Нелегко быть дочерью монстра, размышляла Мила. Рано или поздно Алиса задумается, досталось ли ей что-то от отца, и если да, то в какой пропорции. Сама Мила боялась это обнаружить, но, возможно, страхи возникли на пустом месте. Непонятно почему, каждый раз, когда она думала об отце Алисы, ей на память приходил Рауль Морган. И он был виновен в чем-то ужасном и непоправимом. Разница в том, что Паскаль совершил ошибку, проявил непростительную рассеянность, которая стоила жизни его единственному сыну, его малышу. Мила даже не могла укорять его за то, что он сделал ей, ведь этот человек и без того жестоко наказан, пожизненно приговорен самым суровым из судей – собственной совестью. После февральских событий бывшая сотрудница Лимба с радостью признала бы, что все быстро вернулось на круги своя. Но ничего подобного. Ужасная бессонница терзала ее по ночам, а утром начиналась мигрень. – В этих краях почти невозможно найти газету, – пожаловался Бериш, входя на кухню и швыряя на стол утренний выпуск. – Целый час колесил на машине, пока обнаружил киоск. На нем были бермуды цвета хаки, мокасины и голубая рубашка, но даже в такой неформальной одежде он умудрялся выглядеть безупречно. Рядом с ним Мила всегда себя чувствовала замарашкой – в комбинезонах из ацетатного волокна и спортивных тапочках. – Вас осталось немного, тех, кто ценит бумагу, – поддразнила она друга, наливая ему в чашку свежесваренного кофе. – Люди думают, что так мы спасаем деревья, ибо именно это им вдалбливает в башку индустрия информатики. Но кто-то должен им сказать, что если где-то еще и продолжают сажать деревья, то только ради бумаги. Без книг и газет мы увидим леса только на заставках компьютеров. Мила покачала головой и невольно улыбнулась. – Да, смейся, смейся: вот проснется Алиса, и мы пойдем на рыбалку. – Никак не хочешь смириться с тем, что мы вегетарианки? – Ты отдаешь себе отчет, сколько насекомых перемолото вместе с одним зернышком, из которых изготовлена мука для твоих пирогов? – Бериш показал на духовку. – Приятного аппетита, вегетарианка. – Тебе никогда не приходила в голову мысль, что это этический выбор? – Кто не хочет сокрушать мнение другого диктатом, пытается выхолостить его «политкорректностью». – Этой фразой Бериш завершил дискуссию и вышел из дома, намереваясь устроиться под липой и спокойно насладиться кофе и газетой. Саймон приехал к ним на несколько дней, и Миле нравилось, что он рядом. Полицейского отстранили от службы на неопределенный срок. Они вдвоем проводили нелегальное расследование, из-за которого им могли бы предъявить обвинение в убийстве, сокрытии трупа и препятствии правосудию. Но, несмотря на то что прошло уже почти четыре месяца, дисциплинарная комиссия ничего такого не сформулировала. Единственным последствием их неповиновения явилось то, что Лимб собирались закрыть, а его задачи распределить между другими следственными группами. Фотографии пропавших без вести снимут со стен Зала Затерянных Шагов – так будет легче напрочь забыть о них. В конце концов, охота за тенями не сулит никакой славы. Такой была месть Судьи. Внезапный и необъяснимый рост преступности знаменовал собой конец «метода Шаттон». Вот почему Мила и Бериш были убеждены, что начальница не станет свирепствовать. Под угрозой мог оказаться успех в том единственном деле, которое позволяло ей сохранить пост главы Управления: деле Энигмы. Подсказчику было предъявлено единственное обвинение: в подстрекательстве Карла Андерсона к убийству. Довольное слабое основание для пожизненного заключения в «Яме». Дисциплинарное расследование по поводу случившегося помогло бы выявить не только правду, но и недоработки Управления. В тех редких случаях, когда ей удавалось заснуть, Мила в снах возвращалась в «Запредел». Точнее, в городскую квартиру Андерсонов, где те жили до того, как перебрались на ферму. Присутствовала там при жестокой резне, когда были убиты Фрида и девочки Эуджения и Карла. Не могла забыть, что Карл выходил в «Дубль», чтобы воплотить в жизнь свою фантазию и уничтожить собственную семью. И не могла изгладить из памяти то, что увидела в зеркале, вставленном в розовую раму, когда, по совету призрака, обернулась, чтобы увидеть лицо своего аватара, и обнаружила, что убийца – отец. Посмотри на себя… Мила часто спрашивала себя, замечала ли Фрида, что с мужем не все ладно. Наверное, замечала, раз приняла его решение отказаться от технологий и перебраться в глухомань. Но, строго говоря, Миле не в чем было упрекнуть эту женщину: ведь и она сама десять лет назад закрывала глаза на несообразности в поведении отца ее дочери. Сердце видит то, что сердце хочет видеть. Именно поэтому Мила выкинула из головы гнетущие мысли, снова подошла к окну и взглянула на Саймона Бериша. Хич подбежал к нему за хозяйской лаской. Как здорово, вдруг ощутила Мила, что они оба, человек и пес, присутствуют в их с Алисой жизни. Алиса очень привязана к Хичу и совсем, кажется, забыла кошечку Финци, сбежавшую из дома несколько месяцев назад. Так оно и лучше, подумала Мила. В этом дочь ее превосходит. Нужно вовремя повернуться спиной к тому, о ком заботишься, и кто потом тебя бросает, сказала она себе. Пикник на озере начинался наилучшим образом. Мила накрыла под липами длинный стол. Салаты и сладкие пироги, пирожные и разноцветные канапе с зеленью и сливочным сыром. Кубики льда искрились в кувшинах с лимонадом и холодным чаем, льняную скатерть раздувал ветерок, прилетевший с гор. Хич сторожил еду в тайной надежде, что какой-нибудь кусок упадет со стола. Миле удалось уговорить Алису надеть юбку. За последнее время она поправилась на несколько килограммов и самым нелепым образом вообразила себя толстой. Может, эти размолвки являлись лишь прелюдией к неумолимо наступавшему отрочеству. Но у комплексов дочери могла быть и другая причина: Мила узнала, что одноклассники ее называют «чудилой», и это, подумала она, потому, что Алиса привыкла ничему не удивляться и смотрит на мир с любопытством, которое вызывает в окружающих страх. Подружки явились к четырем часам дня, все без исключения. Алиса, опасавшаяся, что она непопулярна, испытала огромное облегчение. Ей без конца дарили подарки, и она их разворачивала с радостно блестящими глазами. Тем временем матери девочек плотной толпой окружили «бывшую полицейскую из города», в надежде, что Мила поразит их воображение какой-либо устрашающей историей из своей прежней работы. Праздник, похоже, удался. Гости ели под песни Элвиса, и время проходило в невинной болтовне, прерываемой взрывами смеха. Саймон, чтобы развлечь девчонок, устроил групповые игры и неожиданно проявил себя отличным аниматором. Все шло своим чередом, пока не началась охота за сокровищем. Все произошло очень быстро, но в последующие годы Мила часто пыталась восстановить ход событий. Девочки отправились на поиски третьей подсказки, спрятанной Беришем. Головоломка, которую они должны были разгадать, явно направляла их к берегу озера. Одна из девчушек оторвалась от группы и незаметно направилась к старому, заброшенному лодочному сараю. Ее мать, беседовавшая с подругами, на минуту отвлеклась, заметив, что дочки не видно поблизости. Мила на кухне готовила лимонад, но из окна перехватила озабоченный взгляд женщины и ощутила покалывание в ямке над ключицей, у самой шеи. И тут же выскочила из дома. Нигде не находя дочери, мать стала звать ее. Голос становился все более пронзительным, по мере того как нарастала тревога. Веселье мгновенно улетучилось. Все внезапно смолкли. Бериш обменялся с Милой быстрым взглядом и спустил Хича с поводка. Вскоре все рассыпались по окрестностям, громко окликая малышку. Наконец, тоненький визг – нескончаемый и далекий – заставил всех замолчать. Он раздавался со стороны старого лодочного сарая. Все побежали туда. Бериш первым ворвался в сарай, вместе с собакой, Мила следом за ними. Они сразу убедились, что с девочкой все в порядке, с ней не случилось ничего серьезного, она просто напугалась. Но это не принесло облегчения, ибо то, что находилось у них за спиной, заставило обоих обомлеть. К несчастью, это увидели и подоспевшие после, в особенности матери других девчушек, и это должно было осложнить будущие отношения Алисы с ее подругами. Все на несколько секунд застыли, ошеломленные необъяснимым зрелищем. Но, не поддаваясь рациональному объяснению, оно явно ранило чувства. На бревенчатой стене было нарисовано огромное красное сердце, и его покрывал плотный слой мух. На полу валялся испачканный нож, из чего можно было заключить, что сердце нарисовано запекшейся кровью. Пока все смотрели на зловещую фреску, Мила огляделась вокруг. Тогда и заметила Алису, и увиденное смертельно ее напугало. Только ее дочь оставалась совершенно невозмутимой. Нож был взят не откуда-нибудь, а из дома. Мила даже не заметила, когда он исчез из ящика на кухне. «Ты можешь бежать от тьмы. Но не можешь помешать тьме искать тебя», – сказал безумец с усиками и жгуче-черными волосами, который скрывался под красной горнолыжной маской и называл себя Паскалем. Но до этого момента Мила даже не допускала возможности, что Рауль Морган прав. Вечером, в тишине, когда гости разъехались, а Алиса и Саймон Бериш разошлись по своим комнатам, бывшая сотрудница Лимба, сидя на постели, вперившись взглядом в запертый шкаф, спрашивала себя, что ей дальше делать. И впервые не находила ответа, и ни одна из теорий отца ее дочери никак не помогала. Сомнения терзали ее, рука неудержимо тянулась к лезвию. Тревога искала выхода, единственного, который был для нее доступен. Боль от раны – что может быть лучше. Проведя какое-то время в мучительных, бесполезных размышлениях, она все-таки направилась к шкафу. Открыла его, вытащила коробку с одеждой из прошлой жизни. Нашла ветровку, которую носила, расследуя дело Энигмы. В кармане все еще лежало нечто, ее напрямую касающееся, и Мила об этом не забывала. Можно было, конечно, это выбросить, но она боялась, что наступит такой момент, как сейчас. Фотография Подсказчика, его лицо, восстановленное на компьютере и лишенное татуировок. Лицо обычного человека. Мила вгляделась в него в темноте, в очередной раз спрашивая себя, кто этот человек. Мы порой забываем, что монстры вовсе не монструозны, сказала она себе. Поэтому и захотела снова взглянуть на снимок. Сердце видит то, что сердце хочет видеть. Возможно, и Мила обманулась. Но наступил момент истины. Она спустилась вниз, где Хич свернулся клубком на диване перед погасшим камином. Позвала его, они вместе вышли через заднюю дверь. Мила зажгла фонарь, который прихватила с собой. При ней был и нож со следами запекшейся крови. Его она дала понюхать собаке. – Ищи. Хич приник к земле, потом бросился в лес. Мила побежала следом, но пес вскоре скрылся в чаще, и невозможно было понять, куда он подевался. Мила окликнула его, но без результата. Потом метрах в десяти справа от нее зашуршала листва, лапы заскреблись по земле. Мила пошла на эти звуки и обнаружила пса. Хич рыл яму под кустом. Мила посветила туда фонариком и увидела нечто, торчащее из земли. Нетрудно было узнать шкурку Финци. На теле зверушки виднелись глубокие резаные раны. Сердце не видит того, чего сердце не хочет видеть. Вот тому доказательство. Хотя она и приняла как данность, что это сделала дочь, ужасный вопрос закрался в сознание Милы. Как долго кошка находится здесь? Случилось ли это до или после похищения Алисы? Разница огромна. В первом случае тяга к насилию может быть наследственной – зловещий дар человека, лежащего в коме. Но во втором случае что-то определенно случилось за то время, пока дочь держали вдали от нее. Мила не знала, что предпочтительнее. Оба варианта было трудно принять. Но она должна выяснить. Нельзя весь остаток жизни задавать себе этот вопрос. Существовал человек, который мог дать ответ, развеять эти чары смерти. 29 Когда «хендай» с трудом взбирался на склон холма, горизонт уже испещрили пятна заката. Позади долгий путь, но цель близка. Мила вела машину и обдумывала, что скажет, когда прибудет на место. Все, что было ей нужно, находилось в черной сумке на заднем сиденье. Местный полицейский, который несколько месяцев назад поднимался на холмы, чтобы привезти мобильник и позволить ей переговорить с Мэри Морган, был прав: края в самом деле дикие.