В нижней части города крепостная стена не казалась уже низеньким ремешком, стискивающим бока Смоленска, каковой выглядела сверху. Дома у подошвы городских круч тулились заметно скромнее. Теремов в нагромождении мудреных завитков маковок, крыш и резных окон почти не встречалось. Может, поэтому если сюда и долетали ядра осаждающей рати, то, скорее, случайно. Дым здесь тоже стоял коромыслом, но не прогорклый и темный от многочисленных пожаров, а серый, с кисловатым привкусом пороха. Веяло им от стены, где не умолкали пищали, тюфяки и свежевыписанные Сигизмундом гаковницы сидящей на стенах шляхетской рати. Заборов вокруг домов осталось немного – должно быть, выломали и растащили по каким-то оборонительным нуждам. Где-то протяжно скрипела и покинуто хлопала дверь. На крыше одной из хибарок пожухло шелестело мертвой серой листвой размочаленное ядром дерево. Если и слышались звуки человеческого присутствия – брань, крики, топот ног, то неслись они от стены, не позволяя нижней части города окончательно облачиться в кладбищенский саван безмолвия. Да дорога, широким рукавом вьющаяся меж покинутых дворов, не давала этим кварталам окончательно превратиться в погост. За время осады ее заметно расширили, укатанный пыльный большак выглядел клубком переплетенных колей. Одна из них, огибая поросший травой островок с покосившимся и, видимо, пересохшим колодцем, круто забирала влево, теряясь за скорбно склонившейся над землей березой. – Нам туда, – хмуро ткнула в ту сторону Ярина, придирчивым взглядом сверяясь с картой. Она уже не тащила малолетнюю соплячку ни на руках, ни за руку. Как-то незаметно для всех эту функцию вернул себе Кузьма. Княжна пообвыклась с его страхолюдной рожей, а сам он, похоже, был совсем не прочь понянчиться с ребенком. Хотя Денис по-прежнему не мог взять в толк, почем он не дал деру ни когда они покинули воеводины застенки, ни сейчас. Раствориться во многолюдной безысходности умирающего города, когда до тебя никому нет ровным счетом никакого дела, не стоило труда. Но средневековый уголовник шансом этим воспользоваться упорно не собирался. Сейчас тащил Елену Глинскую, усадив на плечи и развлекая ее тем, что подносил то к тянущимся к ним из палисадников веткам черемухи, то к верхним венцам резных наличников ослепших окон. Прошка при этом семенил под его ногами, время от времени одобрительно взлаивая. К цели теперь они шли, уже особо не таясь. Только один Денис, хоть и вопреки здравому смыслу, сохранял настороженность. Совсем не хотелось наткнуться на какую-нибудь неприятность в пяти шагах от конечной точки их квеста. Хотя и понимал, что по-другому быть вряд ли может. А потому не особенно удивился, когда они – уткнувшаяся носом в карту босая амазонка, кривой на один глаз и оба уха рецидивист, звонко сыплющая колокольчики смеха княжна и задорно гавкающая шавка – сразу за тем самым поворотом, что скрыла густая листва пригорюнившейся березы, налетели на поджидающую их делегацию. Гловач горделиво выставил вперед необъятное пузо и встопорщил вислые усы довольной ухмылкой. В расстегнутом на груди жупане мрачно поблескивали звенья воздетой под него кольчуги. Денис знал, что его кольчуги. В руке поляк сжимал изящную сабельку с гардой в виде перевитой лозы. Держал ее, взяв за лезвие перчаткой, и в кулаке его клинок казался тоненьким березовым прутиком. – Гости дорогие, что ж вы даже не попрощались? – привычным своим говорком астматика просипел шляхтич. – Да еще и барахлишко свое раскидали где ни попадя. А нам чужого не надо. Забирайте обратно! Тоненько звякнув, сабля упала почти у ног Ярины. Она не глядя передала короткий меч, с которым не рассталась ни на секунду со времени их побега, Кузьме. И подняла с земли столь любезно возвращенный собственный колюще-режущий прибор. Одноглазый каким-то одним ловким и неуловимым движением снял со своих закорок жертву средневекового киднеппинга, спрятал ее себе за спину. Собака глухо заворчала и, судя по тому, как начала пятиться в сторону высокой травы, в очередной раз принялась прикидывать варианты ретирады. За спиной Гловача замерли семь вояк. Двое изготовились пустить в ход арбалеты. Еще трое целились из мушкетов. Зажженные фитили тлели у взведенных курков. – Деем по слову владыки… – сунулся было вперед Денис, снова вынимая на свет божий епископский перстень. – Здесь всем плевать, по чьему слову вы деете. Схизматиков в этом отряде нет, и побрякушки православных попов всем до одного места. Ты, пришибленный, отойди-ка в сторонку. Сгодишься еще по нашему делу. И тогда – даю слово – остальных отпустим к предкам без мучений. – Э! – выдохнул Кузьма. – Забыл, что с нами княжна? – Уже неважно. Кузьма тут же понял, что время разговоров ушло. О чем Денис догадался уже после. А сразу после спесивого ответа Гловача он очень удивился, когда его плечи и голову в треске и шебуршании покрыл зеленый шелестящий саван. Первой мыслью было, что, видимо, это и есть выход из игры: пуля или болт самострела пробили его лирическому герою в этом цифровом повествовании какую-нибудь важную деталь организма и обеспечили эвакуацию в реальный мир. Но нет. Спустя секунду он понял, что на него свалилась огромная ветвь березы. Той самой, что до сих пор угрюмо свешивалась над дорогой. Еще через мгновение он увидел, что одноглазый, отцепившись от сломанного им ствола деревца, хватает под мышку отчаянно заверещавшую девчушку и, как кабан сквозь подлесок, ныряет в переплетение ветвей кустов и мелких деревьев ближайшего заброшенного сада. Нестройно бухнули выстрелы. Что именно сердито прожужжало у самого носа Дениса – арбалетная стрела или пуля, – разбирать было не интересно. Но это «нечто» очень аккуратно подрезало пару мелких ветвей, столь своевременно закрывших стрелкам обзор. – Хватай! Уйдут! Крики Гловача Денис слышал уже сквозь тугой ритм шума крови в ушах. Он ломанулся за одноглазым быстро, увлеченно и даже не особенно соображая, все ли правильно делает. Перед ним маячил активно вертящийся при беге зад Ярины. По спине беглянки активно била растрепанная коса. Из-под длинной полы жупана мелькали голые пятки. Она то и дело уворачивалась от хлещущих ветвей, переплетение которых волнорезом раздирал перед ней Кузьма. Оглядываться назад желания не возникало. И так было слышно, что погоня наседает на пятки. И действительно, где-то уже вне зоны видимости раздались отрывистые команды вислоусого, конское ржание и топот копыт. Значит, поляки поняли, как снова можно перехватить досадно просачивающихся сквозь пальцы беглецов. Если так, не лишним было бы запутать следы. Видимо, прожженный в таких делах специалист Кузьма подумал о том же самом. Он резко забрал вправо, туда, где сквозь просветы в зарослях кустарника и вымахавшей в рост человека травы мелькнул щербатый забор. Ярина поворотила следом. Дороги она не особенно разбирала, успевая следить лишь за тем, чтобы не наколоть ногу на какую-нибудь хворостину. И за тем, чтобы молодой и достаточно ладно прорисованный организм не остался без пятидесяти процентов глаз. На бандитские ухватки их коллеги по ретираде она в эти мгновения внимания не акцентировала. И совершенно напрасно их недооценивала. Не добежав до призывно маячащей дыры в заборе метров двадцати, безухий вдруг резко остановился и развернулся лицом дышащим в затылок подельникам. – Дочь надо спасать, – выдохнул он. Чью и от чего, никто уточнить не успел. Даже если бы и собирался. Кузьма коротко махнул мечом в сторону шеи Ярины. Ее спасла лишь многолетняя, преобразовавшаяся в набор инстинктов боевая выучка. От колюще-режущей части клинка она сумела увернуться. Но нападение вышло таким неожиданным сюрпризом, а скорость бега с препятствиями достигла таких олимпийских показателей, что она, проскочив под мелькнувшим у самого кончика носа мечом, тут же неловко напоролась на обратное движение руки одноглазого. Который крестовиной меча двинул ей в висок. На землю, сминая сухие ветки малины, боевая нянька рухнула мгновенно. Елена громко взвизгнула, когда бородач на очень краткое мгновение склонился над Яриной. Но прежде чем малявка успела поднять настоящий крик, каковой способностью владела в совершенстве, Кузьма буднично, без замаха швырнул меч в Дениса. Тот очень кстати оказался достаточно коротким для того, чтобы тратить лишние секунды на молодецкий замах. Распоровшее воздух железо едва не угодило в раскрытый рот «геймера», который как раз собрался выкрикнуть нечто вроде: «Что ты, собака, творишь?!» Крик застрял в горле, голова, послушная отменно сработавшему инстинкту самосохранения, чуть дернулась в сторону. С глухим стуком клинок рубанул по приземистому деревцу за спиной Дениса. Оставив на коре глубокую борозду, отлетел в какие-то лопухи. Первым порывом было не поддающееся логике желание швырнуть в гада ответным подарком – своим тесаком. Но ушлая безглазая скотина, очень умело воспользовавшись связанной с маневром уклонения заминкой, уже успела отбежать на приличное расстояние. Освободив руку от рукояти меча, Кузьма здоровенной, грязной и, наверное, основательно вонючей ладонью закрыл рот причитающей княжне. Она извивалась, брыкалась, пыталась вырываться и даже кусаться, но на уносившего ее волчару все эти ужимки не производили никакого впечатления. Он на удивление ловко проскочил под лапой кряжистого дерева – и как будто растворился в кустах. Бросаться за ним смысла не имело. Денис точно помнил, что карта была у Ярины, как и то, что одна из отметок на ней располагалась на удивление близко к точке эвакуации. Правда, картой этой надо было еще как-то завладеть. Надсадно пыхтя, с треском ломаемых веток и топотом на прогалину, где решил побаловать себя роскошью кратких раздумий Денис, вывалился один из преследователей. Первым он настиг беглецов, скорее всего, потому, что был в отряде самый молодой: щеки его покрывал редкий светлый пушок. Но правильно использовать копье с тяжелым наконечником нежный возраст ему абсолютно не мешал. Что он немедля и продемонстрировал. После пары его замахов, когда онемела рука с мечом, которым беглец сдуру решил парировать выпады этой оглобли, а колено поймало чувствительный удар древком, Денис даже подумал о том, а не повторить ли номер Кузьмы, метнув в парнишку свой клинок. Передумать заставило появление еще двух действующих лиц. Один, худой, вертлявый, с торчащими из широких рукавов жупана костлявыми руками, тут же кинулся в атаку, короткими росчерками сабли стараясь нанести Денису максимально неприятную рубленую рану. Пару раз суфлер в зрачке помог избежать травмы, но для того, чтобы следить сразу за двумя наседающими супостатами, его настройки, видимо, не были как следует отлажены. Зато почему-то он обратил внимание на то, как третий поляк – с арбалетом – осторожно склонился над валяющейся без явных признаков жизни Яриной. А отвлекаться, пожалуй, не стоило. Тут же улучив этот миг, молодчик с саблей крутанул какой-то хитрый финт, и меч Дениса отлетел в сторону. А молодой «пушок» без особого стеснения двинул незадачливому противнику древком под дых. Захлебнувшись болью и сбитым дыханием, беглец свалился в высокую траву. По лицу мазнули влажные стебли, в нос ударил запах прелой сырости. То ли стараясь убрать нос подальше от этих ароматов, то ли повинуясь вбитым в подкорку инстинктам, Денис откатился в сторону. И тут же в то место, где он только что лежал, воткнулось копье. Достаточно решительно и глубоко. Даже чересчур глубоко. Его безусый обладатель замешкался, выдергивая оружие из дерна и путаницы травяных стеблей, ровно на мгновение больше, чем следовало. Звучно хлопнула тетива, юнец дернулся, удивленно и вроде как даже обиженно глянул на Дениса – и упал вперед лицом. Из спины его торчал по самое оперение всаженный под лопатку болт. Костлявый рубака тут же дернулся назад, в сторону возникшей угрозы. Угроза эта, воткнув в неосторожно наклонившегося над ней арбалетчика из его же ножен выхваченный кинжал, и выстрелила в копейщика. Сантиментами по поводу загубленной молодой жизни она даже не попробовала воспользоваться. Да и не собирался никто ей дарить роскошь лишних секунд на душевные метания. Тощий мгновенно бросился к Ярине, понимая, что самострел зарядить она никак не успевает, имей хоть вдесятеро большую фору времени, выхватить свою увитую железной лозой саблю у нее тоже не выйдет, а торчащий в кулаке кинжал против сабли – слабый аргумент. И именно в этот критический и битком набитый драматургией момент игра наконец-то изволила дать волю необходимой условности. Рука Дениса, все еще валяющегося в мокрой траве, совершенно неожиданно наткнулась на холодный металл меча. Того самого, который метнул в него Кузьма. Пальцы мгновенно сомкнулись на шершавой рукояти, тело, опережая не успевшее еще как следует удивиться удачной находке сознание, выстрелило вперед. Кощей, будто почувствовав угрозу затылком, обернулся резко, одним движением уклоняясь с траектории возможного удара и одновременно нанося свой – размашистый, от плеча. Железо звонко звякнуло о железо, рука Дениса снова онемела, пальцы едва не разжались, выпуская оружие. Но проиграть с треском второй раз ему не позволили. Два размытых движения – и поляк тяжело бухнулся на колени, поклокотал перерубленной трахеей и боком завалился в бурьян. – Я так понимаю, муки совести по поводу нападения со спины тебя мучают не особо, – глядя на внезапно оставшееся за ними поле боя, покачал головой Денис. Как будто сам он только что не собирался провернуть такой же маневр. – Карта у тебя? – Какая карта?! Твой ушкуйник утащил княжну! – небрежно стряхнув красные капли со своего изукрашенного изящной ковкой клинка, прошипела Ярина. – Очень тебе сочувствую. Но карта мне сейчас нужнее. Не хочу тебя расстраивать, но терять время на очередной квест «догони-отбери» я больше не стану. Где-то в той стороне, куда протопала копытами конная погоня, послышались крики. Грохнул выстрел. Потом еще один, но гораздо ближе. Пуля, рассерженно свистнув, срубила ветку почти у головы Дениса, заставив обоих пригнуться. – Я тоже не хочу тебя расстраивать, но догонять и отбирать тебе все же придется. Твой дружок оставил нас с тобой тут в качестве наживки, но при этом не забыл урвать у меня карту. И тут Денис вспомнил, как Кузьма, уложив в горизонтальную плоскость Ярину, на короткий миг наклонился над ней. Вот, значит, зачем… – Они здесь! – то ли обрадованным, то ли напуганным тоном заорал кто-то совсем рядом. Подхватив самострел и выдернув из пенала на поясе его сконфуженно и навсегда застывшего обладателя несколько стрел, Ярина метнулась в ту сторону, куда улизнул одноглазый. Чертыхнувшись, Денис бросился следом. Сквозь щербину в тыне она скакнула первой. Но, едва оказавшись по ту ее сторону, вскрикнула и куда-то исчезла. С надеждой на то, что уж не портал ли это в нормальный мир, Денис воодушевленно втиснулся в дыру. И тут же понял, что не угадал ни в чем. Во-первых, прошмыгнуть через такую лазейку довольно плотный Кузьма, да еще и с извивающейся добычей на руках, ни за что бы не смог. А значит, все-таки сумел сбить со своего следа не только погоню, но и брошенных на ее растерзание коллег – и ушел каким-то другим путем. А во-вторых, никаким «порталом» по это сторону забора и не пахло. Сразу за ним начинался крутой спуск, поросший мелким камышом. Нырял он в неглубокий ров, опоясывающий покинутое подворье с садом, через который они только что прошмыгнули. Почему ров неглубокий, можно было догадаться по зло копошащейся в зеленой тине Ярине – тухлая вода едва доставала ей до пояса. Ясно стало, что, не ожидая такого подвоха сразу за частоколом, его спутница скатилась вниз. Другое дело, не совсем понятно было, почему она все еще яростно барахтается в вонючем болотце и совсем не спешит его покинуть. Нянька билась в каких-то отчаянных конвульсиях, сыпала проклятиями и едва не по-волчьи выла. Самострел лежал у самой кромки воды, уткнувшись своим тупым рылом в кочку, поросшую тонкой, похожей на какую-то зеленую проволоку травой. По краю рва шла дорога, демаркационной линией отделяя его от чьего-то истоптанного и изрытого огорода, в котором из полезных культур можно было заметить лишь крапиву. По этому заброшенному сельхозугодью отрешенно бродили два коня, меркантильно пощипывая траву. Третий пасся чуть дальше, ближе к серым приземистым постройкам, с которых начиналось подворье хозяина огорода. Такое же заброшенное, как и сам участок. Хозяева лошадей валялись тут же. И жизни в них было не больше, чем в трухлявых жердях, кое-где еще опоясывающих огород. Все они были в польских жупанах. Еще два недвижных тела темнели на фоне сочной зелени травы неприметными кафтанами. Почти такими же, в каких явились ночью на воеводин двор диверсанты Глинского. Судя по свежим ранам, фатальная встреча между ними произошла совсем недавно. – Чего встал как идол?! – зло крикнула снизу Ярина. Брыкаться в мутных зеленых соплях во рву она, видимо, устала и теперь привалилась спиной к обрыву. Как-то подозрительно уныло и обессиленно. – Ждешь, пока догонят? Спускайся! Сбросив секундное оцепенение, Денис съехал вниз на заднице. – Держи болт! Заряжай! Прежде чем он успел возразить, что никакие болты держать не собирается, Ярина сунула ему в ладонь перемазанную в зеленоватой субстанции стрелу. На которой пакостно налипла жидкая трава. – Потом рассмотришь! Тяни тетиву! В деле стрельбы из арбалетов среди современников Дениса, наверное, еще можно было найти умельцев. Вот только он к их числу не относился. А потому, запросив у «суфлера» необходимую справку, он, встав на одно колено у самой кромки рва, принялся, кряхтя, тянуть ворот. Справился вроде бы достаточно быстро. Но, конечно, не с точки зрения перепачканного в тине критика. – Провозился! – зло прошипела Ярина, схватила его за ногу – и дернула вниз. Не ожидая такого подлого поощрения, Денис коротко, но веско матюгнулся пред тем, как шлепнуться в грязь. Нырнуть в вонючую воду не позволила реакция, мгновенно заставившая ухватиться за камыши, обступившие топкий берег канавы. Именно в этот момент сверху раздался выстрел. С тяжелым плеском пуля булькнула в воду в считаных сантиметрах от вцепившихся в чахлую растительность пальцев Дениса. Выломанная зазубрина в заборе – откуда, видимо, и пальнул в них один из преследователей – окуталась сероватым дымком. Ярина подхватила оставшийся сиротливо валяться в траве самострел. Было видно, движение, когда она развернулась лицом в сторону стрелка, далось ей с трудом. Но скупая гримаса боли тут же сменилась угрюмой сосредоточенностью. Бить сразу не стала. Подождала. И как только там, наверху, смутно почудилось шевеление, тут же нажала на спуск. Короткий вскрик, треск ломаемых под навалившейся тяжестью кустов. И тишина. Только серый пороховой дымок продолжал куриться вверх, будто мечтал раствориться в мирных невесомых облаках в небе. – Последний, что ли? – осторожно поднявшись на ноги и тут же – мало ли что – перепрыгнув на другую сторону канавы, недовольно проворчал Денис. – Держи карман, – стискивая зубы от какой-то мучающей боли, прошипела Ярина. – Остальные в обход. Скоро явятся. Надо уходить… Помолчав немного, словно собираясь с решимостью, она подняла на него глаза. Серьезный взгляд придал ее лицу какого-то неуловимого шарма. Даже несмотря на то, что перепачкано оно было не хуже, чем задница у кикиморы. – Хватай руку, помоги. Да не одной рукой, двумя берись! Ручки запачкать боишься? Только ногами упрись хорошенько, мне без надобности, чтобы ты на меня сверху брякнулся. Как скажу – рви на себя. Только резко! Понял? Точно?! Ну…. Давай! Становую тягу Денис делать привык давно, и удивить его подобного рода упражнением было трудновато. Но его ворчливая попутчица оказалась неожиданно тяжким грузом. И действительно, хорошо было, что она заранее присоветовала ему получше упереться и посильнее потянуть. Иначе бы точно шлепнулся обратно в болото. Ярина заорала так пронзительно и забористо, что пасущиеся на заброшенном огороде лошади тут же испуганно заржали и потрусили подальше от двух извозившихся в грязи людей, что почти одновременно бухнулись на вьющуюся вдоль рва дорогу. – Чего так вопить? Руки, что ли, больно? Вроде не сильно давил… – Нога! – из горла девушки вырвалось надрывное рыдание. Только сейчас Денис заметил, что ступню ее разодрала глубокая рана. Словно кто-то вбил в нее широкое зубило. Кровь лилась мутной струйкой, мешаясь с придорожной грязью. «Ладно хоть это – игра. А то бы столбняк обеспечен. Или чего похуже. Вот и бегай босой по Средневековью…» – Как так вышло?