– Что поделать, Боренька, не всегда новости в столице делаются, кто-то должен и на периферию выезжать, а тут ведь не пустяк, дело-то громкое. – Настолько, что местные успевают информацию получить, а мне даже на порог прокуратуры вход воспрещен. – Так и не удалось со следователем поговорить? – Пока нет. Но я не теряю надежды, ищу пока другие источники. – Ты талантлив, Боренька, помни об этом. – Вы мне льстите, патрон, но это приятно. Все, побегу редактировать. Никуда, конечно, Борис не побежал, неспешно вышел из гостиницы и пошел по улице совершенно безо всякой цели. В голове было пусто, как всегда после напряженной работы, не хотелось ни о чем думать, ничего решать, хотелось просто идти по улице, подставив лицо солнечным лучам. В кармане завибрировал телефон, Борис недовольно поморщился, вырванный противным звуком из охватившей его эйфории. Звонила Алиса: – Борис, добрый день. Вы можете встретиться со мной сегодня вечером? Голос девушки звучал взволнованно, и Борис насторожился: – Что-то произошло? – Да. Но я не могу по телефону… – Хорошо. Я заеду за тобой к концу рабочего дня, так пойдет? – Да. Только, пожалуйста, к самой прокуратуре не подходите, хорошо? – Как скажешь. Буду ждать в сквере на первой от входа лавке. – До встречи, – Алиса бросила трубку так поспешно, словно чего-то испугалась. «Интересное дело, – подумал Борис, убирая телефон в карман. – Что же там случилось?» До вечера он гулял по городу, стараясь найти в нем что-то мало-мальски привлекательное, но с каждой улицей, с каждым сквером в нем крепло убеждение, что жить можно только в столице. Здесь даже воздух кажется каким-то не очень застывшим желе, его можно толкнуть – и он заколышется, задрожит волнами. Нет ритма, все как-то медленно, нечетко – люди, машины, события. Борис привык к другому – к четкому расписанию, к тому, что день его загружен, что вокруг люди, которые тоже живут по расписанию и спешат куда-то. И только в том ритме ему было легко. Здесь же все угнетало. Алиса шла по аллее быстрым шагом человека, который еле сдерживает рвущиеся эмоции. Борис, увидев ее, поднялся со скамьи и сделал несколько шагов навстречу. Алиса с ходу взяла его под руку – слегка бесцеремонно и как-то очень уж резко перейдя грань простого знакомства. – Идем отсюда быстрее, тут часто наши к остановке ходят. – Да что произошло-то? – удивленно спросил Борис, послушно направляясь с ней в боковую аллею. – В общем, так. Приказом прокурора строжайше запрещено общение с журналистами – с любыми, даже с местными. Вплоть до увольнения. – Да что произошло-то? – Утром нашли еще один труп. Но, Боря, я тебя умоляю – чтобы никто не узнал, откуда у тебя эта информация! Меня с работы выкинут, а я в этом году институт заканчиваю, надеюсь, что оставят в прокуратуре. – Не волнуйся, я никому не скажу. Ты вот что… подробности есть какие-то? – Да все как всегда. Убит мужчина, сонная артерия перерезана скальпелем, но на этот раз вокруг кровь. И кубик в кармане, буква «М». – А следы? Дождь ведь шел ночью, следы должны быть. – Этого я не знаю, только то, что на планерке утром Каргополова докладывала, она на место выезжала. – А связь с другими трупами? Ну, кроме характера ранений? – Говорю же – только то, что Каргополова доложила, больше ничего. И про связь не знаю. – Ты что дрожишь-то вся? – Борис крепко взял ее за руку. – Боишься кого-то? – Я домой возвращаюсь через парк, теперь, наверное, придется ездить на такси, чтобы мама не волновалась. – Я тебя провожу. – Это сегодня… а потом – ты ведь скоро уедешь… – Но пока-то я тут. Пойдем в кафе, ты ведь голодная? – предложил Нифонтов, увидев впереди неоновую вывеску. – Кусок в горло не лезет с утра, – пожаловалась Алиса. – Прокурор боится паники в городе, потому и запретил с журналистами общаться, чтобы не раздували. – Да куда уж тут раздувать – четыре трупа за такой короткий промежуток. – У полицейских усиление, патрули в парках и скверах, может, он угомонится хоть на время… – бормотала Алиса. – Ну, тем более – чего бояться, раз усиление объявили? Поймают, – успокоил Борис. – Но ужинать все-таки надо. Идем. А потом… покажешь мне спортзал, в котором занимаешься? Просто посмотрим, а завтра, может, и сходим вместе, а? Ты как? Разговор о спортзале, похоже, немного сбил девушку с истеричных мыслей, она отвлеклась, начала рассказывать об оснащении спортивного зала, даже немного улыбнулась. «Ну, слава богу, а то не хватало еще истерику выслушивать, – думал Борис, делая вид, что внимательно слушает болтовню Алисы. – А вот запрет на общение с журналистами – это очень плохо. Очень». Следователь Прокурор орал так, что шея над воротничком мундира сделалась багровой. – Ничего не делается! Ничего! Ты о чем вообще думаешь, Каргополова?! Какие действия предпринимаются?! Четвертый труп! Две недели – четыре трупа, вы что, с ума посходили, а?! – Я, что ли, их режу? – огрызнулась Полина, уставшая стоять по стойке «смирно». – Еще когда просила – свяжитесь с полицейским управлением, пусть усилят патрули в районах парков и скверов, пусть задерживают всех подозрительных! – Да?! А по какому, стесняюсь спросить, признаку считать людей подозрительными? У тебя что – хотя бы фоторобот имеется, а? – Свидетелей нет, вы ведь знаете… – Ах, нет?! И что патрулям делать? Зашел в кусты по нужде – поехал в отделение?! – А даже если и так… – А извиняться потом ты будешь?! Ты – за ошибочное задержание, а?! – Валерий Васильевич, вы бы полегче, а? – попросила Полина, с опаской глядя в пошедшее пятнами лицо прокурора. – Может, попросить, чтобы Алиса таблетки принесла? – Какие, к чертям, таблетки, когда вот-вот голову снимут? – чуть успокоился прокурор, буквально повалился в кресло и расстегнул две верхних пуговицы. – Ты присаживайся, Каргополова, в ногах правды, как известно, нет. Ты вот что мне скажи… кого мы вообще ищем, а? Полина вздохнула. Они с Двигуновым сломали головы, разрабатывая портрет убийцы, но так ни к чему определенному и не пришли. – Я считаю, что это может быть как мужчина, так и женщина, скорее всего, медицинский работник, умеющий обращаться со скальпелем и знающий анатомию. – Ну, погоди… почему женщина-то? Трое убитых – мужчины, причем физически хорошо развитые. – Снотворное. Флунитразепам. Правда, по последнему трупу экспертизы еще нет. – Погоди, погоди… но там ведь и обстоятельства другие – кровища кругом, явно на него напали прямо в парке. Может, это совершенно другое убийство, не имеющее отношения к первым трем? – Характер повреждений и кубик в кармане. – Ну и что? Имитатор – нет? – Нет, Валерий Васильевич, – вздохнула Полина, покручивая в пальцах ручку. – Кубик точно такой же, как первые три, из того же набора, это не может быть совпадением. Так что и четвертый – «мой». Я собираюсь ехать по его месту работы, можно? – осторожно спросила она, мечтая оказаться сейчас где угодно, лишь бы подальше от этого кабинета. – Да, иди, – махнул рукой прокурор. – И не забудь – с прессой никаких контактов, особенно с этим столичным пижоном Нифонтовым. – Ну, вы ведь знаете, что я сразу отказалась с ним общаться. – Знаю-знаю, молодец. Все, поезжай, куда собиралась. На подстанции «Скорой помощи» еще никто ничего не знал. Полина не любила быть вестником несчастий и прихватила с собой Двигунова – тот был мастером сообщать плохие новости и попутно выуживать необходимую информацию. С утра он уже успел побывать в квартире убитого и поговорить с его женой, но она ничего толком сказать не могла – похоже, муж много работал, часто уходил из дома, не объясняя причин. Женщина плакала, и ничего больше Двигунову вытащить из нее не удалось, кроме списка мест, где работал убитый – их оказалось три. – Как же фигово платят медикам, что кардиолог высшей категории вынужден вести частный прием и еще на «Скорой» кататься, – сказал капитан, обернувшись к Полине с переднего сиденья машины.