Поляк успел кое-как увернуться в самый последний момент. Что спасло ему жизнь. По крайней мере, на какое-то время. Потому что массивный топор рассек ему грудь, с мерзким чавкнувшим звуком врубившись в ребра. Из развороченной раны тут же хлынула кровь, а захлебнувшийся пошедшей горлом розовой пеной ротмистр рухнул на одно колено. Бердыш шлепнулся поручь. А поляк сумел не упасть – оперся на саблю, как на костыль. Постоял немного так, похрипел, поводил по сторонам налившимися красными глазами. Встретился взглядом с Денисом. Оскалился окрасившимися в розовый цвет зубами. И вдруг прохрипел какую-то команду. Денис поначалу не догадался, что предназначалась она лошади. А когда понял, стало уже поздно. Торунский из последних сил сумел взвалить себя в седло – и коняга споро потрусила в ту сторону, куда показывала вторая стрелка указателя на перекрестке. Бросаться в преследование было просто некому. Едва отыскав в себе силы подняться, Денис доковылял до своих соратников, валяющихся в придорожной пыли. Ярина дышала. Пуля угодила ей в левый бок, и, какие именно органы повреждены, сказать было, конечно, сложно. Может, желудок, может, селезенка. Не дай бог печень. А может, и пронесло, и не задето ничего, а свалил болевой шок. Но в любом случае она была жива. И при любом раскладе ее отсюда нужно было вытаскивать. Как можно скорее. – Кузьма, – не узнав собственный голос, прохрипел Денис. – Она жива. Не наваливайся так на нее. Слышишь? Уйди отсюда! Надо хотя бы перевязку сделать. Иди, вон, к княжне. Задохнется сейчас в том мешке. Вытащи. Ну! Давай! Двигай! Пока он занимался перевязкой – настолько умело, насколько мог себе позволить, – Ярина несколько раз приходила в сознание. Но он сомневался, что узнавала кого-то и понимала, что происходит. Потом перетянул свою рану. Крови потерял столько, что шумело в ушах и в глазах плавал туман. Потом собрался с силами и перевязал ногу Кузьмы. Тот будто не обращал внимания на увечье, как наседка, квохтал вокруг Ярины и даже не глядел на свою малолетнюю «дочь», ради которой кинулся с головой в эту кипящую кровью свистопляску. Княжна Елена – настоящая, Денис на всякий случай присмотрелся внимательнее – вела себя непривычно тихо. Как мышка. Боялась проронить хоть слово. Видимо, поняла, что не так уж много в этом мире осталось людей, готовых ради нее рискнуть жизнью. Пусть и не особенно благородной. Но от того ничуть не менее ценной. И теперь из всех этих людей буквально на ее глазах утекала жизнь. Спустя какое-то время по понтону простучали копыта. Много. И когда Денис с каким-то отрешенным чувством уже приготовился принять смерть, на откос бодрым поскоком выметнулись остатки полусотни Дмитрия-не-Ивановича. Денис с трудом поднялся ему навстречу. – Ну, что там? – Обозу хана. Переправу подожгли. Деревянная вроде, должна сгореть. Но… Боюсь, не успеет как следует полыхнуть, прежде чем ляхи подойдут. Надо уходить. Быстрее. – Какой там быстрее? Видишь, нас трое ранено. Да ребенок еще. – Кто такая? – Княжна Елена Глинская! – гневно сверкнула глазищами девчонка. – А сам-то, холоп, чьих будешь? Дмитрий перевел удивленно-недоверчивый взгляд на Дениса. Тот лишь кивнул. Да, мол, все так и есть. – Так это вы за ней погоню устроили? Денис снова лишь вымученно кивнул. – Добро. Берем с собой. Но… девка эта ваша, степнячка… Ее не довезем. – Довезем! – притопнула ногой маленькая княгиня. – Она из-за того, что меня спасала, раны получила. А теперь я ее спасу! Видите, мешок валяется? В котором меня лях, как репу, на седле вез. Берите его, найдите на берегу две жердины, изготовьте волокуши и привяжите меж двух коней. Так и пойдем. – Но… ваша светлость. У нас нет столько времени. Погоня на плечах. Будем двигаться медленно – догонят! Полусотник обратил взгляд на Дениса, будто хотел найти у него поддержки. Естественно, не нашел. – Без нее мы никуда не едем. – Да ладно бы мостки сгорели. Тогда еще куда ни шло. Но не успеют! Они либо раньше переправятся, либо потушат огонь. Тогда точно догонят. – Не догонят. Кузьма, прокряхтев, встал на ноги. Одна из которых, похоже, утратила способность сгибаться. Стоять на ней он еще худо-бедно, опираясь на бердыш, мог. Но вот ходить… Впрочем, походы в его планы, судя по всему, не входили. – Это как – не догонят? – не понял Дмитрий. – А так, что я их подержу тут маленько, пока мост этот не сгорит. Что тут неясного? Вы мне только оружия побольше оставьте. Там прямо на мосту, набросайте, чтобы хоть где под рукой было. Есть у кого берендейки да пули? Два пистоля, вон, лях оставил. А стрелять нечем… – Кузьма! – оборвала его рассуждения княжна Елена. – Ты едешь с нами! Мое тебе повеление. Слышишь? И знать ничего не желаю! Или пусть все эти вои срубят этот мост! – Саблями-то? Долго придется. Уж лучше не терять времени и отходить. Пока я тут… Безухий тать подковылял к девчонке, нежно потрепал ее по щеке, бережно провел заскорузлой рукой по волосам. – Ишь ты. Надо же. Велит она мне. Боярыня какая. Молода еще мне указывать. Так-то. Вот как подрастешь, так поглядим. – Когда я подрасту?! – в голосе Елены послышался слезный надрыв. – Думаешь, я такая маленькая и ничего не понимаю? Ты сейчас умирать идешь! Дядька Кузьма! Не надо! Пожалуйста… – Эк, придумала. Дядька. Вроде ж говорила, только твоя родня благородных кровей так зваться может. А я-то куда со своим рылом? Устал я уже от всех да от всего бегать. Притомился. Так что, – глянул он на вызволенную ими уже во второй раз пленницу, потом перевел свой полный тоски взгляд на Ярину, которую ратники укладывали на наспех связанные носилки, – прощай… дочка. Не поминай лихом. Княжна еще долго причитала, плакала и отказывалась сходить с этого места. Пока Денис не кивнул Дмитрию, а тот не дал знак своим людям увести ее. – Ну что, Дмитрий-не-Иванович! – бодро подмигнул единственным глазом Кузьма. – Сложили оружие на мосту, как просил? Ну, добро. Что это у тебя? Берендейки? О, и сума с пулями. Что ж, теперь ты не подведи, выводи их отсюда. Не просри хоть время, что я вам даю. Когда полусотник отошел, отдавая последние приказы, Денис помог охромевшему Кузьме спуститься с днепровской кручи к понтону. Его подожгли во многих местах. Видно, что и пороху сыпанули, не жалея. Но горела переправа хоть и дымно, но без особого энтузиазма. – Может, все-таки с нами? – не зная, что сказать еще, спросил Денис. – Ой, да конечно, – отмахнулся Одноглазый. – Снова по этому обрыву наверх карабкаться? Вот еще. Мне теперь до середины энтого моста проще дойти будет. Там их и встречу. Да там и горит вроде веселее. Вона дымы какие. Ни в жизнь меня сквозь них не выцелят. Ну, все, давай, не тяни время. А то я его тут выиграть вам собираюсь, а ты уже профукивать наладился. – Выиграть? Да уж. Та еще игра получается… – Вот давай только без этих соплей. На меня тоже, что ли, собрался с поцелуями своими кидаться? Ну уж нет. Упердывай давай. И даже не вздумай лезть со своими прощаньями. Дуй. Денис изогнул губы в кислой улыбке. Еще раз глянул на Кузьму. Медленно развернулся и побрел, сильно припадая на одну ногу, наверх. – Эй, блаженный! – окрикнул вдруг его безухий. Денис обернулся. – Голову положи, но сделай так, чтобы она выжила. Понял? И береги. Так береги, как… Понял меня? – Княжну Елену, что ли? – Княжну… Конечно, княжну. Елену, стал быть. Конечно! И ее… тоже. На мосту увереннее затрещало пламя. На том берегу послышались выкрики и топот. Пару раз бахнули выстрелы. Еще раз махнув рукой, Кузьма, сильно прихрамывая, побрел по скрипящим доскам к середине переправы. Там, где горело повеселее. Эпилог Что ни говори, а электричества здесь здорово не хватало. Особенно когда ты в возрасте, а работать приходится по ночам. При свете свечей. В лучшем случае. Или, вот, лучины, как сейчас. В дверь постучали. Вежливо и ненавязчиво. Должно быть, еще принесли этих расщепленных деревяшек. Дворня здесь, что ни говори, не особенно расторопная. Хоть и достаточно обходительная. – Войдите! – Разрешите, Шеф? – Что?! В дверь, пригнувшись, чтобы не долбануться башкой об косяк, втиснулся старый знакомый. Заметно припадая на одну ногу. Современник. Как его там… Почему-то живой. И даже вроде бы со здоровым румянцем на щеках. На губах блуждает непонятная улыбка, отросшие за то время, когда виделись в последний раз, волосы вьются волнистой челкой, в голубых глазах хитро приплясывают искры. Что особенно контрастировало с осунувшимся бледным лицом. Шеф тут же вытащил из-под столешницы пистолет, взвел курок. Конечно, местную примитивную технику и механику он не привечал, но этот экземпляр был хотя бы надежнее остальных своих собратьев начала XVI века. – Я гляжу, снова в бронежилете? Похвально. Только я его сразу узнал, поэтому, предупреждаю, стрелять буду в голову. – Не придется, – небрежно отмахнулся Денис, но на всякий случай стоять остался там, где его застал маневр с выуживанием из-под стола огнестрельного довода в споре. – У меня всего пара вопросов. И все. – Странная причина для тайной вылазки. Не слишком ли дешевую цену запрашиваете за это?