– Я оглашаю условия помолвки, – возвестила верховная, и костер выплюнул вверх сноп искр. – Эльмилора Крах Тауг, ты обязана ждать своего жениха, Хейгена из Тронье, терпеливо и достойно. В случае если твое поведение будет сочтено порочащим тебя, помолвка будет разорвана. Согласна ли ты? – Да, верховная! – Эльмилора сжала кулачки и поднесла их к груди. – Хейген из Тронье. Сколько времени тебе понадобится на выполнение данного тобой обещания? – Да я понятия не имею, верховная. Может полгода, может год. Кто ж его знает. – Я повелеваю так – через полгода ты придешь сюда, и мы продолжим этот разговор. Но бойся обмануть нас – священный алтарь распознает ложь. И месть вилис будет страшна. – Понятно, верховная. – Обряд завершен! – Вилиса вскинула руки вверх, из костра саданул очередной сноп искр. И из алтаря бахнул сноп света, что, все-таки, видимо, бывало не каждый раз, судя по опять напрягшемуся лицу верховной. Она спустилась на грешную землю и сказала нормальным голосом, в котором не было уже и тени торжественности: – Ну все, девочки, вы веселитесь, а мы с Хейгеном пойдем побеседуем. Эльмилора надула было губки, но ее подхватили под локотки подруги и увели в сторону костра. – Пошли, воин, – сказала мне верховная. – Объяснишь, что у тебя за дела с Месмертой. Мы отошли в сторону, и я спросил у нее: – Вы точно хотите это знать? Многие знания – многие печали. – Мои печали – не твоя печаль, – холодно посмотрела на меня верховная. – Эти дурочки решили, что так и надо, и не важно, что до этого алтарь никогда не плевался светом. А вот мне хотелось бы понять, какое отношение ты имеешь к Месмерте, бездну времени назад ушедшей из тварного мира? – Ну какое, – стал строить я защитную версию. Хотя все равно придется раскрыться, эту крылатую не обманешь, она, похоже, меня насквозь видит. – Недавно я помог одной забавной зеленой чуде, она поручила мне помочь ее сестрам. Они как-то связаны с вашей богиней. Вот это и есть мое маленькое, но очень ответственное поручение, понимаешь! – Вот что означают недавние изменения в магической составляющей Файролла, – сказала верховная, уставившись на меня зелеными глазищами. – Стало быть, ты помог одной из хранительниц. Интересные времена будут ждать нас, если ты достигнешь успеха. – А чего будет? – тут же спросил я. – Доживешь – увидишь, – отрезала верховная, давая понять, что объяснять мне ничего не намерена. – Если доживешь, конечно. И если раньше чем за полгода свои дела закончишь – пулей сюда. Смотри у меня! И ушла в темноту. Я тоже решил не мудрить, сел под дерево и вышел из игры. Посетив душ и навестив холодильник, я позвонил Эльке: – Эль, привет! – Привет, я тебе перезвоню, – и она повесила трубку. – Да как скажешь, дорогая. И я сел писать последнюю статью. Текст, по хорошей традиции, уже сформировался в голове, и оставалось его лишь овеществить. Я потратил на это два часа, и когда поставил финальную точку, зазвонил телефон. – Так, Киф. Слушай внимательно. Вылет не через четыре дня, а через три. А если сегодняшний не считать (а его можно уже не считать), то через два. – То есть проще говоря, послезавтра. Ты меня совсем запутала – считать, не считать. – Ну да, послезавтра вечером. Летим на девять дней и десять ночей. У тебя все есть? – Эль, что ты вкладываешь в слово «все»? Ум, честь, совесть, носки, сардельки, банка шпрот, модем? Что «все»? – В том числе и носки. Плавки, крем, молочко для тела? – Эль, чего для тела? Ты совсем? Плавки, шлепки, шорты и бандана. И я готов. – А я – нет! Так что завтра в десять идем на шопинг. Я сейчас к тебе, поедем от тебя. А то я тебя знаю. Все, пока. Н-да. За три часа меня поймала вторая женщина. Тенденция, однако… Глава 23 Всесторонняя подготовка Хождение по магазинам с женщиной… Это отдельная сказка, через которую проходит любая половозрелая и традиционно ориентированная особь мужского пола. Сначала, в школьно-студенческий период, это все носит безобидный характер. – Ну вы с девчонками хавчик какой купите, а мы с пацанами – за бухлом! Позже, в добрачно-брачный период, это уже спланированная женщиной беспощадная акция по выносу мозга. – Ну как? – Ты даже не понимаешь, что этот цвет не идет к моим глазам! – У меня нет сумочки под эти туфли! – Я не могу ходить девять дней в одном и том же! – Это не те плойки! Что ты стоишь! Иди ищи! – Ты же видишь – тут жожоба! Жо-жо-ба! Ты не понимаешь? Нет! Не понимаю! Что такое жожоба? Да мне от одного слова паршиво становится. Я не знаю, что такое плойки и почему они не те. Дайте пистолет, а лучше безоткатное орудие, я бахну из него себе в голову. Зачем тебе ржаные хлебцы? Что, в Испании нет ржаных хлебцев? Таких нет? Да ты все равно будешь на ужин десерты тоннами жрать, а днем в кофейнях пирожные трескать! Не будешь? Ага, сразу верю. Слушай, ну куда тебе шесть бикини, или как эти две тряпочки-веревочки называются? Почему веревочки? Потому что если прикрыться тонким шпагатом, будет ровно тот же результат! Что? Что надо, они прикрывают? Дорогая, у тебя это что надо из-под них вылезает по полной. И кстати, стоят они, как целая бухта канатов. Да покупай что хочешь! Себе? Все себе купил. Две пары плавок, шлепки и бандану – как обещал. И два блока сигарет. А мне больше ничего не надо – шорты у меня дома есть. Да, я животное. И такая дребедень – целый день. Это бесконечный забег на немыслимую дистанцию. И даже без перерыва на обед, потому что фастфуд – это вредная еда. В ней канцерогены и биодобавки. Да, в них все это есть, но я имею право на обеденный перерыв. В конце концов, даже в тюрьме есть обед. И ужин. На него дают макароны… В результате уже вечером я доставил Эльку домой, сообщил ей, что в принципе я отдал остаток дани ее народу за все те годы, что мы были не под их игом, и получил финальные ЦУ: – Вылет в двадцать три тридцать, в аэропорту надо быть за час, а лучше – за полтора, поэтому я заеду за тобой в полдесятого. Такси вызову сама, ты или забудешь, или на какой-нибудь колымаге поедем. В полдесятого – ты меня слушаешь вообще? – в полдесятого ты должен быть собран и стоять с вещами в прихожей. Понял? Кивни. Повтори! – В полдесятого на пороге. Я пойду, а? – Свободен! Черт. А вот если она меня на себе женит? Не, лучше тогда та, с крылами. Она хоть дура… Дома я мутным взглядом окинул капсулу, подумал, что только военных действий мне сегодня и не хватает для полного счастья, посмотрел на компьютер, покивал головой в такт своим мыслям – да, точно, последнюю статью Мамонту еще с утра отправил – и пошел спать. Не исключено, что это последняя спокойная ночь в ближайшие десять дней – что придет в голову творить в Испании по ночам любезной моему сердцу степнячке, я не знал. Это может быть клуб, поиски местных стритрейсеров, выезд куда-нибудь в Пиренеи с целью встречи рассвета в горах с последующим сплавлением по горным рекам… Вариантов – до фига, вот только боюсь, что спокойный сон в них не входит. Так что надо хоть выспаться напоследок. Продрых я знатно, может, и дольше бы проспал, но желудок громким урчанием разбудил меня в районе одиннадцати утра. После плотного завтрака, закурив, я стал думать. Что еще надо сделать до отъезда? Выходило, что осталось два важных дела: позвонить моим старикам и сообщить, что я на десять дней валю из страны, и перебить банду разбойников, дабы забрать у них перстень Хоралы. Впрочем одноногий начальник порта, думаю, тоже даст квест на их устранение. К гадалке не ходи. Но начнем с реального, а там, может, дойдет и до виртуального. А может и нет. Посмотрим. Родители обрадовались. Хотя, по-моему, они обрадовались даже не тому, что я куда-то еду, а тому, что еду не один. Старикам нужны внуки, и они об этом не раз говорили. Вот и тешат себя надеждой, что я в густой южно-морской ночи заделаю им ляльку. Не приведи господь. Ну да, стремно. Я Эльку одну-то боюсь, а не дай бог девочка будет – мне ж тогда только в петлю. Брр… Я было собрался убрать телефон в карман спортивок, как он зазвонил. На экране высветилось: «Мамонт». – Да, Семен Ильич. – Так, Никифоров. Статью получил, хорошая работа. Весь цикл – хорошая работа. Резонанс большой, заказчики довольны. – Заказчики? – Не придирайся к словам и не включай дурака – все ты понял. Они, кстати, тебе вроде как даже премиальные какие-то хотят выписать. – Это хорошо. – Да уж, конечно, не плохо. Так, завтра давай, подъезжай… – Завтра не могу. – Чего так? – Голос мамонта приобрел ласковые нотки, которые не могли меня обмануть.