– Какой еще уговор? – Такой, что московит с простреленным ухом – мой. – Это если сможешь его победить. – А это на что похоже? – развел руками Стась. И Денис вынужден был признать, что он прав. – Так не пойдет, – упрямо надул щеки татарин. Остальные воины, как успел заметить Денис еще во время разговора с Шефом, тоже были степняками. И подчинялись, судя по всему, этому кривоногому типу. Стась, похоже, тоже это знал, а потому рубить с плеча не торопился. Ни в фигуральном смысле, ни, слава богу, в прямом. Он медленно опустил клинок и недовольно уставился на оппонента. – А как пойдет? – Честный поединок. Здоровяк фыркнул в усы: – Так дайте ему кто-нибудь саблю. Хрен с ним. – С саблей честным не будет. Саблей нужно уметь владеть. Ты умеешь, он – нет. – Ладно. Каким тогда оружием? Мне все равно. – Какое он выберет. Стась, набычившись, хмуро оглядел честную компанию. Будто хотел окончательно убедиться, что у него есть шансы прорубиться сквозь нее, если все-таки решит сделать по-своему. Выводы его, скорее всего, не обнадежили. Крымцы в отличие от Дениса вовсе не выглядели людьми, не умеющими пользоваться саблями. – Мурза Айга узнает об этом. – О чем же? О том, что мы все сделали в строгости так, как велела его дикарка? Ты думаешь, мне нравится выполнять распоряжения этой девки? Да я бы ей башку свернул. Но сейчас мурза Айга приказал делать именно так. Поэтому… Договорить он не успел. – Айга! Что умел делать в совершенстве Кузьма, так это пускать под откос любые переговоры. Особенно в том случае, если они начинали течь в нужное русло. Он взвился на ноги обезумевшим вихрем, раскидал в стороны двоих караульных, что имели неосторожность ослабить внимание, схватил копье одного из них и, понимая, что времени на более обдуманный маневр ему могут и не предоставить, что есть сил метнул его в важного степняка. Но то ли силы после месяца заточения были уже не те, то ли тяжелая пика совсем не предназначалась для метания – улетела она не особенно далеко, сонно воткнувшись в траву в паре метров от ног предполагаемой жертвы. И тут же, вырвав клок дерна, бессильно шмякнулась древком о землю. К Кузьме тут же ринулись все находившиеся поблизости воины. С криками и проклятиями, не сулящими ничего хорошего. Но этот окончательно съехавший с катушек берсерк особого внимания такой мелочи предавать не стал. – Айга! Айга! АЙГА! – вопил он во все горло, расшвыривая крымчаков. И даже когда его всем скопом свалили с ног, яростно и отчаянно избивая, он не замолкал ни на миг. Угомонился, лишь потеряв сознание. – Что это было? Щекастый татарин был само спокойствие. Он смерил копье у своих ног таким же небрежным взглядом, как и того, кто покусился на его жизнь. – Насколько я понимаю, его хутор сожгли люди вашего мурзы. Перебили семью. Увели дочь. – Хм. У всех есть счеты с кем-то. Моего сына зарубили ляхи. А сегодня вот мы с ними заодно. Война… – Его дочь была совсем маленькой. – Тогда на кой ее угонять? Дети мрут. Толку мало. – Вам виднее. Но он уже много лет гоняется за призраком своего ребенка. Так много, что успел окончательно рехнуться. – Много лет? Крымчак бросил хмурый взгляд на Кузьму: – Оттащите его в хату. Есть у меня к нему пара вопросов. А пока я буду их задавать, вы двое решите здесь свои. Ты, белобрысый. Какое оружие выбираешь? – Кулаки. Стась угрюмо выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Это не оружие! – воскликнул он. – А что ты так напрягся? – Денис постарался, чтобы в его улыбке содержалось как можно больше сарказма. – Боишься? Вместо ответа поляк порывисто отбросил в сторону саблю. Огладив усы здоровенной ручищей, словно это могло ему помочь, он сжал кулаки и неловко выставил их перед собой. Так, словно привык, что в них обязательно что-то должно быть зажато. А теперь, без этого железного «чего-то», чувствовал себя голым. Собственно, в этом Денис и видел свою возможность. Против окруживших его сейчас воинов у него не было ни единого шанса. В том случае, если в их руках пребывали привычные им колюще-режущие предметы. А ему уже ничем не мог помочь «сдохший» суфлер. Но в рукопашной ситуация делала резкий поворот на 180 градусов. Их учили резать, колоть и рубить. Его – убивать всем, что подвернется под руку. А если не подвернется ничего, то и голыми руками. – Пусть будет так, – равнодушно кивнул вельможа и, пропустив в дом двоих воинов, волочивших бесчувственного Кузьму, скрылся за дверью следом за ними. – Сыграем? – криво улыбнулся Денис, когда Стась пошел кругом, вцепившись в него тяжелым взглядом. – Что? – Давай так: тот, кто пропускает удар, задает вопрос. – Чего? – У меня есть к тебе вопросы. Но ты же не отвечать на них хочешь, а распотрошить меня. Так давай совместим. Чего ты теряешь? – Например, вот так? – дошло наконец до здоровяка, и он, молодецки замахнувшись, впечатал глыбу своего кулака в грудь Дениса. Того снесло, будто в ребра ударил таран. Лежа на земле и стараясь восстановить дыхание, он уважительно кивнул. – Примерно так. Теперь вопрос. Что ты должен делать, когда убьешь меня? – Тебе-то до того какое дело? – Хочу все знать. Особенно перед смертью. Денис, кряхтя, поднялся на ноги. Видя, как шатает вязня, просидевшего на привязи целый месяц, после одного всего лишь удара, Стась довольно осклабился: – Да черт с тобой! Знай, коль хочешь. Я должен отвезти эту броню ротмистру. Будет битва, и он хочет быть к ней как следует готов. Непробиваемая кульчуга для того подойдет. – Так ты что ж, просто посыльный? Который больше ничего не знает? Стась, сцепив зубы, тут же за такое предположение наградил оппонента по диспуту солидным хуком в печень. Того согнуло, и едва не вывернуло наизнанку желудок. Помогло то, что кормили в заточении не особенно часто. Но обрадоваться этому факту Денис не успел: гамадрил обрушился на него в урагане мелькающих пудовых кулаков. Который смел объект их интереса, отшвырнув его в стену сарая. Денис снова валялся в пыли, изо всех сил цепляясь за сознание. Без него этот маневр с избиением начисто терял весь смысл. Стась надвинулся на него вразвалочку и с таким видом, будто следующим щелбаном собирался добить. Даже степняки, окружившие по периметру двор и следившие, чтобы поединок шел по строго установленным их боссом правилам, совершенно откровенно заскучали. – Шесть, – прохрипел с земли не особенно удачливый рукопашник. – Что? – Шесть ударов. Значит, с тебя шесть ответов. Что ты знаешь о битве? – О! Тебе повезло. Многое. Загибай пальцы. Московитов выбьют за Днепр под Оршей. Там заранее подготовлено место для переправы посполитого рушения. Поэтому войско форсирует реку так быстро, как схизматики никак не смогут ожидать. А наша с тобой знакомая доставит воеводе Голице подложную грамоту, якобы от воеводы Щени, в которой тот будет назначен главным в московской рати. Через голову конюшего великого князя Яна Целядина. Тот, понятно, не согласится. Разобраться по местничеству не поспеют – начнется битва. Которая пойдет так, как придумали мы. А московиты к ней будут не готовы. Ну как, похоже, чтобы про все это знал простой посыльный? Во время монолога необычно разговорчивого бугая Денис успел подняться на ноги и подойти к лектору на расстояние удара. Достаточно нетвердой походкой. Нетвердой до такой степени, что для Стася, как и для московского войска в намечающемся сражении, оказался полной неожиданностью последовавший за этим перемещением маневр. Удар в челюсть. Будь ты хоть трижды здоров, могуч и облачен в непробиваемую броню, на твоей челюсти вся эта мощь не скажется никоим образом. Поляк рухнул, как подрубленный под самый корень дуб. Вовсю позевывавшие зрители вмиг оживились, зашумели, заулюлюкали и застучали кулаками о нагрудные пластины лат. – Ты задал вопрос, – пожал плечами Денис, как только в глаза Стася вернулась осмысленность. – Ах ты… Поляк схватился за рукоять пистолета, рванул его из-за пояса, наставил на Дениса. На что услышал лишь издевательские смешки степной публики. Лишь после этого вспомнил, что уже палил из него. Увы, в воздух. Ради эффектного появления. О котором сейчас, судя по бешеному взгляду, очень пожалел. Бугай в два прихода – сначала облокотившись на руку, а затем уперев ее в согнутое колено – воздел себя на ноги. После чего перехватил свой разряженный огнестрел за ствол и, явно намереваясь использовать его как топорик, бросился на Дениса. Воспользовался вариацией на тему холодного оружия ровно с тем же успехом, как и при первой их встрече. С той лишь разницей, что тогда получил перелом носа, а теперь со всего маху грохнулся оземь, начисто отшибив себе спину. Не успокоился. Вскочил, ринулся в гущу корриды снова. И снова не сумел попасть в вертлявого поганца. Ни кулаком, ни тяжелой рукоятью пистоля. И вместо справедливого отмщения сам получил серию зуботычин. Последнюю из них сопровождало резкое заламывание руки, жесткая подножка и удар коленом в лицо. Нос снова хрустнул, на траву обильно хлынула кровь, перед глазами заплясали солнечные зайчики. Целый хоровод. А откуда-то сверху раздался до зуда в печенке насмешливый голос: – Товарищи бойцы! Вы все видели, как этот человек нарушил договор. Одобренный вашим… командующим. Вместо боя на кулаках он достал пистолет. И теперь я имею полное право на ответную любезность! Нет-нет, ваши копья мне ни к чему. Для уровня крутизны этого воина вполне под стать будет корыто. Стась на этот счет имел свою точку зрения. Но предъявить ни одного контраргумента у него не вышло. Сокрушительный удар сотряс его затылок. И он очень хотел надеяться, что последний звук, который успело уловить его ухнувшее в темноту сознание, был треском раскалываемого дерева, а не его черепа. – Привычка трепаться посреди драки когда-нибудь очень сильно тебя подведет. Кузьма, избитый, еле держащийся на ногах и вообще больше всего похожий на прогульщика с кладбища, тем не менее был почему-то жив, здоров и даже не связан. А в двух шагах за его спиной, на крыльце, удручающе насмешливым и донельзя циничным взглядом мерил Дениса голова окружившего их отряда степняков. – Но ты-то, смотрю, как-то уговорил этих добрых людей не резать тебе глотку. Выходит, не такое это бесполезное умение. Кузьма искоса глянул на татарского десятника – или сотника, кто ж его знает – каким-то странным рассеянным взглядом. Очень для него несвойственным. – Оказалось, мы старые добрые знакомые.