Она очнулась от шума: что-то ударялось об обшивку «Зодиака», постукивали весла, хлюпала вода. — Полегче, полегче, — раздался совсем рядом знакомый голос. — Подайте маленько назад. Вот так. Еще чуток. А теперь держите ее. Осторожненько. За дело взялся Тиллотсон. Трой с ужасающей точностью представляла себе, что происходит сейчас за стенкой ее каюты. — Стоп. Теперь высвобождай. Помаленьку. — Не могу. — Как это ты не можешь? — Что-то зацепилось. — А! Ну погоди-ка минутку. — Здесь. Вот здесь ищите. — А, ну-ну. Держи крепче, сейчас разберемся. — Что там? — Веревка. Затянута у нее на талии и к чему-то привязана. — Может, обрезать? — Погоди, я попробую вытащить. Держи крепко, тебе сказано. Вот так! Послышалось тяжелое дыхание. — Ну вот, пошел! — Чемодан? — Ага. Ну помоги-ка, он, черт, тяжелый. Эй, поосторожнее, она и так обезображена. Послышался всплеск, потом стук. — Ну все, порядок. Теперь отпускай. Вызывай «скорую», сержант. Прислушиваясь к медленно удалявшемуся ритмичному плеску весел, Трой с ужасом представила себе, как за лодкой волоком тащат мисс Рикерби-Каррик. «Зодиак» дрогнул, став на якорь. В дверь заглянула мисс Хьюсон: — Не спите? Так я и знала. Я принесла вам успокоительные таблетки, дорогуша, их очень рекламируют у нас в Штатах и… Продолжая что-то лопотать, мисс Хьюсон налила в стакан воды. — Вы очень добры, мисс Хьюсон, но мне они, право же, не нужны. Я хорошо себя чувствую, уверяю вас, и мне очень неловко, что вы беспокоитесь. — Но послушайте. — Нет-нет, я вам очень благодарна, но принимать их я не буду. — Разрешите? — произнес доктор Натуш. Мисс Хьюсон резко повернулась к двери и на секунду встретилась взглядом с доктором. — Я полагаю, мисс Хьюсон, — Трой впервые услышала, как он обращается к американке, — я полагаю, что миссис Аллейн не нуждается в успокоительных средствах. — Но… я вовсе не хотела… я просто подумала, если она немного поспит… — Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет необходимости. — Что ж… я… конечно, я не хотела… — Уверен в этом. Если вы разрешите, я побеседую со своей пациенткой. — С вашей пациенткой?! Простите, я не знала… Простите, доктор, — ядовито сказала мисс Хьюсон и хлопнула дверью. Трой торопливо заговорила: — Мне надо с вами поговорить о мисс Рикерби-Каррик. Доктор, вы видели?.. — Да. Меня просили произвести осмотр, очень поверхностный, конечно. — Я тут слышала, как они вытаскивали… Ее убили? Он перегнулся над койкой и задернул штору, затем пододвинул к койке стульчик, сел и сказал настолько тихо, насколько позволял его могучий голос: — Я думаю, нам следует быть осторожными. — Можно запереть дверь, — сказала она. — Да, действительно. — Он запер дверь и вернулся. — До вскрытия невозможно сказать, утонула она или нет. На первый взгляд похоже, что так. Можно предположить, и, вероятно, это мнение будет высказано, что она покончила с собой, привязав для тяжести чемодан. — Но если так, при чем здесь телефонный звонок и телеграмма из Карлайля? — Да, все это не вяжется с самоубийством. — Значит, убийство? — Очевидно, так. — Я вам кое-что расскажу. Все это очень запутано и туманно, но я попробую вам рассказать. Во-первых, моя каюта прежде была заказана… — Человеком по фамилии Андропулос? Знаю, я читал о нем в газете, но не стал вам рассказывать, понимая, что вам будет это неприятно. — А остальные тоже прочли? — Не знаю. — Я постараюсь изложить все как можно точней и короче. Это связано с одним делом, которым занимается мой муж. Некий Фолджем… В дверь громко постучали, и знакомый голос произнес: — Миссис Аллейн? Это Тиллотсон. Разрешите? Трой и доктор растерянно переглянулись. — Его нужно впустить, — прошептала она и, когда доктор Натуш открыл дверь, крикнула: — Входите, мистер Тиллотсон. В каюте сразу стало тесно — и Тиллотсон и Натуш были крупными, высокими мужчинами. Трой начала знакомить этих мастодонтов и вдруг сообразила, что их уже познакомила Хейзл Рикерби-Каррик. Она не могла не смотреть на большие розовые руки мистера Тиллотсона, слегка сморщенные, как после стирки. Она была рада, что вопреки обыкновению он в этот раз не поздоровался с ней за руку. — Доктор Натуш наблюдает за мной после того, как я так оскандалилась. Мистер Тиллотсон сказал, что это замечательно, а доктор Натуш, посоветовав Трой не волноваться, оставил их наедине. Трой сдернула одеяло, села на койке, спустив ноги, и пригладила свои короткие волосы. — Ну, мистер Тиллотсон, — спросила она, — что же вы скажете на сей раз? 2 Трой редко встречалась с сослуживцами мужа, если не считать инспектора Фокса, к которому была искренне привязана. Изредка Аллейн приводил кого-нибудь в гости, а два-три раза в год они устраивали вечеринки, и тогда их дом, как только что ее каюту, заполняли огромного роста мужчины, которые разговаривали только о делах. Ей казалось, что во время этих встреч она составила себе некоторое представление о сотрудниках уголовно-следственного отдела. Это были люди, работавшие изо дня в день в атмосфере напряженной враждебности. У них сохранилось мало иллюзий и выработался стойкий скептицизм. Некоторым из них, пожалуй, не было чуждо чувство сострадания: одни преступления приводили их в ужас, другие возмущали. Они считали себя призванными охранять людей от зла, хотя и не были о них высокого мнения. Многие из них, например Фокс, по натуре были очень доброжелательны. Но как сказал однажды Аллейн, если охотника начинает одолевать жалость, он перестает быть охотником. И вопреки расхожему мнению лишь очень немногим была свойственна жестокость. Но все попытки Трой классифицировать людей, работающих в уголовно-следственном отделе, разбивались о тот факт, что ее собственный муж ни в какую категорию не втискивался. В данную минуту она пыталась определить, к какой категории отнести старшего инспектора Тиллотсона, но и это ей никак не удавалось. Что в нем главное? Упрямство? Здравомыслие? Косность? Что он думает теперь о рейсе «Зодиака»? Неужели у него хватит нахальства и сейчас делать вид, что ничего особенного не случилось? И, не дав ему вымолвить слова, она сразу спросила: — Ну, мистер Тиллотсон, что же вы скажете на сей раз?