– Какого… – продолжая дергать, бормотала она, пропустив мимо ушей известия и не обращая на меня внимание. – Что тебе нужно? – Я бросилась к ней, желая искупить свою вину после случая в неотложке. – Я достану. – Мне нужно знать, почему я не могу открыть ящики в собственном чертовом доме, чтобы достать чайную ложку! – она резко ко мне развернулась и махнула рукой в сторону ящика. – Это часть твоего плана, Кортни? Убедить остальных, что я бог знает чем больна? Что я даже ящик открыть не могу? Хочешь упечь меня в психушку, да? На этот раз я больше не смогла притворяться ее мертвой дочерью. Стало слишком больно. – Бабуль, я не Кортни. Это я, Грейси-Мэй, и я не хочу упечь тебя ни в какую психушку. – Ты хочешь, чтобы я тут умерла, и тогда заберешь все мои деньги и дом. Чтобы никто не мешал тебе ловить кайф. Я вижу тебя насквозь, юная леди. Тебя волнуют лишь эти мальчишки и наркотики. – Я только хочу, чтобы тебе стало лучше, – процедила я сквозь зубы. Как же я устала от этого. – Да, а сама пытаешься убедить меня, что я больна, и подсадить на таблетки. Не всем нужны успокоительные. Если тебе нравятся наркотики, то это не значит, что они нужны мне. – Бабушка, – я положила руку ей на плечо. – Я Грейс. Она оттолкнула меня. С силой. Я пролетела через всю кухню и ударилась спиной о стену. Единственная фотография меня и моей матери в нашем доме упала на пол, и стекло разбилось. Это больше уязвило, чем причинило боль. Какое унижение. Гнев. Моя беспомощность в этой ситуации. Я поднесла к губам разбитое кольцо и прошептала желание. Марла тем временем вскочила со стула и ринулась к бабушке. – Саванна! – От резкости ее тона даже у меня мурашки по коже пошли. – Ты не узнаешь свою внучку? Бабушка резко повернулась к Марле, и ее гримаса сменилась милой улыбочкой. – Что? Не валяй дурака. Я прекрасно знаю, кто она. – Ты назвала ее Кортни, – возразила Марла. – А ну-ка цыц! – прикрикнула бабушка. – Перестаньте подвергать сомнению каждое мое действие. Марла подошла ко мне. – Иди на учебу, солнышко. Я сегодня у вас задержусь. Обещала твоей бабушке помочь разобраться в ее шкафу. Ничего? Я уставилась на бабушку, но кивнула. Схватила рюкзак, ключи, кошелек и вылетела на улицу. И только в машине дала волю слезам. Я подумала о «Трамвае «Желание». О пронзительном одиночестве Бланш, которое проникло так глубоко в ее душу, что она даже его не осознавала. Бланш, как и бабушка, целыми днями сидела дома, и единственными спутниками были лишь ее демоны. Я думала, как жестоко предоставлять человеку свободу, с которой он даже не знает, как поступить. Раньше бабушка Савви всегда говорила: «Если ты не боишься, это не значит, что ты не смелый человек». В эту минуту я боялась, но ради нее мне нужна эта смелость. * * * Я сидела в последнем ряду театрального зала и смотрела, как во время репетиции Тесс с Лорен безжалостно коверкают роли Стеллы и Бланш. Тесс была не совсем плоха, но постоянно переигрывала, компенсируя потерю роли Бланш, которая досталась Лорен. А еще она часто выражала недовольство по этому поводу. – В Бланш намного больше страсти! Стелла кроткая и застенчивая. – Повзрослей, Тесс. Прими поражение с достоинством, – фыркнула Лорен. – Я никогда не проигрываю, – ответила Тесс, и в ее голосе появились нотки, которых я раньше не слышала. Лорен взмахнула волосами и спокойно ей улыбнулась. – Вот как? Тогда почему ты сейчас не в объятиях Уэста Сент-Клера? Эйден, который играл Стэнли, тоже был не так уж плох, но ему нужно пореже хмуриться и сверлить взглядом напарниц. По его лицу можно было сделать вывод, что он страдает запором, поэтому я забеспокоилась, что после спектакля зрители начнут кидать на сцену не цветы, а что-нибудь от желудка. Посреди репетиции кто-то уселся рядом со мной. Оригинально, учитывая, что вокруг осталось полно свободных мест. Я тут же поняла, кто это, и даже не стала поворачиваться. Меня напугало, что я так быстро его узнала. От него пахло зимой, яблочным леденцом и природной мужественностью. Дикий и уникальный аромат. Я закинула ноги на спинку впереди стоящего кресла и попыталась перенаправить свое внимание на актеров. Я до сих пор злилась на Уэста. В основном потому что в пятницу вечером он трахал другую девушку и мычал мою кличку. Но официальная причина заключалась в том, что он напрасно смутил меня, подняв хай из-за того, как обращался со мной Рейн. Я успешно справлялась с жизнью в колледже, не обращая внимания на дурацкие издевки. Рейн де Ла Саль – еще один идиот из многих других, которых я научилась не замечать. Уэст снова переключил внимание на мое лицо, и теперь все болтали обо мне: о моей истории, лице, безнадежном будущем. Я словно заново очутилась в старших классах. Уэст закинул свою мускулистую руку на подголовник. Язык его тела изменился и источал уверенность. Он вытащил что-то из переднего кармана – небольшой планер и кинул его мне на колени. – Обведи дату. Я проигнорировала его, продолжая смотреть на сцену. – Когда ты перестанешь меня игнорировать, – пояснил Уэст. Я поджала губы, сдерживая легкую улыбку и заливая, фигурально выражаясь, лавой бабочек, закружившихся у меня в животе и взлетающих к сердцу. Именно по этой причине стоило держаться от Уэста подальше. У парня на лбу написано: тебе светит разбитое сердце. – Ничем не могу помочь. Этот планер ограничивается серединой следующего года, – ответила я, не сводя глаз со сцены. И смотреть не нужно – я и так знала, что планеры делаются лишь на двенадцать месяцев. Тесс во время сцены запрокинула голову назад, пытаясь украсть у Лорен минуту славы. Репетиция оборвалась из-за того, что Лорен запиналась на всех на своих репликах. – Черт побери! Она меня только отвлекает, – топнула ногой Лорен и сжала в руке сценарий. Тесс уперла руки в бока и громко запыхтела. – Когда ты в роли, ничто не должно тебя сбивать. Я работаю по системе Станиславского, Лорен. И как только вхожу в образ, я неприкасаемая. Я несколько недель убеждала профессора Макгроу, что рождена для роль Бланш и ее стоит отдать мне. Непоколебимая в своем мнении, что ее лишили роли, пока Лорен пыталась запомнить несколько предложений, Тесс стала осматривать зал своим хитрым взглядом. Она замерла и, заметив нас, вытаращила глаза, в которых сверкнул радостный блеск. Тесс помахала нам. – Уэст! Грейс! Здорóво! Я помахала в ответ. Уэст едва заметно кивнул, поздоровавшись, и перевел взгляд обратно на меня. – А что насчет испытательного срока? – спросил он. – Это ведь мой первый проступок. Я покачала головой. – Третий. Ты действовал мне на нервы с самого первого дня. – Проклятье, женщина, думаешь, с тобой работать – сущий праздник? – ощетинился он. – Точно нет, но я не лезу в твои дела и не привлекаю к тебе нежелательное внимание, – отметила я. – В чем конкретно ты меня обвиняешь? – Уэст повернулся ко мне своим огромным корпусом, и теперь сидел совсем близко со мной. – Ты поднял шум из-за слов де Ла Саля, и теперь я жалкая плакса, которую ты принял под свое крылышко. Из-за тебя я выгляжу беспомощной. Слабой. Человеком, принимающим подачки. – Я повернула голову и посмотрела ему в глаза. Ноющая боль в груди разыгралась на полную мощь. – Так ты злишься на меня, потому что я за тебя заступился? – насупился он. – Со своими войнами я справлюсь сама. – Очередная хрень. Ты ни разу не вставала на свою защиту.