После гибели сына Мэри долго лечилась в клинике от тяжелой депрессии. Тем временем получила от мужа развод. Год за годом пыталась начать жизнь сначала. Меняла место жительства, принималась за разные работы, но так и не смогла приспособиться. Но в последние три года обрела стабильность, вступив в буддийскую общину на холмах, вдали от города и в нескольких километрах отсюда. Мила решила, что поездка туда отнимет слишком много времени – времени, которое для Алисы и «Запредела» истекало. Она должна поговорить с этой женщиной. В общине не было телефона, и Мила нашла номер полицейского участка ближайшей деревни. – Даже если я туда поеду, не уверен, что кто-то из них захочет с вами говорить, – заявил местный полицейский, когда Мила спросила, можно ли соединить ее с Мэри, доставив ей сотовый телефон. – Странный народ: все, как один, вегетарианцы, – поделился полицейский этой невероятной подробностью. – Дело очень срочное, – настаивала Мила, не входя в детали. – Пожалуйста, помогите: я бывшая коллега, меня зовут Мила Васкес. Можете проверить, если хотите. – Она упирала на дух солидарности между полицейскими, надеясь, что это сработает. Агент призадумался. – Хорошо, но предупреждаю: добираться туда минут сорок, не меньше, и нет гарантии, что сотовый ловит в тех диких краях. Мила поблагодарила его, дала номер забегаловки. И стала ждать. Время как будто остановилось, сорок минут прошло, и никаких известий. Все, что угодно, могло произойти, а она ничего не знает. Нет сотовой связи, или Мэри Морган отказалась говорить, или полицейский соврал и теперь, забыв об их разговоре, занимается чем-то другим. Через час с четвертью телефон забегаловки заверещал. Мила бросилась отвечать. На линии были помехи. – Я – Мэри, – недовольно сказали в трубку. – С кем я говорю? – Меня зовут Мила Васкес, спасибо, что перезвонили. – Чего вы хотите от меня? Агент сказал, будто дело срочное, но предупреждаю: что бы там ни было, это меня не интересует. – Понимаю, Мэри, и прошу простить меня за то, что нарушила ваше уединение, но у меня нет выбора: моя дочь пропала три дня назад. – Я-то здесь при чем? – спросила та неожиданно резко. – Я думаю, что в ваших силах помочь мне ее найти. – Не вижу, каким образом, если учесть, что я давно живу вдали от мира. – Знаю, вы способны меня понять, – отважилась Мила. Намекая на то, что Мэри тоже была матерью, она очень рисковала: женщина могла пойти на сотрудничество, а могла и замкнуться в себе и прервать звонок. Но Мила надеялась, что откровенность принесет свои плоды. Мэри молчала, – возможно, то был добрый знак: она колебалась. – Воображаю, как трудно было идти вперед, – подтолкнула ее бывший агент полиции, давая понять, что ей известна вся история. – Есть раны, которые не затягиваются, сама по опыту знаю. Это как жить с дырой в животе: она воспаляется и кровоточит, когда меньше всего ожидаешь… Поэтому я не хочу повторить вашу судьбу, госпожа Морган. Последние слова прозвучали жестко, но Мила не умела изображать сочувствие. – Потеряв ребенка, остаток жизни живешь как зачумленная, – подхватила Мэри, подтверждая Милину правоту. – Люди тебя избегают, боясь, что несчастье, приключившееся с тобой, может как-то коснуться их. На словах сострадают, но на самом деле испытывают облегчение оттого, что не их коснулась беда. Мила тотчас же воспользовалась ее откровенностью, ведь у женщины могло смениться настроение. – Я бы хотела поговорить о вашем муже Рауле. – Что вы хотите знать? – Где мне найти его? – Я не имею о нем никаких известий с тех пор, как мы развелись, – решительно заявила Мэри. – Я, однако, думаю, что он некоторым образом остался привязан к прошлому. Такое впечатление, что за все эти годы ему так и не удалось заглушить воспоминания, даже самые тяжелые. – Вначале было не так: казалось, будто он стремится все начисто стереть из памяти. Именно он настоял на разводе. Милу поразило это открытие. Она думала, что расстаться хотела Мэри. По сути, из-за Паскаля случилось несчастье, приведшее к гибели их единственного сына. – Я пыталась его простить, – объяснила женщина. – Господи, как я пыталась! Но он держал меня на расстоянии. – В дальнейшем он держал на расстоянии всех, – подтвердила Мила. – Думаю, с тех пор он отдалился от мира. – Мы очень молодыми полюбили друг друга и практически не видели иного пути, как только вступить в брак. Мы купили дом, его увлекала работа в институте, он говорил, что впервые исследование так захватило его. Когда родился сын, Рауль проводил с нами все свободное время: представляете, даже смастерил ему кроватку в форме космического корабля. – И что случилось потом? – спросила Мила, хотя частично уже знала это. – Что-то пошло не так, я должна была это заметить вовремя… – призналась женщина. – Мелкие детали, но не поэтому я не придала им значения. Дело в том, что на Рауля всегда можно было положиться, мне и в голову не приходило, что он может сорваться. – Вы имеете в виду манию преследования? – Да, но не только это: он твердил, будто кто-то пытается проникнуть в его мозг. – Подсказывает ему мысли, – уточнила Мила, прекрасно понимая, о чем идет речь. – Вот именно, – подтвердила Мэри. – Наверное, вы меня примете за сумасшедшую, но он рассказывал о татуированном человеке, который его преследует в Интернете… Мила отнюдь не считала ее сумасшедшей, но пока не могла ничего объяснить. – Рауль говорил, будто тот человек покрыт числами с головы до ног. Описание совпало, и сердце Милы сжалось от нестерпимой тревоги. – И у вас не возникало подозрения, будто ваш муж теряет рассудок? – Был один эпизод – за несколько месяцев до несчастья, – признала женщина. – Я с малышом поехала к родителям, а когда мы вернулись, оказалось, что наш дом сгорел. Миле пришло в голову, что и ее Паскаль привозил в два сгоревших дома. – Пожарники и страховщики пришли к выводу, что имело место короткое замыкание, но после гибели нашего сына я узнала правду: Рауль признался, что это он устроил пожар, чтобы спастись от татуированного человека. Мила похолодела. Настал момент распрощаться. – Спасибо, Мэри, вы сказали мне даже больше, чем я рассчитывала. – Надеюсь, вы найдете свою дочь, – проговорила та с безмерной печалью в голосе. – Знаете, Джошуа вырос бы прекрасным человеком. Мила отметила, что Мэри впервые произнесла имя сына. – Знаю, – согласилась она, хотя и не могла сказать, что некоторым образом познакомилась с мальчиком и очень ему благодарна за то, как он ее защищал в «Запределе». – Мне никогда не забыть того утра, – продолжала Мэри: теперь ей уже не хотелось прекращать разговор. – Я одела его в спаленке. Надела плюшевые штанишки, носочки в горошек, которые ему так нравились, его первую пару белых кроссовок и кофточку, ведь дело было в сентябре, уже начинало холодать. Под кофточкой на нем была красная футболка… Могла ли я вообразить, что вижу его живым в последний раз? Мила услышала, как на другом конце линии женщина плачет. Неизбежно явились воспоминания о последних минутах, проведенных с Алисой. Если бы она оставила дочку ночевать в доме школьной подруги, а не повезла к озеру, наверное, ничего бы не случилось. Но после того как ее преследовали люди Энигмы, она ехала к дому Джейн с одной мыслью; как последняя эгоистка, стремилась к одному: найти утешение в объятиях дочери. Хотя и объятий-то не получилось: она, как всегда, трусливо спряталась за своей алекситимией, прекрасным предлогом, чтобы ничего не чувствовать. – Если бы меня попросили высказать какое-нибудь невозможное желание, я бы сказала, что хочу повидать Джошуа, хотя бы на минутку. Взглянуть на него, попрощаться с ним. Мила не знала, сможет ли она когда-нибудь испытать муку, терзающую сердце этой женщины, да и выяснять не хотела. Поэтому должна была сделать все, чтобы вновь обрести Алису. Ведь время обманчиво и, пока течет, забывает предупредить нас о том, что проходит. – Большое вам спасибо, – повторила она и уже хотела сбросить звонок. – Погодите, – остановила ее Мэри Морган. – Если все пойдет не так, как вы бы того пожелали, не вините себя: поверьте, это ничему не поможет… Рауль попытался свалить на меня часть своей вины, хотел заставить меня поверить, будто я была плохой матерью, раз недостаточно верила его речам о том, что нас якобы преследуют. Представьте себе: я узнала, что он хотел похитить Джошуа и отвезти его подальше, а когда я спросила зачем, он ответил, что хотел спасти мальчика от татуированного человека. Последние слова Мэри Морган прозвучали как откровение. Мила наконец узнала, кто похитил Алису. Алиса 27 Он показывал машинам, что такое зло. Слова, которыми доктор Стормарк определил работу Рауля Моргана, намекали на очевидное: наверное, Паскаль в конечном итоге стал одержим тем самым злом, которое, как ему мнилось, он знал так хорошо. Я – надзиратель… Когда игра преобразилась, нас было немало. Нашей задачей было следить за аномалиями в «Запределе»; разумеется, мы предвидели: что-то перельется через край… Время от времени кто-то совершал прыжок, это было неизбежно. Вернувшись в город, Мила направилась в библиотеку, навести справки в Интернете. Через сайты местных газет искала статьи о пожарах в жилых домах, случившихся за последние месяцы. Составила короткий список, исключив два адреса, где она уже побывала вместе с человеком в красной горнолыжной маске.