– В настоящую погоню?! Догнал? – Я их догонял мноооогонько лет. До сих пор вот гонюсь. Половину хари, как видишь, на том пути оставил. А настичь все никак невмочь. Помолчали. – А где ты пропадал тогда, дядька Кузьма? Ушкуйничал, поди? Али разбой какой творил? Задай такой вопрос ему кто из взрослых, реакция одноглазого наверняка не сыпала бы таким щедрым добродушием. – С чего это ты взяла? – хмыкнул он беззлобно. – По роже судишь? Говорю ж, вся эта красота на ней апосля намалевалась. – Да нет. Почему сразу – по роже… Господь-то ведь все зрит. Зря наказывать не станет. А тебя наказал за что-то, ясно же. Просто в какой еще отлучке можно было мужику находиться? Кузьма снова огласил непроглядную темень тусклым смешком. – По служивой, дочка. По служивой… В поместной коннице скакал. По делам государевым. С чети земли кормился да с деревеньки малой. Сына хотел еще, унаследовал чтобы, значит. Да вот оно как обернулось. Ни сына, стал быть, не дождался, ни дочери не уберег. Может, за то Бог и наказал? Денис спрыгнул в мрачный провал. Слава разработчикам, оказался он не особенно глубоким. Потом подхватил рванувшую за ним Ярину. Которая, учуяв след совсем уж близкой добычи, похоже, совсем забыла о своей ране. И не особенно обрадовалась, когда приземлилась в объятия татя из другого мира. Взбрыкнула, вырвалась. Разве что саблей не полоснула. – Сильно любил доньку? – Голос Елены был уже совсем рядом. Казалось, буквально за поворотом. Оставалось, правда, в непроглядной темени этот поворот еще найти. Кузьма хмыкнул: – Больше жизни. Хотя пока не потерял ее, почему-то того не понимал. – Думаешь, мой батюшка сейчас тоже понял, что больше жизни меня любит? – Ну а как же! Поди, места себе не находит. Вон сколько людей тебя спасать отправил. Прорву! – А ты точно видел ангелов, которые их на небо с собой уводили? Мне бы вот ни капельки не хотелось бы, чтобы из-за меня люди просто так живота лишались. У них же ведь, наверное, тоже дети должны быть… – Конечно, видел. С чего ж мне тебе врать-то? Им сейчас там хорошо и ничуть не больно. И ни капельки не жалко. Детишек же тятька твой не оставит, поможет, раз такое дело. – Ярину с тем побитым смердом тоже на небо унесли? – А то! – И никак нельзя было их еще хоть немножечко оставить? – Так бывает. Если человек с тобой все время, это вовсе не значит, что останется он навсегда. Вот и след ценить близких, покуда живы, а не заливать потом память… тем, что их точно уже не вернет. – Это чем же? Слезами? – Ага. Ими самыми. – Я сейчас тоже расплачусь. – Ярина, несмотря на рану и отчаянную хромоту, все же пересекла финишную черту нужного поворота первой. Оставалось лишь догадываться, насколько ей не терпелось воткнуть свой расписной подарок крымского мурзы в единственный глаз Кузьмы. – Ярина! – взвизгнула княжна и вопящим колобком прикатилась в руки своей няньки. Что продлило жизнь беглого рецидивиста еще на какое-то время. Денис очень сильно сомневался, что на продолжительное. – Ангелы тебя отпустили? А страшного побитого смерда? Тоже? Я так и знала, что они хорошие! И вы – тоже. Мне дядька Кузьма рек, что красота не главное, главное – чтобы хорошим быть! – Ну да, – хмуро глядя на безухого, проворчал Денис. – Уж кому как не ему об этом знать лучше всех. Жаль вот Ярина самострел свой потеряла. А я меч где-то обронил. А то одарили бы твоего спасителя. – Как мурза – Ярину? – Ага. Точь-в-точь. Кузьма сидел, опершись спиной в сырую земляную стену, и не пытался двинуться с места. Просто спокойно глядел на своих спутников, которых бросил смерти в пасть. – Ты на меня, никак, жути нагнать восхотел? – голос Кузьмы был ровный и вроде бы даже чуть насмешливый. – Не старайся. Мне что ваша жизня, что своя – особо не нужны. – Что-то не особенно заметно это было, когда шкуру свою спасать кинулся. – Свою? – Я, конечно, не психолог, но убеждать меня в том, будто твои поступки продиктованы исключительно действием фобии по спасению всех малолетних пленниц, в которых ты видишь свою угнанную в рабство дочь, не надо. Не поверю. – И не стану. Мне бы для начала понять, что ты мне сказать хочешь. – То, что лапшу нам вешаешь. Сколько вообще лет прошло, когда дочь у тебя… забрали? – Не знаю, что я там кому вешаю, но еще раз попробуешь дочь мою куда приплести, повешу тебя. И только сейчас Кузьма обратил внимание, что Ярина как бы невзначай шевельнула своей крымской сабелькой куда-то в сторону горла одноглазого. Денис даже представить не мог, каких, наверное, усилий ей стоило не надавить на клинок чуть сильнее и не располовинить кадык безухого. Сдержалась. Хотя, может, просто не хотела лить кровь в присутствии ребенка. И тут же Денис в который раз поймал себя на мысли о том, что думает об этих персонажах как о настоящих живых людях. – Что остановилась? – прохрипел Кузьма. – Режь. – Она не станет, – вдруг вмешалась в разговор Елена. Девчонка отцепилась от няньки, подошла к Кузьме и решительно отвела своей ручонкой остро заточенный клинок от его шеи. – Ты ж сам говорил, что главная красота – внутри. А Ярина там – очень красивая. – Ну, хоть где-то должна была быть, – с нескрываемой насмешкой согласился Кузьма. – Да что вам далась моя красота? – вдруг зло процедила девушка. – Какое вам до нее дело? Да, я с детства только и знала, что на коне скакать и саблей махать. И замуж меня никто не готовил. Так уж вышло. Меня, как и твою дочь, никто особенно не спрашивал, чего я хочу. Может, тоже пряжу пряла бы да на суженых гадала! Как вы меня одолели все со своими: смотри, какая палка идет, костями гремит! Поглядите, доска на лошадь залезла! Рожать сабли будешь? Что-то другое выносить вряд ли сможешь! На секунду над ними нависла тишина. Что в комплекте с темнотой подземелья получилось вдвойне мрачно. – Это ты мне насчет красоты плачешься? – нарушил тягучее безмолвие Кузьма. – Мне? Или вот этому своему ухажеру с расписанной рожей? Кстати, он на твой зад смотрел так, что явно не кости там пытался разглядеть. Ты тоже приглядись к нему. Может, и в нем чего красивого сыщешь. Или благородство на смердов глядеть не позволяет? Слово-то шибко хорошее, да? Благородство! Благой, стало быть, род. Это тебе не грязь какая-то под ногами, которую не жалко. Да, ведь? – Я не благого рода. – Это ж какого тогда? – Не знаю!.. Не помню. Не было, знаешь ли, при мне батюшки с матушкой, холить и лелеять. Кто меня все детство пестовал, так только плеть разве что. – Так ты еще и в обиде на родителей, оказывается, осталась? А может, их убили, когда попытались тебя степнякам не отдать? – Это ты себя, что ли, на их место пытаешься поставить? Выгородить. Поверь, не выйдет. Если бы и вправду любили меня, лучше бы они меня тогда убили. Сами, своими руками. Чем отдавать крымцам. Не думай, что если отыщешь дочь, то найдешь своего потерянного ребенка, который бросится тебе на шею. Там быстро заставляют взрослеть. Тех, кто выживает. Что ты там говорил? Много лет в погоне за дитем? Уверен, что погоня эта закончится не на могиле? Как я сама там не оказалась, сама иногда дивлюсь. Умереть иногда гораздо лучше, чем жить… – Ярина, а твой дружок с битой рожей и правда на тебя смотрит, как дядька Кузьма и сказал, – в совершенно неподходящем месте, как это обычно и бывает с детьми, решил вступить в разговор чересчур внимательный ребенок. – Сначала на лицо смотрел. А сейчас на тити. И попу. Ты ему, наверное, нравишься. Так что ты не расстраивайся сильно. Знать, все ж таки красивая. Сложно испытывать чувство неловкости, когда тебя в неудобное положение ставит компьютерная программа в игре. И тем не менее Денису, когда на него глянула Ярина, отчего-то стало жутко неудобно. – Мы вам не шибко мешаем в гляделки играть? – поганенько осклабился Кузьма. Хотя, может, он и не вкладывал в свою ухмылку отрицательный смысл – просто с такой харей мило улыбаться наверняка было сложновато. – Спасибо, он хоть сейчас не на ноги мои пялится. Как при каждом выкрике «ляхи». – Серьезно?! – округлила глаза княжна. – Даже я, хоть и маленькая, знаю, что нужно делать, когда кто-то рядом начинает орать: «Ляхи!» «Иногда поздно ни черта не лучше, чем никогда», – подумал Денис, когда суфлер наконец-то соизволил просветить его на тот счет, что «ляхи» в антураже XVI века – это не всегда «ноги». – То есть он просто не знал, что это значит, а ты, сердечная, решила, будто по сердцу ему пришлась? – нет, все-таки улыбка Кузьмы и вправду была паскудной, а не казалась таковой из-за уродливой физиономии. – Эх, жаль, конечное дело, тебя, тощенькую. – Да хватит уже! – все эти пустые разговоры Денису уже основательно осточертели. – Как я уже и говорил, во всей этой истории – только одно действующее лицо. Того, кто в нее играет. Этим человеком должен стать человек из моего времени. Из того самого, где такой вариант женской фигуры, каковым располагает наша боевая подруга, считается достаточно привлекательным. И даже красивым. Поэтому не вижу смысла в дальнейшем трепе на эту тему. Дамочка эта прорисована для меня и так, как мне бы того хотелось. Ну, плюс-минус, конечно… – Огромное спасибо, – проворчала Ярина. – Лучшего комплимента и пожелать нельзя. Особенно от блаженного, который искренне уверен, что мир вертится вокруг него. – Ну, и славно, – хлопнул в ладоши Кузьма. – С персями и другими прелестями разобрались, теперь, стал быть, давай кумекать, как отсюда выбираться. – Кстати, да, – постарался как можно резче и техничнее перевести разговор в другое русло Денис. – Вы-то какого лешего тут очутились? Сомневаюсь, что на карте лазутчиков были указаны эти подземелья. – Мы за Прошкой шли, – обрадованно воскликнула Елена. Но тут же скуксилась: – Но потом он куда-то пропал… – Чертова шавка! – куда менее дипломатично сплюнул Кузьма. – Какого-то дьявола кинулись за ней, а она завела в этот погреб и вдруг исчезла к такому-то лешему. А вы, голубки, как тут очутились? – Ты не поверишь, – мрачно процедила Ярина. Денис растерянно осмотрелся. Видать, сценаристы под конец квеста вконец обленились, если принялись шить историю приключения не белыми даже нитками, а толстенным светокабелем. Он вдруг отчетливо понял, что видит своих соратников по бегству из виртуальных застенков гораздо лучше, чем мог бы рассмотреть, если бы темнота вокруг была совсем кромешной. Где-то очень неподалеку находился источник света. Хотя откуда бы ему тут взяться? Денис проморгался – проверить, не почудилось ли. Оказалось, что и да, и нет. Тот глаз, который ничем не был «вооружен», продолжал глядеть в темноту. Зато второй, с линзой-подсказкой, улавливал еле различимые переливы смутного свечения. Оглядевшись, Денис понял, что слабое красноватое сияние, прозрачное и в обступившем их мраке совсем невесомое и рассеянное, лилось из-за следующего поворота. Где обнаружилось, что тусклое сияние явно неестественного происхождения нехотя сочилось… прямо из стены.