– Точно, – согласился со своей же мыслью Шеф. – Ты один из тех людей, очень тесно знакомых с военными навыками, которых мы наняли для охраны готовящейся экспедиции. То-то, думаю, лицо твое смутно знакомо. Собеседование со мной проходил? – Так точно, – с неохотой проворчал Денис. – И раз уж мы разобрались с вопросами идентификации личности, давайте вернемся к тому пункту договора, где описаны условия его расторжения. Я в этом больше не участвую. Все – вне игры. – Молодой человек, – перебил его старик. – О чем вы сейчас бормочете? Какая еще, к черту, игра? У вас при переносе что-то в голове сдвинулось? – Может, и сдвинулось. Может, при переносе. А может, уже здесь. Не знаю, для кого вы задумали этот парк развлечений, но мне тут и ухо прострелили, и доспех из ружья продырявили, и вязали так, что ни рук, ни ног не чувствовал, и даже на кол собирались посадить. И голову оттяпать. Один вопрос. На кой ляд нужно было делать так, чтобы эта ваша виртуальная реальность стала настолько реальной? Думаете, в жизни людям всего этого говна, кровищи и боли не хватает? Шеф глядел на Дениса колким взглядом светлых до прозрачности глаз. Указательный и большой пальцы правой руки задумчиво мяли гладкий, не то что без единого волоска, но и без единой морщинки подбородок. – Виртуальная реальность, значит, – наконец проговорил он. – Вот оно что. Угу. Ясно… Скажите, вас сюда переправили в одиночку? Потому что иначе в то, что с такой легендой кому-то удалось добраться до точки сбора, поверить довольно сложно. – С какой еще легендой? – бараном уставился на Шефа Денис. Он обратил внимание, что тон старика перестал быть насмешливо-презрительным, а в обращении к нему местоимение «ты» вдруг преобразовалось в «вы». Словно напыщенный дед только сейчас полностью осознал, что перед ним не цифровой юнит, а вполне живой человек. – С легендой об испытании какого-то новейшего цифрового аттракциона. Скажите, вы что, действительно за все это время ни разу не догадались? – О чем?! – клокотавшую где-то в горле горячую злобу Дениса вдруг окатила холодная волна осознания. Верить в то, что уже не первый день подсовывал в качестве объяснения здравый смысл, он не хотел, и мысль эту инстинктивно старался гнать от себя подальше. Потому что совершенно непонятно, что могло бы еще произойти, чтобы этот самый здравый смысл смог ее принять. – Это не игра. Вы, молодой человек, находитесь в реальном мире. Правда, не в нашем с нами веке. – А в каком? – очумело пробормотал Денис. Словно это имело хоть какое-то значение. – В шестнадцатом… Денис рванул с кушетки. И тут же понял, что возлежит на ней вовсе не как курортник на шезлонге. Накрывало его не только белое полотно. В обязанности этой простыни, видимо, входило до поры до времени маскировать не один только факт, что одежда, в которую его обрядили, была явно не больничной пижамой, а каким-то проклятым средневековым камзолом. А еще и то, что он привязан к топчану. Вернее, пристегнут. Какими-то широкими и прочными ремнями. – Мы и сами не понимаем, как это работает. – Шеф переждал бурю негодования и поток далеких от здравниц пожеланий, которыми разразился его пленник. Тот дергался, извивался и порывался высвободиться так рьяно, что в конце концов опрокинул кушетку. Вместе с самим собой. И с капельницей. Посыпал проклятиями из максимально неудобного положения еще какое-то время и, наконец, выдохся. Лишь после этого старик продолжил разглагольствования. Даже не думая помочь Денису подняться и принять исходное положение. Не говоря уже о том, чтобы развязать. – Время и пространство – величины постоянно изменяемые. Мы сумели найти точки соприкосновения, где ткань их наиболее тонка. Не скажу, каким именно образом удалось преодолеть их прочность, все равно не поймете. Хватит и того, что вы на личном опыте могли убедиться в том, что – удалось. – На личном опыте?! Да, личного опыта у меня набралось будь здоров! В основном, оказывается, суицидного! Знаешь, сколько раз я сам – сам! – лез под нож и подставлялся под стрелы, чтобы выйти из этой виртуальности, в которую меня попросили поиграть?! Это что же, меня по-настоящему могли посадить на кол?! И отрубить башку?! – на Дениса снова накатило неистовство буйнопомешанного, он принялся извиваться бешеной гусеницей, стараясь освободиться от пут. Бесполезно. Лишь когда миновал очередной приступ иступленного праведного гнева, Шеф продолжил лекцию: – Вероятно, отправляли вас в спешке, раз нужно было скрыть факт перемещения во времени. В принципе это неудивительно. Синусоида искривлений неравномерна и в любую секунду может схлопнуть образовавшуюся брешь в ткани взаимодействия времени-пространства. Мы таких окон истончения насчитали несколько, но из-за нестабильности материала исследования никто не мог сказать наверняка, верны ли эти расчеты. – То есть меня что, могло разорвать еще во время перемещения? – Не совсем, конечно, верное определение, но в общем и целом мысль уловили правильно. – Сначала собак нельзя было запустить, что ли?! Даже в космос человека не сразу отправили. – Так мы и запустили сначала собак. Двух. Белку и Стрелку. Не знаю, куда делась вторая, но первая точно достигла пункта назначения. – Сама рассказала? – съехидничал Денис, пытаясь выдернуть руки из цепкой хватки ремней уже больше для проформы, чем на самом деле в надежде освободиться. – Нет. Мы просто нашли ее именно в том месте, куда и отправили. И она, надо признаться, отреагировала на произошедшее гораздо спокойнее, чем вы. По крайней мере, кидаться на нас не стала. Напротив. Приветствовала своих, как бы это выразиться, современников с довольно искренней радостью. И наотрез отказывалась нас покидать, когда оставили ее в том месте, где должна была появиться очередная «экспедиция» первопроходцев. Ваша. Благо команды она выполняет беспрекословно. Сказали: «Ждать». Вот она и ждала. Снова. И, по всему видно, дождалась. Денис с недоверием покосился на псину. Она сидела на пороге каморки, высунув язык. На связанного пленника поглядывала с опаской. – То есть она в той деревне оказалась не просто так? – Конечно. Должна была указать дорогу. Вероятно, у животных действительно гораздо лучше развита система инстинктивных координат. Собака безошибочно распознает и людей, и предметы, которые прибыли сюда из нашего времени. Неужели вас не удивила ее странная привязанность? А она была отнюдь не случайной. И сюда вы пожаловали тоже неслучайно. Это она вас сюда привела. Вполне осознанно. Чуяла, куда следует идти. – Сам хоть понимаешь, что звучит как бред? – Что именно? – Все. – То есть такая сомнительная легенда, как видеоигра повышенной реалистичности, вас смущает гораздо меньше? Хотите, поделюсь замечанием? – Нет. – Это бич современной молодежи, если хотите моего мнения. – Денис не хотел, но, похоже, это мало кого волновало. – Неумение мыслить. В принципе включать мозг в элементарные процессы своей жизнедеятельности. Впрочем, не могу винить их в этом. Такие уж правила игры им предоставили. К чему перетруждать руки, ноги или голову, если можно получать деньги просто за фото своей задницы в социальной сети? Причем процесс этот называется «зарабатывать». Не стану говорить, что считаю неприличным такой способ. В конце концов, может, это просто старческое брюзжание… Понятно излагаю? – Предельно. Я понял, что ты терпеть не можешь жопы. – Да нет, против жоп я ничего не имею. Но если целое поколение держит равнение исключительно на них, то вырождение до уровня шимпанзе – лишь вопрос времени. Мне не нравится, что заретушированные седла, а также шуты всех мастей стали менторами, поучающими сопляков жизни. Скоморохи искренне уверены, что подражание им обязательно, а стремление быть похожими на тех, кто сеет хлеб, – показатель небывалого позора. А хуже всего то, что целевая аудитория, на которую рассчитан их способ заработка, и вправду глядит на весь этот вертеп с воодушевлением. И желанием подражать. И с презрением смотрит на тех, кто думает иначе. На тех, например, кто муку мелет. Или кто собирает телефоны, на которые впоследствии и будут сняты все эти задницы. И которые, видимо, с бегом эволюции – и бегом явно по нисходящей – станут для человека главным генератором мыслительного процесса. До той поры, пока нас не обгонят те же самые собаки. Псина громко зевнула, давая понять, что, какие бы чудеса находчивости ни явила в их коротком путешествии, пока в эволюционной цепи подрезать никого не планирует. – Может, я и не такой одаренный, как этот ваш разумный кабысдох, а потому вопрос у меня остается прежним. Как я могу вернуться обратно в мир тупых жоп? Холодные глаза старика стрельнули колким укором. Наверное, именно так он глядел и на все эти раздражающие его задницы. А своего собеседника наверняка располагал где-то на одном с ними уровне интеллектуального развития. Сразу после собак. – Это действительно все, что может тебя в данной ситуации занимать? – Усталый его выдох был битком набит разочарованием. О чем не менее красноречиво говорил и тот факт, что старик снова перешел на «ты». – Твои современники сумели создать процесс, который можно назвать «машиной времени», ты в нем принял самое непосредственное участие. Попал в настоящее Средневековье! И все, что тебя интересует в этой ситуации, – как вернуться обратно? Ты серьезно? – Меня обманом затянули в какую-то аферу! Поставили мою жизнь под такой удар, что… Да мне ухо отстрелили! Выходит, что по-настоящему! Да… да… Да я боярина под зад пнул! Настоящего! Ты можешь себе представить, как он этому обрадовался?! И какую за это благодарность мне приготовил? Безупречно гладкий подбородок старика собрался складками и морщинами. Губы стянулись в тонкую линию. Презрение в глазах исчезло. Зато через край принялся выплескиваться из них еле сдерживаемый смех. Лишь спустя несколько секунд Шеф сумел вновь взять себя в руки. – Что? Боярина? Ногой? Под зад?! – Он сделал вид, что прокашлялся, хотя смешки эти на кашель похожи были меньше всего. – Такого, разумеется, никто не планировал. Твой напарник должен был раскрыть все карты сразу после перемещения. – Не успел. Не знаю, что вы там рассчитали со временем нашего появления, только мы попали в такую компанию, которая сразу же выбила ему мозги. В прямом смысле, – при этих словах Денис покосился на псину. Та по-прежнему сидела, высунув язык и чуть прищурив глаза. Встревать в разговор не имела ни малейшего намерения. Хотя в свете всплеска последних чудес науки он бы не удивился, фыркни она презрительно и заяви человеческим голосом, что вообще-то этого самого напарника помножили на ноль исключительно по его, Дениса, вине. – Н-да, – причмокнул Шеф. – Тут, конечно, неувязочка вышла. Этого рассчитать мы не могли ни при каких условиях. А собственно, что послужило причиной такой прискорбной случайности? – Случайности?! Да он самым бодрым лосем поскакал навстречу этим… ляхам. – Хотя теперь Денис знал значение этого слова, но перед мысленным взором опять почему-то предстали ноги Ярины. И зад. Который совсем не стыдно было бы сунуть в столь презираемый Шефом интернет. – И заявил им, что прекрасно знает, чего они дожидаются. А также предложил свою помощь в осуществлении их намерений. Вот я теперь и мыслю – а так ли уж случайно мы оказались именно в то время и в том месте? – Так что же, поляки отказались принимать помощь? – проигнорировав последний вопрос, чуть подался вперед на кресле старик. – Отчего же? Подсказкой они с радостью воспользовались. Правда, предварительно продырявив нас пулями. Мне, получается, просто повезло. Доспех спас. А ему шарахнули в голову. – Н-да, – пожевал губами седой, рассеянно пригладив жидкую прическу. – Жаль, конечно. Такой перспективный молодой человек… Наука, несомненно, понесла потерю. – Очень ей соболезную. Но даже как человек, над потерей которого наука разве что похохотала бы, я тем не менее заметил, что мой вопрос повис в воздухе. Какого черта мы тут делаем? Все эти политические игры, в которые мне пришлось окунуться по самое не балуйся, совсем не похожи на безобидный и бескорыстный научный эксперимент. Старик помолчал. Пошевелил бровями. Сплел пальцы в замок и снова их разомкнул. Покосился на инъектор. Видимо, как на безотказное средство борьбы с неудобными вопросами. – Молодой человек. У тебя есть только один способ вернуться обратно – тесно сотрудничать с нами. – Предлагаешь опять выйти наверх и постараться еще раз-другой сунуть башку в петлю? Нет уж, спасибо. Лучше уж полежу здесь. Надеюсь, скоро захочу отлить. Не побрезгую, схожу в штаны. Чтобы эти ваши вонючие дела запахли так, как им и полагается. – Отказ вовсе не в твоих интересах. – А по-моему, исключительно только в них. Полежу, отдохну. Соберусь с силенками. И в тот момент, когда рука твоя окажется далеко от «плойки», сломаю ее тебе. Вторую буду ломать по одной косточке так долго, пока ты сам не начнешь умолять меня отправить нас с тобой обратно. – Нас с тобой? – нервно хмыкнул Шеф. – Мне-то почему не позволено остаться там, где я хочу? – Тут все очень просто. Во-первых, мне не нравится то, что вы тут затеяли. Я, может, и контуженый, но не совсем же дурак. Вы пытаетесь вмешаться в ход истории. Изменить ее. Не знаю уж, зачем и каким образом, но это очевидно. Иначе какого хрена вмешались в похищение княжны? Выкопали тут этот бункер. Почему под землей? В более оригинальное место поместить фантазии не хватило? Или пулеметы для витязей должны быть по-вашему спрятаны только в таких норах? Кстати, один из преследующих меня поляков так и думает. И очень сильно жаждет сюда попасть. Вот разочаруется-то… В любом случае возвращение в измененное вами будущее мне никуда не уперлось. – Очень проницательно и дальновидно. – Благодарю. – Что же во-вторых? – Как я уловил из нашего разговора, все перемещения во времени происходили до сих пор попарно. Собак было две. Нас с очевидной потерей для науки – тоже. И касательно своего перемещения ты постоянно твердишь «мы». Стало быть, вас, тварей, тоже насчитывалась ровно пара. Так что рисковать я не стану. Дабы не долететь обратно домой, скажем, только верхней частью. Или даже нижней. – Звучит вполне логично. Не стану скрывать, удивлен. Правда, существует одно небольшое «но». Которое всю эту теорию рушит на корню. Механизм возвращения обратно еще не отработан. На это требуется время. И немалое. И его тебе как раз хватит на то, чтобы успеть с нами посотрудничать. – Спасибо за доверие. Боюсь, не оправдаю. Как только вылезу на поверхность, притащу сюда всех ляхов вместе с напнутыми под зад воеводами. Пусть разбираются в ваших научных трудах. В это время, кстати, колдунов и прочих умников все еще жгут на кострах? – Прекрасный план. Только как ты в таком случае вернешься домой? Это уж не говоря о, знаешь, каком очевидном вопросе, который почему-то ускользнул от твоего такого неповторимо цепкого внимания? Ты действительно считаешь, что помогающая тебе выжить линза в твоем глазу и суфлер в ухе будут работать вплоть до потопа? Друг мой неадекватный, это – очень тонкий технический прибор, который, как и все остальные подобные вещицы, нуждается в элементарной подзарядке. Не замечал, что он уже разряжается? Выполняет не все функции, которые мог в самом начале вашего здесь появления? А зарядок, приятель, в шестнадцатом веке пока нет. Как и электричества. Свет здесь дают масляные светильники. Видишь, по периметру стен развешаны? Как можешь убедиться сам, – обвел он непринужденным жестом рук загроможденный чулан, – справляемся со всеми неудобствами сами, исключительно своими руками. – Да? Как же я тогда сюда вошел? Что ж это за такой датчик висел на входе, который работает без электричества? – Моя линза. С твоей, я, кстати, тоже поработал. Перенаправил полярность, перераспределил вектор активности. Чтобы хватило на подольше. Со своей проделал примерно то же самое, но там задача была другая – переделать ее из переводчика в домофон, активирующийся по мере необходимости. А так как необходимость в виде коннекта с другими приборами возникает раз в пару лет, то и работать он может теперь очень долго. – Раз в пару лет? То есть вы тут сидите уже два года? – Около того. Окопаться оказалось не трудно. Подземные тоннели вырыли местные аборигены в активной фазе «подземной войны». Это когда осаждающие делают подкоп под стены, а обороняющиеся роют подобный навстречу, чтобы завалить тоннель. Нам оставалось лишь незаметно обжить один из так называемых слухов. А так как осада с легкими перерывами на зиму длится уже без малого три года, провернуть это дельце оказалось не так уж сложно. Во всяком случае, легче, чем прорубить окно в прошлое. И уж гораздо легче того, что я хочу предложить сделать тебе. – Звучит, как замануха в самую мразотную ловушку. – Судить только тебе самому. Никуда не уходи, сейчас предоставлю тебе краткий перечень необходимых работ. Дед, скрипнув то ли креслом, то ли негнущимися суставами, поднялся на ноги, прошел в соседнее помещение. Собака услужливо подскочила с задницы на кривые лапки, дежурно вильнула хвостом. Цокая коготками по местной разновидности паркета, просеменила вслед за хозяином. Пока он гремел за стеной чем-то металлическим и деревянным, шуршал, шебуршал да двигал какие-то ящики, Денис попробовал воспользоваться ситуацией. Правда, оценив крепость пут, понял – разорвать их не выйдет. Дотянуться до застежки тоже возможным не представлялось. Тогда попытался хотя бы вывернуться из захвата. Но вскоре осознал, что пыточное койко-место – не спарринг-партнер на татами: болевой против него не применишь, а любой контрприем совершенно бесполезен. Но сдаваться он все равно не собирался, вертелся и пыжился до последнего. Пока не осознал, что издаваемые в этом и смежном помещении звуки исходят исключительно от него. И уже довольно давно.