— Я вас прекрасно понимаю, — заверил его Аллейн. — Вот это, — продолжил Хендсли, показывая листок, — и есть тот самый документ, о котором я упоминал сегодня утром. Завещание Ренкина, согласно которому владение кинжалом переходит ко мне. Вы, кажется, говорили, что хотите взглянуть на него. — Вы очень облегчили мне задачу, сэр Хюберт, — сказал Аллейн. — Я как раз собирался просить вас об этом. Он взял листок и с безразличным видом пробежал глазами. — Я сомневаюсь, — произнес Хендсли, глядя на входную дверь, — чтобы это завещание имело законную силу. Ведь все это делалось в шутку. А вы как считаете? — Конечно, исчерпывающий ответ может дать только адвокат, — ответил Аллейн, — но мне представляется, что документ в полном порядке. Ничего, если некоторое время он побудет у меня? — Конечно. А вообще я хотел бы иметь его у себя. Сохранить на память. — Он сделал паузу, а потом быстро добавил: — Это последнее, что написано его рукой. — Разумеется, — невозмутимо отреагировал Аллейн. Сверху спускался доктор Янг. — Доктор Янг, могу я нанести визит вашей пациентке? — спросил Аллейн. Доктор показал, что все премудрости викторианских книг по уходу за больными ему хорошо известны. Он выглядел именно так, как там и было рекомендовано выглядеть настоящему врачу, — смесь степенной важности с мрачной озабоченностью. — Состояние ее не из лучших, — задумчиво проговорил он. — А так ли уж это необходимо? — В противном случае я не стал бы вас тревожить, — дружелюбно ответил Аллейн. — Это много времени не займет, и к тому же я знаю, как себя вести с больными. — У нее очень взвинчены нервы. Я бы предпочел, чтобы ее никто не беспокоил, хотя бы некоторое время, но… разумеется… — Разумеется, мистер Аллейн должен поговорить с ней, — вмешался Хендсли. — Доктор Янг, у нас сейчас нет времени на пустопорожние разговоры. — Но, сэр Хюберт… — Абсолютно ничего страшного, — решительно прервал его Хендсли. — Я хорошо знаю Розамунду. Это молодая женщина со многими комплексами. Правда, нервы свои совершенно распустила. Чем скорее инспектор закончит здесь свои дела, тем лучше для всех нас. — Я желал бы только, чтобы каждый в этом доме думал точно так же, — заметил Аллейн. — Это займет десять минут, доктор Янг. Он начал подниматься наверх, не дожидаясь ответа доктора. На стук в дверь Розамунда Грант отозвалась своим как обычно сильным, глубоким голосом. Он вошел и обнаружил ее лежащей в постели, с ужасно бледным лицом, почти белым, и совершенно бескровными губами. Однако, увидев, кто пожаловал в гости, в лице она не изменилась и пригласила инспектора сесть. — Благодарю вас, — сказал Аллейн. Он придвинул небольшое кресло и уселся между кроватью и окном. — Мне весьма грустно видеть вас лежащей в постели, мисс Грант, — торжественно начал он, — и еще грустнее от мысли, что вынужден вас беспокоить. Я часто задаю себе один и тот же вопрос: какая из профессий доставляет больше неудобств людям, детектива или журналиста? — Ну, по этому поводу вам следует обменяться мнениями с Найджелом Батгейтом. А впрочем, — устало добавила она, — он не пытается выпытывать что-то у нас. Полагаю, даже самый пронырливый журналист не станет делать материал на смерти своего кузена, особенно если унаследовал все его состояние. — Мистер Батгейт просто один из гостей этого дома. И кстати, он абсолютно вне подозрений, — сказал Аллейн. — Да-да, конечно, — резко бросила она. — Ну, а список подозреваемых, конечно, возглавляю я. Не так ли, инспектор Аллейн? Инспектор с непроницаемым видом глядел перед собой. Ну как узнать, что там творится в голове у этой бледной грубоватой женщины? Как проникнуть в закоулки ее сознания? — Я считаю… — произнес он наконец, — я считаю, что тот путь, который вы избрали сегодня утром, пытаясь ввести меня в заблуждение, ведет в тупик. Вам кто-то дал дурной совет. Такие вещи производят неприятное впечатление. Гораздо лучше будет, если вы расскажете мне, куда вы ходили вчера вечером после ванной. В свою комнату вы сразу не пошли. Флоранс видела, как вы возвращались откуда-то по коридору. Мисс Грант, где вы были? — А вам не приходит в голову, что… что моему поведению утром имеется весьма естественное и очевидное объяснение. Есть вещи, о которых нельзя рассказывать и неприлично спрашивать. Тем более при всех. — Что-то не верится, мисс Грант, — жестко произнес Аллейн. — Вы не из тех викторианских девиц, которых шокируют подобного рода объяснения. Так что скажите: где вы были, мисс Грант? Заставить говорить я вас, конечно, не могу, но искренне советую — расскажите. Тишина. — Ну, тогда скажите, с кем вы прогуливались в парке? На вас была красная шляпка, и вы тогда еще сильно плакали? — Я не могу вам сказать, — взорвалась Розамунда, — понимаете, не могу! — Как вам угодно. — Аллейн вдруг потерял интерес к этой теме. — Прежде чем уйти, я хотел бы прояснить несколько фактов. Они касаются вас. Первое: как давно вы знакомы с мистером Ренкином? — Шесть лет. — О, довольно давнее знакомство. Наверное, вы были еще совсем девочкой, когда познакомились с ним. — Я училась тогда в Ньюнхеме. Чарльз почти на двадцать лет старше меня. — В Ньюнхеме? Вот как? С вами могла учиться моя кузина, Кристина Аллейн. Прежде чем ответить, Розамунда помедлила несколько секунд. — Да, — произнесла она наконец, — я ее припоминаю. — Она теперь химик-исследователь. Живет в Найтсбридже. Ладно, я вас оставляю. Если я задержусь здесь еще хоть на минуту, доктор Янг сдерет с меня кожу, живьем. Он поднялся с кресла, возвысившись над постелью. — Мой вам совет, мисс Грант: подумайте хорошенько. Я зайду к вам завтра. Мне очень хотелось бы услышать от вас, где вы были непосредственно перед тем, как убили мистера Ренкина. Аллейн подошел к двери и открыл ее. — Подумайте хорошенько, — повторил он и вышел. В холле второго этажа стояли Марджори Уайлд с супругом. — Ну, как она? — быстро спросила миссис Уайлд. — Я хочу зайти проведать ее. — Боюсь вас разочаровать, но это невозможно. У доктора Янга очень строгие предписания, — весело ответил Аллейн. — Ну чего же ты, Марджори, — сказал Уайлд. — Я же тебе говорил. Поди лучше поговори с доктором Янгом. Я уверен, Розамунда никого не хочет видеть. — Но вы же у нее были, — обратилась миссис Уайлд к Аллейну. — А это, я думаю, гораздо хуже, чем обычный визит. — Марджори, дорогая! — воскликнул Уайлд. — Да что вы, ведь все кругом обожают полицейских, — беспечно заметил Аллейн. — Увидев меня, она пришла в неописуемый восторг. — Марджори! — послышался с лестницы голос Анджелы. — Иду! — крикнула миссис Уайлд. — Я иду! Она развернулась и быстро пошла к лестнице. — Извините ее, — удрученно произнес Уайлд. — Она сейчас просто сама не своя. И еще вбила себе в голову, что должна повидать мисс Грант. И вообще для женщины подобная трагедия — жуткое испытание. — Да, несомненно, — согласился Аллейн. — Вы идете вниз, мистер Уайлд? Уайлд посмотрел на закрытую дверь. — Конечно, — ответил он, и они вместе направились вниз. Основную работу во Франтоке Аллейн к этому времени уже закончил, но дела еще оставались. Он направил свои стопы в полицейский участок в Малом Франтоке, откуда позвонил в Лондон. — Кристина, — произнес он в трубку, — это ты? Значит, мне повезло. Послушай, мне нужна твоя помощь. Да-да, дорогая, это я, твой кузен-полицейский, и, как ты догадываешься, я опять за работой. Так вот, оторвись на пять минут от проблем расщепления атомного ядра и синтеза философского камня… да… и вернись, пожалуйста, на шесть лет назад. Вернулась? Умница. А теперь расскажи мне все, абсолютно все, что ты можешь вспомнить о некоей Розамунде Грант. Она училась с тобой в Ньюнхеме. Нежный голосок что-то проворковал в трубку. — Да, — оживился Аллейн, хватаясь за блокнот, — да, да… слушаю. Голос в трубке говорил и говорил. Аллейн быстро, сосредоточенно писал, и мало-помалу лицо его принимало характерное выражение — в нем одновременно отражались напряженность, сомнение и невероятная концентрация мысли. Это выражение лица инспектора Аллейна было в Ярде всем хорошо знакомо. Глава IX Уголок парка — Я провожу вас до ворот, если вы не против, — сказал мистеру Беннингдену Найджел.