– Вы хотите сказать, что… – Я хочу сказать, что он умер. – Стормарк помолчал. – Оставьте собаку здесь и идите за мной: я хочу вам кое-что показать. ⁂ Открытие, что мальчик в красной футболке был в самом деле призраком, Милу глубоко взволновало. Стормарк взял трость для слепых с белым шариком на конце, который помогал прощупывать дорогу и попадающиеся на пути предметы. Постукивая ею, повел Милу по коридорам института к лаборатории. Посередине темного зала стоял помост. Вокруг, даже на потолке, – проекторы. – Качество не из лучших, – заранее извинился ученый. – С современными микропроцессорами эффект был бы другим, но таких технологий мы не можем себе позволить. – Что это будет? – спросила Мила: она понятия не имела, куда попала. – Доверьтесь мне, скоро поймете, – отвечал Стормарк. Затем подошел к технику и дал ему задание. Тот встал позади консоли, активировал программу, и вскоре помост начал вращаться, а проекторы засветились, испуская лазерные лучи. В центре зала они переплелись, создав голограмму. Годовалый ребенок сидел на полу, играя шнурками своих кроссовок. Светловолосый голубоглазый малыш улыбался. И на нем была надета красная футболка. – Джошуа, – представил его Стормарк. – Мальчик, которого я видела, похож на этого, но ему десять лет как минимум. Стормарк огорченно покачал головой: – Это следовало предотвратить… Но вина на мне. – В чем ваша вина? – Мила устала от тайн, ей хотелось услышать правду. – Отец Джошуа работал здесь. Бывший агент полиции поняла, что он говорит о Паскале. – Он был криминологом? – Антропологом-криминалистом, – уточнил ученый. – Его звали Рауль Морган. Вот, значит, как зовут человека, скрывающего лицо. – Рауль возглавлял исследование по игре. Паскаль рассказывал о попытке привлечь в уже обезлюдевший виртуальный мир субъектов, относящихся к пограничной зоне, с целью выявить, разовьются ли семена насилия и жестокости, уже посеянные в них, в самый настоящий, неприкрытый садизм. Но эксперимент вышел из-под контроля, выродился в нынешнюю версию «Запредела». – Ситуация вышла из-под контроля, – подтвердил Стормарк. – Но когда я это осознал, было уже слишком поздно. Я должен был все это прекратить, поэтому ответственность лежит на мне. Паскаль назвал себя «надзирателем». Сказал, что таких, как он, было много: в их задачу входило следить за аномалиями в «Запределе», поскольку время от времени кто-то из играющих совершал скачок, перенося свои жестокие фантазии в реальность. Потом человек в красной горнолыжной маске остался на своем посту один, не зная, что сделалось с прочими. Но до того момента что-то, наверное, произошло в жизни антрополога-криминалиста. – Что случилось с Раулем Морганом? – Он слишком увлекся, и у него началась мания преследования: он всюду видел врагов и никому не доверял. Описание вполне подходило Паскалю. – Утверждал, будто кого-то встретил в игре; «опасное присутствие» – вот его собственные слова. Мила тут же подумала об Энигме, Подсказчике. – Я недооценивал проблему, пока не случилось несчастье… – Какое несчастье? – в нетерпении осведомилась бывший агент полиции. Стормарк опечалился. – Рауль Морган был хорошим человеком, имел семью: жену, чудесного малыша полутора лет… Это не должно было так кончиться. – Что все-таки случилось? – допытывалась Мила. – Рауль жил уже в параллельном мире: не просто стал рассеянным, а практически отключился от реальности… Каждый день по пути на работу он завозил Джошуа в ясли, а мать забирала ребенка во второй половине дня. Одним сентябрьским утром Рауль, как всегда, приехал к девяти и точно в это время вошел в лабораторию. Через восемь часов позвонила жена и спросила, почему он не оставил ребенка в яслях. Только тогда Рауль понял, что случилось. Бросился на парковку и нашел малыша там, где его оставил: в креслице, на заднем сиденье. Мила не в силах была произнести ни слова. – Мальчик, наверное, заснул по пути от дома, и Рауль не заметил, как пропустил ясли. Но даже глядя на тельце, твердил, что оставил ребенка в яслях, что этому должно быть какое-то другое объяснение. Отвергал очевидное, даже имея его перед глазами. Сердце видит то, что сердце хочет видеть – повторила Мила про себя, вспомнив слова, недавно произнесенные Стормарком. Бывшая сотрудница Лимба не могла представить, какую боль должен был испытать отец. Но на этот раз отсутствие эмпатии ни при чем. Бывают страдания, которые невозможно вообразить. – Через три месяца Рауль уволился. С тех пор я ничего о нем не слышал. Мила посмотрела на голограмму беззаботно играющего малыша в красной футболке. – А это откуда? – спросила она, имея в виду призрак. – После того как он ушел, мы случайно нашли программу в его компьютере. Мы не знаем в точности, что подвигло его на то, чтобы ее составить, но вообразить нетрудно. Ученый поднял трость, с помощью которой двигался в вечных сумерках своей слепоты, снял белый шарик с наконечника и бросил его в направлении ребенка. Джошуа поднял руку, будто хотел поймать его на лету. Это не простая голограмма, подумала Мила. – Джошуа интерактивен, – подтвердил Стормарк. – А главное, обучаем. – Если сейчас ему десять лет, значит Рауль ввел его в «Дубль», чтобы он подрастал в игре, как обычный ребенок. «Я здесь живу», – сказал ей призрак. – Как вы сами могли видеть, госпожа Васкес, Джошуа был способен реагировать на внешние стимулы даже в таком нежном возрасте, хотя и элементарно. Если вы говорили с ним, значит он за эти годы претерпел серьезную эволюцию. Это меня не удивляет, Рауль Морган был классным специалистом. – Но вы сказали, что он был не программистом, а антропологом-криминалистом. – Все верно: он показывал машинам, что такое зло. 26 «Я думал о „Дубле“: что бы ты ни совершил непоправимого, что бы ни случилось с тобой в реальной жизни, в игре ты имел шанс все исправить». Рауль Морган, он же Паскаль, произнес именно эти слова в последний раз, когда они виделись. Вот почему он создал цифровой клон сына. Но ведь это всего лишь обман, опасная иллюзия. Выйдя из института, Мила тотчас же села в «вольво» и пустилась в путь. Она взяла новый след. Связь между Паскалем и призраком – доказанный факт, пусть человек в красной горнолыжной маске и советовал ей держаться от ребенка подальше. Во время их последней встречи Джошуа сказал Миле, что Алиса в безопасности, а значит, он знает, где девочка. А раз знает он, значит это известно и Раулю Моргану. Единственный способ в этом убедиться – найти Паскаля. Стормарк пошел на сотрудничество, отдал распоряжение предоставить Миле всю необходимую информацию. Даже не спросил, для чего это ей нужно. Догадался, наверное, что ее визит связан с недавними последствиями трагических событий минувших лет. Ученый чувствовал, что частично несет ответственность за произошедшее, и именно поэтому не утаил ничего. Однако Миле мало что удалось найти в личном деле Рауля Моргана. Прежде всего, там не было фотографии. Даже снимок с пропуска в лаборатории куда-то исчез. Мила подумала, что не дьявол к этому приложил руку, а сам Паскаль, учитывая то, с какой одержимостью он уничтожает все свои следы. Единственным, что ей удалось раскопать, было имя жены антрополога-криминалиста. Ее звали Мэри. На обратном пути дождь лил как из ведра, и в горах было трудно ориентироваться. Все-таки Миле удалось обнаружить забегаловку с телефоном-автоматом. Она вошла в зал вместе с Хичем. В такую непогоду там, кроме персонала, не было ни души. В каменном очаге весело пылали дрова, на стенах красовались старые деревянные лыжи и даже пара оленьих голов. Помимо этой мрачной детали, атмосфера была располагающей, а Миле требовалось восстановить силы. Она заказала сэндвич, который разделила с собакой, кока-колу и свежей воды, которую попросила налить в миску. Еще попросила кассиршу дать сдачу мелочью. Взяв монеты, направилась в телефонную кабину. Совершила ряд звонков бывшим коллегам по Управлению, которые были ей чем-то обязаны по ходу прошлых расследований и которых она могла просить об услуге. Официантка принесла заказ, но понадобилось больше часа, чтобы добраться до последнего известного адреса Мэри Морган. Однако, звонок за звонком, Миле удалось восстановить последние десять лет жизни женщины.