– Не знаю. – Ты действительно уверена, что видела у него «Метаморфозы»? Лейтенант ничего не ответила, явно колеблясь, однако сердце у нее застучало быстрее. – Надо это узнать, – ответила она наконец. – Так давай спросим у него самого, – предложил профессор. Перед глазами у нее снова возникла картина: Серхио, приклеенный к кресту, обратившись лицом к небу… Она резко выдохнула. – Я сейчас вернусь. Никуда не уходи. Вернулась к машине, открыла багажник и взяла сверток, где находились инструменты, к которым она не прикасалась уже несколько лет и думала, что больше никогда не прикоснется. Спрашивается, зачем она таскает у задней стенки багажника этот сверток? Лусия и сама не знала. Ведь если она им воспользуется, это будет не просто нарушение всех правил, за это ее смогут запросто уволить. Этот сомнительный «подарок» когда-то очень давно преподнес ей один вор-взломщик, которого она поймала. Он тогда подмигнул и сказал: «Вряд ли я воспользуюсь им в том месте, где скоро окажусь». Это был набор отмычек. За всю карьеру Лусия воспользовалась «подарком» всего один раз. Тогда пропала девочка-подросток, и она заподозрила насильника-рецидивиста, жившего неподалеку. Судья заявил, что улик слишком мало, и отказался выдать ордер на обыск. Надо было спешить: бедную девчонку наверняка держали в доме, а что с ней проделывали, можно было только догадываться. Лусия тогда дождалась, пока хозяин дома уйдет на работу, проникла в дом и перерыла его вверх дном, когда ей позвонили: тело девочки нашли на свалке в двадцати километрах от того места, где находилась Лусия. Ну и ругала же она себя за это вторжение… пока не нашла на кровати хозяина женские трусики, красные от крови. И тут вспомнила, что говорила мать девочки: в тот день, когда ее похитили, у девочки начались месячные. Лусия быстро набрала номер бригады, работавшей на свалке: «На ней были трусики?» Ответ не заставил себя ждать: «На ней было все, кроме трусиков»… – А это законно? – спросил Саломон, вытаращив глаза, когда увидел, что она натягивает перчатки и, оглянувшись вокруг, вставляет в замок отмычку. В следующую минуту они уже были внутри. В прихожей стояла полная тишина и пыльный полумрак. Лусия протянула пару перчаток Саломону, который долго раздумывал, прежде чем их надеть. Потом они поднялись по лестнице на второй этаж. В доме не было слышно ни шороха. В шкафах те же книги в старинных переплетах, те же тяжелые шторы, тот же поскрипывающий под ногами паркет, тот же запах воска, бумаги, чернил и старости. – Вот она, – сказал вдруг Саломон. Он достал с полки книгу и в слабом свете, идущем от окна, показал Лусии старинную обложку: EX P. OVIDII NASONIS METAMORPHO SEΩN LIBRIS XV ELECTORUM LIBRI TOTIDE ULTIMO INTEGRO Издание старинное. На латыни. – Это не та книга, которую я видела, – сказала Лусия. – Я ничего не понимаю в латыни и, конечно, не могла бы сличить тексты. У него наверняка имеются несколько изданий, – прибавила она, указывая на кресло, где лежала уже знакомая книга. – Что будем делать дальше? – поинтересовался Саломон, и в его голосе послышалась нотка нерешительности. – Производить обыск, то есть рыться и копаться. – Лусия указала ему на ящики под книжными шкафами. – А если он вернется из поместья? – Тогда мы влипли. В первых ящиках они ничего не нашли. Счета, банковские выписки, батарейки, ручки, бумажные носовые платки, лампочки LED, медицинские рецепты и коробки с лекарствами. В следующем ящике Лусия откопала черно-белые фотографии и поднесла их к свету. Она узнала старые негативы каких-то религиозных процессий. Люди в островерхих капюшонах с вырезами для глаз, как у Ку-клукс-клана, которые на негативах выглядели черными, несли статую Девы Марии. Старухи плакали и рвали на себе волосы, словно сами переживали страсти Христовы. Молоденькая девушка в платье новобрачной, опустив голову, шла босиком по грязной улочке, заваленной отбросами, и руки ее были привязаны к тяжелому кресту. Почти голый человек, спустив трусы, мочился прямо на улице, гогоча и размахивая бутылкой с вином. Какие-то карлики в костюмах тореро, распростертые в гробах дети… Смешанная атмосфера религиозного безумия, вакханалии и языческого праздника заставила ее содрогнуться. Лусия уже видела похожие фотографии. То, что лежало сейчас на столе, изображало Испанию 60–70-х годов, Испанию древнюю, глубокую, ту, что лежит вдали от туристических маршрутов, Испанию Франко и католической веры. Повседневный труд и пульс смерти. Мистицизм, сверхъестественное и мазохизм. Священный религиозный экстаз смешивался с самой мутной похабщиной. Неужели Сесар Болкан в молодости участвовал в этих шествиях? И смогут ли эти фото быть полезны расследованию? А может, «Метаморфозы» в его доме – простое совпадение? Но чутье подсказывало, что это не так. Он был отсюда родом, он был знаком с жертвами… Что бы там ни было, но без связи тут не обошлось. Вдруг Лусия заметила одну деталь. На всех негативах был изображен ребенок. То в костюмчике для первого причастия, он нес крест и шел рядом со священником, то уже в народном костюме играл с остальными детьми и даже плясал. Лусия уловила, что именно дети и были главным сюжетом снимков, хотя и никогда не попадали в центр композиции. Она показала снимки Саломону. – Годы примерно шестидесятые-семидесятые, – прокомментировал тот. – Старая католическая Испания, набожная, мистическая и суеверная. – А ты заметил, что на всех снимках присутствует ребенок? – Заметил… ну и что? – Помнишь, что написано в дневнике Мигеля Феррана по поводу исчезновения мальчика? – Ты хочешь сказать, что верна гипотеза о сети педофилов? Лусия, но ведь это всего лишь фотографии. Они ничего не доказывают… Она задумалась. – Ну вот ты сам коллекционируешь такие фотографии? Есть в этом что-то такое… Посмотри: нет ни одной фотографии, на которой не появился бы ребенок. – Да, – сказал Саломон, вдруг тоже задумавшись. – В те времена не было интернета, и они могли довольствоваться только сделанными наспех фотографиями… Должно быть, он их сохранял на память. – В таком случае у него должны быть и другие. * * * Они вышли из дома минут через двадцать, так ничего и не найдя. И все-таки Лусия чувствовала какое-то напряжение. Ее инстинкт буквально кричал, что разгадка где-то здесь, совсем близко, и что немалую роль во всем этом сыграла прежняя Гражданская гвардия. – Мы поедем в усадьбу, – решилась она. – Надо допросить Болкана. От нее не укрылось, что Саломон занервничал. – Ты действительно уверена, что это хорошая идея: оказаться с ним и с Анхелем в таком пустынном месте? Кто-нибудь знает, что мы здесь? 35 Понедельник, после полудня Холодное небо отливало металлом и было покрыто мрачными тучами, похожими на графитную пыль. Вокруг раскинулся невеселый черно-белый пейзаж. Облезлые холмы с редкими деревьями, низкая, покрытая снегом трава, колдобистая земля с засыпанными щебенкой рытвинами. И повсюду – белые сугробы всех калибров… Они ехали в точности, как им объяснила старушка, и быстро нашли дорогу. Выехали из Грауса на север по шоссе А139 – красивой, гладкой дороге, прямой черной лентой пронизывающей белизну полей. Потом съехали с нее на другую дорогу, всю в выбоинах и расселинах, идущую вверх по холму. За ней начинался каменистый и неровный проселок, который вел чуть под уклон к широкой котловине между двумя холмами. Саломон сидел, уткнувшись носом в телефон и подскакивая на ухабах. – В трех километрах отсюда есть буддийский монастырь, – сказал он, чтобы разрядить атмосферу. – Тут написано, что он был основан в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году ламой Калу Ринпоче, подлинным мастером тибетской медитации, потому что этот маленький участок Пиренеев напоминал ему Непал. Он прекрасно понимал, что Лусия его почти не слушает. Вокруг не было никакого жилья, кроме построек фермы, видневшихся невдалеке. Они приехали. Это и было поместье Сесара и Анхеля… С проселка к ферме вела еще одна дорога. Лусия заметила, что трясти стало гораздо сильнее, и остановилась напротив жилых построек. Просторный дом казался необитаемым. Фасад облупился, ставни закрыты. Лусия посигналила. Никого. Ни души. Она снова тронула машину с места, резко развернулась, подняв целый веер щебенки, подъехала метров на сто ближе, остановилась и открыла дверцу. – Ты останешься здесь, – сказала она Саломону, выходя из машины. Вынула из кармана телефон и проверила качество сигнала. Тот оказался слабым: всего одна палочка. Но звонить вполне можно. – Будешь на страже. Если кто-то появится, сразу звони мне, договорились?