– Я ведь не родилась такой. Я была мисс Популярность. Столько сил потратила, чтобы добиться этого. Моя мама-наркоманка умерла, когда я еще под стол пешком ходила, а мой отец… Я даже не знаю, кто он. Меня волновала лишь моя внешность, как бы поверхностно это ни звучало. – Я нервно рассмеялась. – Я была чирлидершей. Играла в театре. Та самая девчонка, если ты понимаешь. В красивом воскресном платье и с ямочками на щеках, всегда готовая попозировать на камеру. Я рано научилась пользоваться своими козырями. Считала, что разобралась в игре. А потом… – А потом кто-то взял и изменил правила. – Уэст задумчиво пожевал соломинку. – Со мной точно так же произошло, так что я не понаслышке знаю, как это хреново. – Да? – улыбнулась я, чувствуя себя свободно в его присутствии. Это опасно. Глупо. Я как котенок, думающий, что дружба с тигром возможна, потому что они дальние родственники в семействе кошачьих. – Ты отказался от заветной мечты стать актером, потому что пережил в детстве трагедию, которая изуродовала тебя до неузнаваемости? Уэст пихнул мой ящик носком ботинка. Почесал средним пальцем висок. Я засмеялась. – Я лишь хочу сказать, что правила и для меня резко поменялись, – заявил он. – Мне вот это и непонятно. Ты же еще популярен. – Я был как Истон Браун. Популярный полузащитник. Король выпускного бала. Беспардонный здоровяк, идеальный. Как Том Брэди[10], парень, которого в самую последнюю очередь примут за серийного убийцу. Я провела глазами по его ушибленному телу. Никогда бы не подумала, что Уэст играет в футбол. Что он милый и благовоспитанный. – Что побудило тебя переметнуться на темную сторону? – Я стал единственным кормильцем в семье. Мои родители сейчас работают, но едва сводят концы с концами. – Оу. Я реально так сказала? Из всех слов в английском языке я выбрала именно это? Правда? Попробуй снова! – Это… сурово. Уэст пожал плечами. – Да, жизнь такая. – Братья, сестры у тебя есть? Он покачал головой. – Только я, родители и горы неоплаченных долгов, которые все копятся и копятся. А у тебя? – Только я, бабушка и мое никуда не годное самоуважение, – устало улыбнулась я. – За нас. И мы чокнулись стаканчиками. Между нами повисло молчание, напоминающее жвачку, которая тянулась и вот-вот готова была лопнуть. Уэст решил первым тыкнуть в нее иголкой. Он шлепнул ладонью по крепкому бедру. – Теперь мы в расчете, так что давай убирать и сваливать отсюда на хрен. У меня полно дел. – Он встал и выбросил коктейль в мусорку. Уэст выключил гриль и собрался его отскребать. Остолбенев, я уставилась на него. – Ты о чем, черт возьми? – С тех пор, как я увидел твою руку, ты мне в глаза смотреть не смела, так что я немного перед тобой опозорился, чтобы ты снова почувствовала себя ровней. Я поэтому тебе уступил. Поделился секретом, который известен только Исту. Но Ист не считается: мы выросли в одном городе и родились с разницей в два дня. Он практически мне брат-близнец. Моя семья сидит без гроша в кармане, и я участвую в боях не из-за «плюшек» или девок. Я должен сохранить родителям крышу над головой. Моей маме нужны антидепрессанты, а ты сама прекрасно знаешь, какая дорогая у нас медицина. Я сглотнула и опустила глаза. Стоя напротив Уэста, я чувствовала себя такой жалкой: бабушка с деменцией и шрам на пол-лица. Но теперь, зная, что семья у него бедствует, а мать борется с депрессией, я больше не завидовала его жизни. Уэст не был неприкосновенным, недостижимым или защищенным невидимым светом. – Твои родители тобой, наверное, гордятся, – буркнула я. – Ни чуточки, – у него вырвался невеселый смешок, и Уэст кинул мне в руки тряпку, намекая оторвать пятую точку от ящика и помочь ему. – Но это уже совсем другая история, и тебе придется показать больше рубцовой ткани, чтобы я поделился этим секретом, Техас. * * * Когда я вернулась домой, Марла уже уложила бабушку спать. Она была без сил после сегодняшней поездки в неотложку. Бабуля не привыкла проводить столько времени вне дома. Я по-быстрому приняла душ, пока Марла наводила порядок. Потом я обняла ее на прощание, стиснув крепко-крепко. – Спасибо, Марл. Ты такая молодчина. – Не за что. А теперь скажи-ка, милая, как ты поступишь? – Наверное, включу «Нетфликс» и залягу отдыхать. – Солнышко, не прикидывайся дурочкой. Я про старую ведьму. В перспективе. Так дальше не может продолжаться, ты сама это знаешь. Тебе не удастся присматривать за ней. Я ценю, что ты делала это, пока доучивалась в школе, но твоей бабушке нужен постоянный уход. Она опасна для себя. И для окружающих, – многозначительно заметила Марла, приподняв бровь и посмотрев на левую половину моего лица. Я пригнула голову и почесала затылок. – Подумаю, – соврала я. Хотя я даже думать не собиралась. Тут просто не о чем размышлять. Бабушка Савви растила меня. Укладывала спать каждый вечер и зацеловывала мои раны. Сшила точную копию платья на выпускной, которое я хотела, но оригинал стоил слишком дорого. Она посвятила мне жизнь, и я не стану ее бросать, когда дела пойдут плохо. Я просто должна всерьез взяться за дело. Проводить с ней больше времени, уделять больше внимания. Я уже закрывала дверь за Марлой, когда в щель просунулась нога. Человек за дверью обиженно крякнул, но ногу не убрал. У меня екнуло в груди. Первым делом я разволновалась, что на мне нет макияжа. Однако, по идее, должна была беспокоиться, что ко мне в дом без чертова приглашения лезет убийца с топором. – Кто там? – громко спросила я. Щель между дверью и косяком была слишком узкой, чтобы я разглядела, кто за ней стоит. – Карли. Секретный код: Райан Филипп. Открывай. У нас не было секретного кода, но этот очень на него походил. Мое сердце, тяготеющее к девяностым, затрепетало в груди. Я фыркнула от смеха и распахнула дверь. Моя лучшая подруга с яркой улыбкой пошевелила бровями, а потом подняла пакет, набитый всякой едой. Поскольку наш город славился лишь закусочной, фургоном с тако и пиццерией, то я предположила, что выбор мы остановили на итальянской кухне. Карли знала, что утро у меня не задалось после того, как я написала ей с просьбой дать мне номер Уэста, поэтому она решила проведать меня лично. Я затянула ее в дом и чуть не задушила в объятиях. Она смущенно похлопала меня по спине. – Тебе когда-нибудь говорили, какой ты замечательный друг? – взъерошила я ее густые темные кудри. – Все и часто. Я пришла с подношениями. Паста, винишко и сплетни. Начнем с еды. Хорошо? – Идеально. Через час мы валялись в гостиной на диване в послеобеденной коме, а на заднем фоне мигал телевизор. Я похлопала себя по животу, уставившись на твердую округлость. Я была стройной и миниатюрной, и иногда, когда после обжираловки выпирал живот, я держалась за него перед зеркалом и воображала себя Деми Мур на обложке Vanity Fair (еще одна жемчужина девяностых). Обычно это вызывало у меня смех. Но сегодня вечером, разомлев от вина и волнений за бабушку, я не удержалась от размышлений, светит ли мне вообще в будущем беременность. Встречу ли мужчину, с которым проживу всю жизнь. Как правило, я запихивала эти мысли в самый дальний ящичек. Но с тех пор, как в мою жизнь ворвался Уэст вместе со своим побитым телом и сломленным духом, он вскрыл этот ящичек и выбросил оттуда все его содержимое. Страсть. Романтику. Желание. И самое опасное – надежду. Я не до конца понимала, есть ли что-то хорошее или обнадеживающее в чувствах, которые Уэст во мне пробуждал, или это полная безоговорочная катастрофа. В любом случае глупо и опасно доверять человеку, который не нуждался в отношениях и не проявлял интереса к тому, чтобы остаться в живых. – Так какую сплетню ты хотела мне поведать? – вдруг вспомнив, я подтолкнула плечо Карли пяткой. Карли покачала головой, лежа на другом конце дивана, и ее темные волосы подпрыгнули вокруг лица в форме сердечка. – Так, ты знаешь Мелани Баш? Невысокую блондинку с голубыми глазами? – Ты буквально описала шестьдесят процентов студенческого сообщества Шеридан, – засмеялась я. – А что такое? – Короче, моя подруга Мишель в эту пятницу прогуляла наш семинар, чтобы пойти на бой Уэста с Кейдом Эпплтоном. Говорят, это полная жесть. Маты буквально пропитались кровью, и их пришлось сжечь на свалке. Короче, после боя чуть снова не вспыхнула драка. Пара приспешников Эпплтона накинулись на Уэста, но ему было настолько все равно, что он свалил. Но догадайся, что случилось потом? – Что? – Я пыталась говорить беззаботно, но тело буквально одеревенело, и я почувствовала, как только что проглоченная еда обратно поднимается по пищеводу. Не нужно быть гением, чтобы понимать, к чему Карли клонит. – Он фактически потащил Мел наверх, по его подбородку стекала кровь. Он прижал девушку к пустой шахте лифта и трахнул до потери сознания. Мишель сказала, Уэст был настолько не в себе, что Мел вообще засомневалась, что он в сознании. Мел рассказала, что секс был безумным, чувственным и чертовски жарким. Но Уэст даже не смотрел ей в лицо, доводя до оргазмов. – Ух ты. Мне пришлось что-то сказать, поэтому я произнесла слово, которое значило и все, и ничего. «Ух ты» – это и выражение одобрения, и неодобрения. Шока или сарказма. «Ух ты» – это то, что я почувствовала, когда мое сердце разлетелось на крошечные пыльные хлопья. – Представь себе: оказалось, он странный любовник. Мел сказала, что он постоянно трогал ее волосы во время секса и продолжал говорить о Техасе. – Карли наморщила носик. – Как думаешь, что наш мальчик имеет против штата Одинокой Звезды? Мы придумали «Доктор Пеппер», корн-доги и силиконовые грудные импланты. Да мы лучший штат в стране! – Верно, очень странно, – пробормотала я.