Проскочив мимо Эпплтона, я стал подниматься по лестнице. – Пошли. Покончим с этим дурдомом. Он догнал меня, оставив за собой дорожку из алых капель. Я ворвался на импровизированный ринг, растолкав тесно стоящую друг к другу обезумевшую толпу. Эпплтон шел следом. Шон, Макс, Ист, Рейн и Ист пытались от нас не отставать. Я повернулся к нему. – Нападай! Я понимал, что мне не выиграть. Что я не позволю себе выиграть бой. Я никогда не сливал бой, но ради Грейс Шоу готов встать под пулю. Макс неуверенно смотрел на нас. Я еще не протрезвел, но все равно был опасен. – Готов? – спросил Макс. – Черт возьми, еще как. Я уставился на Эпплтона, притворившись, что мне насрать на дальнейшие события. Да начнется представление! Я помню лишь отдельные фрагменты боя. Эпплтон наносит внезапный удар мне в челюсть, и я лечу, упав на груду деревянных ящиков. Делаю вид, что пытаюсь уклониться, когда он наносит удар с разворота прямо мне в живот. Эпплтон бьет локтем в бок. Меня пронзает внезапная боль, и я понимаю, что он умудрился сломать мне одно-два ребра. Я лежу ничком на полу и захлебываюсь кровью. Продолжаю себя убеждать, что в случае проигрыша мне не придется каждый вечер ложиться спать, волнуясь, что Кейд Эпплтон и его засранцы сделают или не сделают с Грейс. Она – мое слабое место. Неважно, как я проверну это дело, но Кейду нужно восстановить достоинство, а мне? Мое эго и вполовину не так важно, как важна для меня Грейс. Все происходило как в замедленной съемке. Возбужденные лозунги постепенно стихли, и я услышал панические крики, призывающие Макса остановить бой. Я взмолился Богу, в которого даже не верю, чтобы Кейд отправил меня в нокаут, прекратив эти мучения, но завершающий удар так и не наступил. В какой-то момент мне даже подумалось притвориться, что я в отключке, но мои навыки выглядеть вырубившимся не так сильны. И все же я не дал отпор. Даже не предпринял таких попыток. Это не бой. Я просто позволяю Эпплтону делать все, что он хочет. Таково мое наказание за то, что нанес ему поражение. Кейд пихает меня на мат и прижимает к земле, пробуя какой-то маневр из японской борьбы, отчего кажется, что он хочет сожрать мне задницу. А потом, когда мы оказываемся прижаты друг к другу, мне наконец удается процедить сквозь зубы и полный крови рот. – Просто заканчивай уже. Ты еще когда зашел на ринг, знал, что я устрою эту хрень, так чего тянешь? – О, я в курсе, Сент-Клер. – Эпплтон смотрит на меня с наполовину беззубой улыбкой. – Но видишь ли, победы мне мало. Для начала я хочу над тобой поглумиться. На следующий день я очнулся в реанимации. Огляделся, постепенно приходя в себя, и увидел, что к моей руке подсоединена капельница, пульс мониторят, а я весь обмотан бинтами, и рука загипсована… Я скосил глаза вниз. На мне была больничная рубашка. Я бы такую ни в жизнь не надел. Скажу коротко: нежно-голубой ни черта не мой цвет. – Доброе утро, солнышко! – Голос Истона прозвучал слишком громко и радостно для такого случая. Дверь распахнулась, и друг неторопливо вошел в палату. Я закрыл глаза, отказываясь слушать его хрень без бокала крепкого вискаря. – Приятно видеть, что ты очнулся. Здорово же ты напугал нас вчера вечером! – Почему ты говоришь, как будто тебе восемьдесят? – прохрипел я, пытаясь проглотить немного слюны. Затея неудачная. Слюна-то не появилась. В глотке было суше, чем между ног у девчонок Макса. Я запыхтел. Ист сел на соседний стул, и я услышал шарканье в палате. Он находился тут не один, но открывать глаза, чтобы посмотреть, кто вошел в комнату, в мои планы не входило. – Вчера ты чуть не умер, – напомнил Ист. – Спасибо, капитан Очевидность. Тебе больше некуда податься, что ли? Может, встанешь рядом с Гудзоном и предупредишь туристов, что там сыро, или уедешь на Аляску и напомнишь про холодную погоду? – Господи, он не только зуба лишился. У него и чувство юмора кончилось, – делано мелодраматично вздохнул Рейн с другого конца палаты. Сердце остановилось от его голоса. А кого я еще ждал, черт возьми? Грейс. Я ждал Грейс. – Твои родители уже едут, и не хочу ничего слышать по этому поводу, – предупредил Ист. – Они чуть кирпичей не наложили, узнав, что с тобой случилось. Первым порывом было откусить ему голову за то, что им рассказал. Но у него и выбора особо не осталось. Как еще Ист мог объяснить мою затянувшуюся экскурсию в больницу? Поэтому я задал следующий вопрос. – Что вы сказали больничному персоналу? – Каскадерские трюки на байке. – Рейн плюхнулся на койку рядом со мной. – Вполне оправданно, учитывая, что Кейд и его лизоблюды после боя разобрали по косточкам бедняжку Кристину. – Он цокнул языком. – Надеюсь, ты не рассчитывал на поездочку с ветерком, потому что твой байк сейчас не настроен на веселье. Я нахмурился, лежа с закрытыми глазами. – Если верить Максу, Эпплтон сейчас светится счастьем, так что мы хотя бы знаем, что он не попытается еще что-то учудить, – предложил Ист трезво оценить ситуацию. Все равно дерьмово. – Все тип-топ. – Ну и кому теперь восемьдесят? – Ист открыл банку колы и поднес ее к моим губам, даже не подумав вставить трубочку. Вот сволочь. Я медленно глотнул, и жидкость обожгла мне глотку. Вроде приятно. – Каков вердикт? – Я наконец открыл глаза и показал на свое лицо. – Разбитый нос, три сломанных пальца до боя, два треснутых ребра и неопределенное количество синяков, – пересчитал на пальцах Ист. – Разве согласно страховому праву не запрещено давать личную информацию не членам семьи? – хмуро спросил я. – О, медперсонал и не разглашал эту информацию. Просто у меня два глаза и оба видят, – парировал Истон. – Даже этого не хватило, чтобы дотащить твою задницу до неотложки, – признался сидевший с другой стороны Рейн. – Но потом ты решил прилечь на пол после боя и задремал, и мы не могли добудиться до тебя десять минут. Истон настоял, что у тебя сотрясение. В итоге Тесс, теперь моя девушка, с которой ты вел себя как урод, приняла ответственное решение вызвать «Скорую». И хорошо, потому что у тебя уже начали какие-то внутренние органы отказывать. Все еще ненавидишь мою девушку? – Всегда, – удалось просипеть мне. Рейн засмеялся и щелкнул меня по ребрам. Я грязно выругался. – Имей совесть. Я только что дрался с настоящей сволочью. – Это за то, что спал с моей девушкой. – В таком случае… – Я повернулся к нему, схватил за запястье и вывернул, чуть не сломав. Рейн вскрикнул. – Это за то, что обзывал мою девушку. Мы вели себя как двенадцатилетние подростки, но сейчас самое время, поскольку я мог списать все на обезболивающее. – В последний раз повторяю, Сент-Клер, она больше не твоя девушка. – Увидим. Я перевел взгляд на Истона. Говорить вслух необязательно. Он прекрасно понимал, о чем я хочу спросить. Где она? Она приезжала ко мне? Она знает, что я выкинул? И почему так поступил?