* * * – Надо за теми тремя! – гаркнул Денис, стараясь перекричать свист ветра в ушах и грохот копыт. – Куда?! – проорал в ответ Дмитрий-не-Иванович. – Нас и так мало осталось! На беглецов еще внимание обращать?! Они вынеслись к подножию холма, и люди Челядина принялись осыпать стрелами врага уже более прицельно. Правда, и по ним тоже теперь могли садить точнее. По крайней мере, в теории. Ладно, хоть обслуга пушек завозилась, разворачивая орудия, и пока опасности не представляла. – Давайте за нами, – отрезал Денис. Он точно знал, что Острожский сейчас на этом холме, а они собираются преследовать совсем другого человека. Но и бросить горстку оставшихся от русского войска людей на верную смерть тоже не мог. Даже если они смогут пробиться к гетману и захватить его – что потом? Им просто повезло, что у Острожского сейчас не оказалось под рукой достаточного количества охраны. Но очень скоро она вернется. С вестью о победе. И тогда остатку полусотни Дмитрия-не-Ивановича просто некуда будет бежать. – Я точно знаю, что Острожский среди тех троих беглецов. – Что? – вытаращился Кузьма. – Откуда ты это знаешь? – недоверчиво нахмурился Дмитрий. Вокруг них засвистели пули. Благо местные фитильные гладкостволы по-прежнему не отличались особой точностью стрельбы. Даже на таком расстоянии. – Просто верьте мне. Теряем время! И он рванул в погоню. Опередив всех. Вроде бы в первый раз в этих соревнованиях по скачкам, в которые превратились для него последние несколько дней. Троица беглецов улепетывала во все лошадиные лопатки. Неслись они, судя по всему, к обозу, который угадывался развевающимися там знаменами, куполами шатров и горбатыми тентами крытых повозок. Само собой, его охранял караул, выделенный из сторожевого полка. Но сколько там настоящих воинов, а сколько посошной рати – отсюда видно, разумеется, не было. Зато стало заметно охватившее лагерь оживление. Появление в глубоком тылу врага многие оценили соответствующе – и бросились к переправе. Мало кто решился на сопротивление. Продолжая нестись за троицей беглецов, они ворвались в кое-как огороженный лагерь, раскидав хилый строй на скорую руку выстроившихся на их пути пешцев. Метающиеся вокруг обозники не столько оказывали сопротивление, сколько вносили панику, разброд и сумятицу. – Жгите тут все. – Остановив продолжающую гарцевать лошаденку, Денис дождался, когда к нему подъедет Дмитрий. – Чем больше уничтожите добра и посеете паники, тем больше поможете конюшему. Когда ляхи увидят дым над своим обозом, в тылу, их боевой дух это не порадует. А беглецов мы берем на себя. – Но я тоже хочу взять гетмана! – Да черт с ним! Не возьмем – и ладно. Горящий обоз сейчас важнее. Как поймешь, что они пришли в себя, – отступай. Переправляйтесь через Днепр и уходите через литовские земли. Собьете погоню со следа. Кузьма и Ярина ждали его у полыхающей повозки. Что именно в ней хранилось, Денис не знал, но дым от вгрызающегося в нее огня вонял прилично. То ли кожей, то ли каким-то мокрым мехом. – Туда подались, – кивнул Кузьма в сторону реки. Пока они сновали по накрытому волной паники и начавшему полыхать обозу, в них пару раз стреляли. И из рушниц, и из арбалетов. Пытались достать рогатинами. Один раз стрела, выпущенная скрытым где-то в дыму лучником, звякнула по шлему. Словом, к тому моменту, когда они вынеслись на открытую площадку, до которой еще не добрался пожирающий все вокруг пожар, Денис чувствовал, что спасшая его жизнь броня полностью уберечь от повреждений все же не могла. Все тело немилосердно ломило. Но он успокаивал себя тем, что дальше будет только хуже. Словно в подтверждение, у него подстрелили лошадь. Она громко вскрикнула и хлопнулась на бок. Денис успел выпростать ноги из стремян и выброситься из седла. Упал, охнул, заподозрив, что сломал пару ребер, перекатился в грязи. Встать на ноги ему постарались помешать. Удар чеканом отбросил обратно на землю, а выпад здоровенным бердышом должен был укоротить на голову. Правда, его обладатель никак не ожидал, что предполагаемая жертва вместо того, чтобы уклоняться или на худой конец отскакивать, наоборот, кинется вперед. Нижняя часть лезвия топора проскрежетала по железным пластинам куяка. А Денис, не собираясь растрачивать драгоценные моменты растерянности оппонента, двинул его шлемом в переносицу. Именно в этот момент он увидел, как спесивый лях, наградивший его дырой в ухе, вытащил из какого-то воза упирающийся и извивающийся сверток. Что в нем находится, видно не было. Как, впрочем, не было и сомнений, что это «что-то» на самом деле «кто-то». Мелкий, вредный и постоянно действующий на нервы. Торунский без особого почтения к статусу княжны бросил ее поперек седла. И оглянулся. Они встретились глазами. Поляк надменно ухмыльнулся, отчего вздернутая шрамом правая бровь придала его лицу максимально гадостное выражение. Ему оставалось только сесть в седло. И умотать вместе с пленницей. Через переправу. А на пути к Торунскому стояло двое. Они явно знали свое дело и имели приказ во что бы то ни стало задержать погоню. Денис ринулся на них так, словно это он всю жизнь провел в сражениях с саблей в руке. Шансов у него было совсем немного, но ему попросту надоело их считать. Бой превратился для него в какую-то мешанину судорожных движений, которыми двигал исключительно инстинкт. После половины тех ударов, что он получил, любой менее бронированный индивид давно бы вышел из игры. И, скорее всего, из жизни – тоже. А он смог остаться. Тому молодчику, что размахивал бердышом, скаля окровавленное лицо, Денис выломал локоть. Но не успел уследить, как второй с коротким замахом и ложным движением воткнул клюв чекана ему в бедро. И хотя удар прошел по касательной, скользнув по броне, рана получилась что надо. Рваная и кровоточащая. Но больше поднять свой молоток-переросток он поляку не позволил. Вывернул руку, заставив выпустить оружие из перехваченных судорогой пальцев, и как следует саданул по шее. Куда-то в район горла. После чего отпустил хрипящего и захлебывающегося то ли воздухом, то ли кровью ляха. Тот скорчился под телегой с понуро уткнувшимися в землю оглоблями. Денис же поковылял сквозь дым в ту сторону, где в последний раз видел Торунского. Разумеется, того уже не было. Он во весь опор несся к переправе, а на пятки ему наседали двое преследователей. Один в такой же броне, которую носил Денис, а вторая – степнячка с бьющей по спине тугой косой. От обоза поднимались клубы черного дыма, в небо выстреливали языки пламени вместе с большущими лоскутами сажи. Вокруг стоял крик и плескалась через край паника. И тем не менее в этом кипящем котле суматохи его сумел отыскать Дмитрий-не-Иванович. – У меня заводная, садись. Два раза приглашать не пришлось. – Где твои люди? – выдохнул Денис, забравшись в седло. – Скомандовал отход. К переправе. От ставки выдвинулся отряд ляхов, скачут сюда. – Голова отряда укоризненно посмотрел на Дениса. – Острожский же был там, на холме? – Да. – Почему? – Не дал тебе его взять? А что бы это изменило? Ну, убили бы вы его. Ну, полегли бы там, сначала штурмуя курган, а потом отбиваясь от подоспевшей подмоги поляков. – Лучше так, чем бежать. – А кто бежит? Мы навели страху на их гетмана. Дали ему понять, насколько он висит на волоске, даже не вступив в саму битву. Мы пожгли их обоз. Без него далеко они уйдут? Даже если они сегодня выиграли битву, мы не дали им выиграть войну. Они не пойдут дальше, глядя на этот столб дыма у себя в тылу. Ты хотел спасти своих соратников? Ты их спас. Сколько смог. В любом случае больше, чем воеводы, которые приволокли сюда не готовое к битве войско. Так что если по-прежнему считаешь меня предателем – убей. Все эти игры мне уже осточертели. Но для начала надо догнать вооооон того ляха, видишь, к переправе несется? – Что ж. – Полусотник кашлянул от забивающего горло дыма. – Переправу беру на себя. Подожгем в лучшем виде. Встретимся на той стороне? – А может, и на том свете. Тут уж как пойдет. * * * Он не знал, что понтонную переправу люди наловчились делать еще в Средневековье. Вернее, как не знал? Просто никогда об этом не задумывался. Пока его конь не пролетел по дощатому настилу, громко барабаня по дереву копытами. Раненая нога вовсе не добавила способности лучше держаться в седле, и пару раз Денис думал, что навернется из седла прямо в днепровские воды. Во время этого полета вряд ли успеет выпрыгнуть из своих лат, а значит, гарантированно пойдет на дно. Что-то подсказывало, что отправившие его в Средневековье яйцеголовые вряд ли встроили в броню еще и спасательный жилет. Но – обошлось. А едва он выехал на песчаный берег и поднялся по крутому речному склону, то понял, что мог бы и не нестись, рискуя сломать шею, утонуть или подарить коню удовольствие растоптать себя. Кузьма и Ярина именно здесь, где на развилке изрядно вытоптанной проселочной дороги был вбит в землю столб с указателями направлений, настигли Торунского. Все-таки его коняга несла на спине не только самого ротмистра, но и брыкающуюся и всячески мешающую править поклажу. И, видимо, цели своей она добилась. Выпала из седла. Насколько успешно – в этом стоило убедиться чуть погодя. Хотя бы потому, что признаки жизни она подавала будь здоров, пытаясь, словно здоровенная гусеница, отползти как можно дальше от своего пленителя. Который, впрочем, был настроен дать фору содержимому завязанной мешковины. Потому что дать фору его вынуждали. Два, как и он, спешившихся человека. Они как раз заходили к нему с боков, стараясь взять в клещи. Кузьма вертел в руках невесть где добытый при нападении на обоз бердыш, а Ярина была не из тех, кто готов расстаться с оружием, которое искренне считала своей гордостью. – Какого черта ты творишь, блаженная? – с ненавистью процедил Торунский. – Если смоленский епископ узнает, на чьей стороне ты выступила в битве… – На стороне крымского хана. И он об этом знает. Вряд ли удивится. – Ой ли? Сомневаюсь, что это хан поручил преследовать меня. – Тебя? Да кому ты нужен, – просипел Кузьма. – Оставь княжну – и проваливай. Денис еле сполз с седла, оставляя на попоне кровавый след. Нога налилась свинцом и пульсировала болью. – Ого! – Торунский ощерился в улыбке, которая приподняла кончики его щегольски загнутых вверх усов еще выше. Но не сделала выражение тощей физиономии чуть менее мерзким. – Я-то думал, что попал в безвыигрышное положение. А у нас тут один из преследователей, оказывается, не боец. Что ж, тогда шансы уравниваются. – Считать разучился? – хмыкнул Кузьма. И тут же понял, что имел в виду поляк. Ротмистр выхватил торчащий спереди из-за пояса пистолет. Тот самый, колесцовый, из которого продырявил Денису ухо. То есть бивший по сравнению с остальными местными аналогами огнестрельного вооружения более-менее точно. А затем жестом фокусника-триумфатора выхватил из-за спины второй ствол. С тлеющим уже фитилем. – Да чтоб тебя! – выкрикнул Денис, бросаясь на ляха с обнаженной саблей. Но одеревеневшая нога в этой ситуации вовсе не была его козырем. Два выстрела последовали один за другим. Кузьма бросился на Торунского первым и первым же получил от него пулю. Ротмистр прекрасно видел, в какого рода доспех облачен одноглазый, поэтому пальнул в него из колесцового ствола. Для большей точности. В ногу. Которая тут же подломилась, и безухий тать с проклятием рухнул на землю. На долю Ярины достался фитильный пистолет. Но с такого расстояния даже из него промахнуться было трудно. Девушка тонко вскрикнула – и упала ничком. Куда ей попала пуля, сказать было сложно. – Ну что ж, – отшвыривая в стороны пистолеты, оскалил лях рот в улыбке. Симпатизировать друг другу им с Денисом причин не было, а вот поводов для обоюдной ненависти успело набраться с избытком. Поляк с удовольствием потащил из ножен клинок. Рубанул им воздух. Так, чтобы Денис точно понял – шансов у него нет вообще. Хотя расстроиться по этому поводу не успел. Помешало удивление. Кузьма, захлебываясь рыданиями и волоча за собой ногу, полз к неподвижно лежащей Ярине и, словно ничего вокруг больше не замечая, причитал: – Нет… Нет! Неееееееет. Воспользовавшись замешательством Дениса, лях ринулся в наступление. Сабля летала в его руке так, словно каждое движение кулака, сжимавшего рукоять, изначально было немыслимо без нее. Он наскакивал и тут же отклонялся, нанося рубящий удар совсем не с той стороны, где ожидал Денис. Сек непробиваемый панцирь своего врага и тут же уходил на другой угол атаки. Одним из таких хитрых финтов, картинно крутнувшись на месте, он словно в танце полоснул Дениса по шлему. Шишак, беспомощно звякнув, тут же сорвался с головы и улетел куда-то в сторону обрыва над рекой. А его ставший простоволосым обладатель упал лицом в землю. Правда, понимая цену даже секундной заминки, немедленно поспешил откатиться в сторону. Оказалось, зря старался. Увидев, что враг на земле и подняться, учитывая характер ран, сможет еще не скоро, Торунский навис над все еще невнятно поскуливающим около Ярины одноглазым. – Я думал, будет сложнее, – пожав плечами, признался поляк. – А вышло так, что и заложницу оставлю себе, – он бросил взгляд в сторону тщетно пытающегося уползти полотняного кокона, в который была замотана Елена, – и верну себе эту броню, что едва не потерял по дурости. Он занес саблю над Кузьмой. Денис, сто раз видевший, как умеет зубами цепляться за последнюю соломинку жизни его спутник, очень сильно удивился, осознав, что на сей раз одноглазого совсем не волнуют вопросы самосохранения. Он не обращал на ляха ровным счетом никакого внимания. Тот, впрочем, не расстроился. – Эх, что за день? Сказка, – почти мечтательно протянул он перед тем, как опустить клинок на шею Кузьмы. – Тогда держи волшебную палочку! Надо сказать, реакция у ляха все-таки была отменная. Он успел перегруппироваться, уйти немного в сторону и лишь после этого развернуться к Денису, чтобы мимолетным профессиональным взглядом оценить уровень исходящей от того опасности. А уровень оказался будь здоров. До такой степени, что вскинутая в судорожном защитном махе сабля уже не решала практически ничего. Бердыш Кузьмы, на который свалился Денис после атак ляха, конечно, не годился в разряд метательного оружия. Но тяжеленный его вес, торчащий широким копьем верхний край лезвия и небольшое расстояние до Торунского другого варианта использования не оставляли. Как, строго говоря, и другого шанса выжить.