— Давай обойдем вокруг дома по дальней дороге, а потом, может быть, поиграем в бадминтон. Согласен? — Отлично, — отозвался Найджел, и они пошли. — Надо немного развеяться, — решительно заявила она, после того как они некоторое время в молчании шли по аллее. — И почаще это надо делать, иначе здесь просто сойдешь с ума. — А я-то считал, что уж тебе по крайней мере это не грозит. — Так вот, ты ошибался. Кстати, там впереди ручей, не очень широкий, может быть, нам удастся его как-нибудь перепрыгнуть. Так, о чем это мы? Ах да, обо мне и о возможности сойти с ума. Так вот, спешу тебя заверить, у меня на душе иногда бывает так муторно, что… ну просто… В общем, как в русских романах. Но только, ради бога, не будем говорить о русских. С меня и доктора Токарева достаточно. По-моему, его слишком много. — Да, общение с ним утомительно. — Найджел, — вдруг произнесла она, понизив голос, — давай заключим соглашение, своего рода пакт о том, что будем друг с другом совершенно откровенны. По поводу убийства, я имею в виду. Согласен? Или ты находишь мое предложение глупым? — Я согласен. И рад, что ты предложила это, Анджела. Да и с чего ты решила, что я сочту это глупым? — Тогда все в порядке. Начнем? Я не верю, что Чарльза убил ты. А как насчет меня? Ты думаешь, его убила я? — Нет. — А кто это сделал, как ты думаешь? — Если честно, то я вообще не думаю. — Но как же… Что, у тебя на этот счет совсем нет никаких соображений? — Ну, вроде бы положено подозревать Василия, но, ей-богу, Анджела, душа моя не принимает это. Такой добродушный старикан… — Да-да, понимаю, — согласилась она. — Я тоже где-то внутри себя чувствую, что это не он. — А кто? Что ты чувствуешь, Анджела? Кто это? Впрочем, если не хочешь, не отвечай. — Нет-нет, это часть нашего соглашения. — Ну тогда скажи. Они уже достигли ручейка. Он и впрямь был узеньким, но по обе его стороны среди жидкой грязи виднелось множество мелких луж. — Давай я перенесу тебя, — предложил Найджел. — Ничего страшного, если я испачкаю свои туфли. — Но мне будет неприятно. Лучше давай я тебя перенесу. Анджела посмотрела на него. И от того, как она посмотрела, Найджелу вдруг стало хорошо, как никогда прежде. «Что же это такое? — смущенно подумал он. — Ведь я ее почти не знаю. Мы только, только встретились, всего два дня назад. Что же это творится со мной?» — Ну хорошо, — сказала она и одной рукой обняла его за шею. Найджел зачерпнул в ботинки немного холодной воды, но это же сущая ерунда. Он нес ее до самых деревьев. — Ты уже можешь меня отпустить, — тихо, одними губами, прошептала она ему на ухо. — Сейчас, сейчас, — почему-то громко проговорил он, почти крикнул. — Конечно… — И отпустил. — А теперь, — начала Анджела (лицо ее, непонятно почему, стало пунцовым), — когда мы пересекли этот ручей, я скажу тебе, что я чувствую… Хотя погоди… что это там? Сзади, со стороны дома, чей-то голос звал: — Мистер Батгейт! Они обернулись и увидели миссис Уайлд. Она махала рукой. — Вас к телефону, из Лондона! — крикнула она. — Черт бы тебя побрал! — пробормотал себе под нос Найджел и крикнул в ответ: — Спа-си-бо! — Возвращайся скорее, — сказала Анджела. — Я дойду до амбара и буду ждать тебя там. — Но ты так и не сказала мне… — Ты знаешь, я передумала. Глава VIII Свидетельствует ребенок Оказалось, звонил Беннингден, семейный адвокат. Мистер Беннингден был одним из тех маленьких, высушенных джентльменов, которые так растворились в своей профессии, что почти полностью потеряли индивидуальность. Смерть Чарльза Ренкина его глубоко взволновала. Найджел, знавший его достаточно близко, в этом не сомневался. Но сухой голос, дробное стаккато фраз не выражали ничего, кроме того, что может выражать официальный юрист. Он намеревался приехать во Франток завтра после полудня. Найджел повесил трубку и отправился разыскивать Анджелу. На полдороге он наткнулся на Аллейна. Тот беседовал с младшим садовником. Очевидно, инспектор решил снять показания с работников усадьбы. Найджел вспомнил, как было вчера, когда гости разбрелись по парку. Он видел, как Ренкин и миссис Уайлд скрылись в тенистой аллее, и еще подумал: «А интересно, Уайлд и Розамунда тоже гуляют вместе? И еще интересно: по какой дороге гуляет сейчас инспектор?» — подумал Найджел уже не в первый раз. Младший садовник держал за руку маленькую девочку, краснощекую и очень чумазую, так что пол можно было определить весьма приблизительно. Собственно, Аллейн беседовал не с садовником, а с ребенком, и вид у него (разумеется, у инспектора) был чрезвычайно озадаченный. — Мистер Батгейт, — позвал инспектор, — одну минутку! Вы умеете обращаться с детьми? — Просто не знаю, что и сказать, — ответил Найджел. — Да не спешите вы, ради бога. Это Стимсон, он здесь у них третьим садовником, а это его дочь… мм… Сисси. Сисси Стимсон. Стимсон говорит, что она вчера вернулась из парка и что-то рассказывала о плачущей женщине. Мне бы, конечно, очень хотелось поподробнее узнать об этом примечательном инциденте, ибо речь, видимо, идет об одной из наших дам. Но дитя — это очень трудный свидетель. Попробуйте вы, может, у вас получится. Мне непременно надо идентифицировать плачущую женщину, ну и, конечно, того, кто шагал рядом с ней. Сисси не из болтливых. Мм… Сисси, это мистер Батгейт. Он пришел поговорить с тобой. — Привет, Сисси, — неохотно произнес Найджел. Сисси немедленно спряталась за отцовскую ногу и зарылась лицом в его весьма неаппетитные штаны. — Да не выйдет у вас ничего. Это ребенок особенный. — Садовник повернулся к Найджелу. — Я говорю, характер у нее особенный. Вот если бы здесь была ее мама, она бы, я не сомневаюсь, из Сисси все вытянула. Но нам не повезло, сэр, жена до субботы уехала к матери, а вот у меня к ней нет такого подхода. Да оставь ты это, Сисси. Стань сюда. Он смущенно пошевелил ногой, но девочка покидать укрытие отказывалась. — Сисси! — просюсюкал Найджел, чувствуя себя полным идиотом. — Тебе нравится этот красивый серебряный пенни? Из-за штанины появилась пара настороженных глаз. Найджел извлек из кармана шиллинг и повертел его в руках. — Гляди-ка, что я нашел, — проворковал он, притворно улыбаясь. Хриплый фальцет изрек: — Дай… — Ого, — оживился Аллейн, — чудесно. Продолжайте в том же духе. — Ты хочешь заполучить этот красивый серебряный пенни? — спросил Найджел и присел перед девочкой на корточки. Шиллинг оказался совсем близко от ее лица. Сисси неожиданно попыталась цапнуть монету, но Найджел оказался проворнее и тут же убрал руку. — Это не пени… это шилин, — насмешливо протянула Сисси. — Да, конечно, ты права, — согласился Найджел. — Теперь послушай меня. Я дам тебе его, если ты расскажешь этому джентльмену, — он показал глазами на Аллейна, — что ты вчера видела в парке. Ответом была тишина. — О! — внезапно воскликнул инспектор. — Глядите, я тоже нашел серебряный шиллинг. Надо же! Стимсон заметно оживился. — Иди сюда, ну! — позвал он дочь. — Расскажи, ну! Расскажи джентльменам о той леди, что плакала в роще. Они дадут тебе пару монет. Пару монет тебе дадут, говорю! — Он начал терять терпение. Сисси показалась из-за укрытия и стала рядом с отцом, переминаясь с ноги на ногу и сосредоточенно ковыряя в носу. — Эта леди была большая? — спросил Аллейн. — Не-а, — отозвалась Сисси. — Она была маленькая? — предположил Найджел.