Он почувствовал резкую боль в плече. Но все это было ерундой по сравнению с тем, что случилось с Линн. Рикард переживал так, будто опасности подвергся член его семьи. Человек, за которого он взял личную ответственность, сам не понимая, что это может означать. Человек, с которым он в последнее время все больше сближался. Этот человек мог умереть. Его трясло от напряжения, пришлось взять стул и сесть. Адреналин и страх за жизнь Линн все еще влияли на организм. Он разговаривал с Линн в больнице. Она чувствовала себя хорошо и даже вынудила его засмеяться, первым делом спросив о «самочувствии» ее доски, а уже потом – как он себя чувствует. Медсестра тоже подтвердила, что нет никакой опасности. Поверхностную рану на плече зашили, а шишка на голове могла свидетельствовать о легком сотрясении мозга. Ее оставили в больнице просто для наблюдения, причем против ее воли. Линн требовала, чтобы ее выписали домой, где она могла бы продолжить работу. Она не узнала машину. Мужчину тоже не узнала, когда он его описал. Михаэль Коскинен. И все-таки Рикарду казалось, что она о чем-то умалчивает. Как-то необычно она тянула слова, когда отвечала на его вопросы. Инспектор уголовной полиции Юнгберг кивнул, проходя мимо Рикарда в допросную. Рикард и сам понимал, что даже если бы он избежал травм, то он все равно не мог бы допрашивать человека, который пытался убить его и Линн. Юнгберг к тому же мог начать допрос немедленно, поскольку он дежурил в ожидании, когда Эрик вернется с Ахмедом. «А этого не произошло», – подумал он раздраженно. Эрик вернулся из университета с пустыми руками, Ахмеда не было на месте, и единственным положительным моментом было то, что он мог сразу же пуститься вдогонку за беглецами в «Ауди». Эрик принял звонок Рикарда как раз в тот момент, когда машина проезжала мимо него в районе Слюссена. Юнгберг чуть не столкнулся с Рикардом, когда час спустя он вышел из комнаты для допросов. Рикард отрицательно мотнул головой: – Он не заговорит. Тертый калач. Он здесь не впервые – я проверил по базам. Целый список серьезных преступлений, и почти все связаны с правыми экстремистами. В частности, нанесение тяжких телесных повреждений во время марша в Салеме и на концерте «Белой власти» в Эскильстуне. В обоих случаях организатором был «Патриотический фронт», в котором он состоит в качестве активного члена. Юнгберг кивнул, соглашаясь: – Да, я тоже видел эти пометки. С ним будет трудно. Слепая преданность своему начальству, привычка выполнять приказы, а не гнать отсебятину. К тому же он прекрасно знает, что доносчику – смерть независимо от того, оправдают его или посадят в тюрьму. Юнгберг испытующе посмотрел на Рикарда: – Эта стрельба не может быть связана с Линн? Мы уверены, что у нее не сохранились старые контакты с антифашистами? Может, она по-прежнему разоблачает правых экстремистов? По вечерам. В свободное от работы в полиции время. Кому-то наступила на мозоль, вот и ответная атака? – Он кивнул на дверь в допросную. – Коскинен и «Патриотический фронт», быть может, знают о ней больше нашего? – В таком случае ей удалось обвести вокруг пальца и меня. Она же активно помогла расследованию. А это скорее обрисовывает ее как «недобровольного анархиста». Они ведь не особенно стремятся помогать полиции. Юнгберг улыбнулся: – Кроме одного из антифашистов в исследовательской группе, который работал на СЭПО. Совершенно исключено, что стрельба связана с Линн. Но и то, что выстрелы были направлены против него лично, тоже сомнительно. Ни одно из его последних расследований не могло вызвать такой реакции. Скорее, это была какая-то «ресторанная мафия». И все же Рикард никак не мог выбросить из головы мысли о Линн, спускаясь в лифте к гаражу, чтобы встретиться с Эриком. Неужели это была охота именно за ней? Что-то такое, о чем она им не рассказала? Но если бы мужчины в машине действительно хотели ее убить, то они бы не промахнулись на таком близком расстоянии. Лифт остановился, прервав его размышления. Раздался скрип раздвигающихся дверей. Эрик припарковался совсем близко. Сердито захлопнул дверь машины. – К чертовой матери все задание! Рикард кивнул. Весь капот служебной машины был одной большой вмятиной. – Меня спихнули с дороги. Он криво усмехнулся. – Но я все равно их почти догнал. Если бы мне не пришлось прервать погоню, чтобы помочь другой машине, которую они спихнули на обочину. – Елки-палки, что, никого, кроме тебя, не нашлось, чтоб помочь? – Хм, зависит от того, что ты имеешь в виду. Парочка гимназистов остановилась, чтобы «помочь». Стояли и снимали дымящийся автомобиль на мобильники и пытались изображать из себя телевизионщиков. Эрик сокрушенно покачал головой. – «Мы думали, они мертвые», – сказали они. Но думаешь, эти идиоты хоть подошли поближе и посмотрели, живы они или нет? Нет, они рассчитывали прославиться на Youtube или заработать денег на сайте вечерней газеты aftonbladet.se. Рикард только плечами пожал. – Совсем с ума посходили. Эрик только руками развел от безнадежности, а его комментарии злобным эхом отскакивали от стен гаража. – Да уж, и все плохое, как обычно, случается сразу. Этот идиот из университета не только главный подозреваемый, но еще, похоже, и беглец. Девушка, которую разрисовали под куклу, и залакировали. Нацисты и секс-сайты. Какие-то мафиозные гонки по Стокгольму, и не исключено, что этот наезд был направлен на участника нашего расследования. Которая ни более ни менее как бывший левый экстремист. Звонить сразу Тарантино с предложением сценария или ты уже ему звякнул? Рикард не мог не улыбнуться. – Нет, ему я не звонил. Я позвонил в полицию Эстермальма. Они поставили патрульную машину у квартиры Ахмеда и еще одну около его места работы. Посмотрим, появится ли он. Возможно, он просто вышел по какому-то делу. Ты звонил ему? Может, он все объяснит? Эрик покачал головой: – Его мобильник не отвечает. Но я дозвонился до его шефа. Оказалось, что Ахмед вышел на больничный. Что-то неотложное с животом. Очень вовремя! Но я буду пытаться звонить опять. – Эрик закрыл изувеченную машину. – Его шеф говорила об Ахмеде только все хорошее. И только хитростью мне удалось выманить из нее, что в прошлом году парочка студенток написали на него заявления о сексуальных домогательствах. А потом забрали. Но про Анну она вообще никогда не слышала. Глава 24 Рикард наблюдал, как Эрик мечется по кабинету. Сам удивился тому, что удалось его уговорить остаться и заняться «внутренним» наблюдением и поисками в компьютере вместо того, чтобы мчаться в больницу к Линн. Это, правда, был приказ: остаться у письменного стола. Но опыт показывал, что для Эрика и это не всегда было достаточным. Темперамент мог взять верх, и он вопреки приказу выскакивал из комнаты. Правда, это чаще случалось, когда они только начинали работать вместе, а в последний год – все реже. В другом конце комнаты Эрик быстро подошел к письменному столу, сел, встал опять и сделал еще один круг по комнате. Он все еще под воздействием стресса, подумал Рикард. Эрик был реально напуган тем, что Линн попала в больницу. Он думал, когда это они с Линн успели так подружиться? Рикард поморщился от резкой боли в лопатке. Спина и плечи болели по-прежнему, хотя он глотал таблетки пригоршнями. Локти приобрели синеватый оттенок. Жгучая боль в руке тоже не прекращалась. Тем не менее врач Управления полиции повторял, что его спас ангел-хранитель: ни одного перелома! Обошлось даже без легкого сотрясения мозга. Невероятная удача для мужчины его возраста, который – по словам врача – «совершил скоростной спуск, правда, не на лыжах и не на снегу, а на асфальте, и вполне мог бы уже остывать в морге». Он покосился на Эрика, который немного успокоился и погрузился в свой компьютер. Искал подходы к сайту Love Dollz? Там не было и намека ни на какую политику, ни на нацистскую, ни на какую-то другую, насколько Рикард мог видеть. А так-то просмотр такого сайта безошибочно вел к такой же депрессии, как и нацистский сайт «Патриотического фронта», хотя и по другим причинам. Там продавались «пластиковые товары», а на самом деле – молодые симпатичные девушки, которых можно было заказать онлайн. Эрик подошел к Рикарду и заглянул через его плечо на экран. В верхнем углу сайта виднелся шведский флаг и солнечный крест, более известный как солнечное колесо. «Патриотический фронт». – Нашел что-то? Рикард покачал головой: – Нет, но тут можно легко впасть в глубокую депрессию от одного перелистывания. Сколько статей и заметок, выложенных на сайт! И все от людей, чувствующих себя обойденными, несправедливо обиженными. Ты пробовал полазить по таким местам? Сколько ненависти, гнева, злобных комментариев! А сколько тут теорий заговора! Целая конспирология! – Нет, я в такие места залезаю только по службе. В свободное время у меня есть чем заняться и без этого. – Неужели? Во всяком случае, я не вижу ничего, даже отдаленного намека на связь между веб-сексом, Love Dollz и правым экстремизмом. Эрик полистал записную книжку. – Я тут посмотрел на текущие расследования, касающиеся правого экстремизма. Их реально много. «Патриотический фронт» и его члены упоминаются во многих. Угрозы свидетелям, которые были бы готовы выступить в суде. Нанесение побоев. Угрозы служащим при исполнении. Длинный список преступлений, хотя я только-только начал смотреть. Но нигде ничего о сайте Love Dollz. Рикард жестом остановил поток слов: – Стоп. Давай сделаем так. Подождем пока с этим «нацистским следом». Юнгберг опять допросит Коскинена, а мы с тобой сосредоточимся на Ахмеде. Что у него в биографии? Активен ли он в социальных сетях? К каким адресам он привязан? Попытайся ему дозвониться. Эрик пошел к двери. Надо было сразу брать Ахмеда, думал он. Но Мария и Рикард, кажется, уверены в версии веб-сайтов. Если, конечно, Ахмед и там не замешан, что тоже вполне может быть. – Окей. Давай сначала по кофе? Рикард кивнул, внося данные Ахмеда в мультипоиск. Покосился в стеклянное окошко на двери. Увидел, что Эрик остановился в коридоре с телефоном в руках. Дозвонился до Ахмеда? Эрик вернулся и протянул ему кофе. – Слушай и удивляйся, Ахмед таки ответил! – И что сказал? – Что не имеет ничего общего с убийством. Но когда я начал на него давить, то признался, что знал Анну. Они состояли в интимных отношениях, хотя и недолго. И закончились эти отношения совсем недавно. Рикард удивленно посмотрел на Эрика, но дал ему закончить рассказ. – Я рассказал о ссоре в университетском кафетерии, в которой он был замешан и о которой прислал эсэмэс однокурсник Анны. Речь шла о том, что Анна положила конец этим отношениям. Эрик задумался. – Не исключено, что он говорит правду. Хоть мне он и не нравится, но то, что он говорил, звучит довольно убедительно. Он бывал у Анны раньше, а она бывала у него дома. Он сидел на лестнице. Ждал ее, хотел выговориться. Это было рано утром в воскресенье. Но так и ушел ни с чем. Анна не пришла. Рикард подул на кофе. – Или не могла открыть. – Да. Слишком много случайных совпадений. Но он обещал приехать на патрульной машине сюда, на допрос по всем правилам. Похоже, что готов помочь. Если, конечно, не устраивал театр. Эрик вылил в себя остатки кофе и обвел глазами голые стены кабинета. – Чтобы Ахмед имел что-то общее с нацистским сайтом – это ведь совершенно невероятно, а? – Может быть, это две совсем разные вещи? И все-таки я с тобой согласен: невероятно, чтобы и наше убийство, и нацисты были связаны с сайтом Love Dollz. Телефон Эрика опять зазвонил. – Твою мать! Да быть такого не может! Я ж только что с ним говорил!