— Вы пока пейте, а я подготовлю одежду. — Улыбнувшись, Тина развернулась и направилась к гардеробной. — Спасибо, — искренне поблагодарила я и, борясь с ломотой в руках, взялась за тонкую фарфоровую ручку. Напиток оказался горячим. Я пила его маленькими глоточками и очень надеялась, что он вот-вот поможет. Но слабость не отступала. Когда Тина вернулась из гардеробной, я успела опустошить чашку лишь на треть. Однако допить мне не дали. Положив на край кровати плотные штаны, светло-серую кофту с длинными рукавами, бросив удобную обувь на пол, Тина забрала кружку. Отставила ее обратно на тумбу и принялась помогать мне одеваться. Она же передала приказ Кеорсена: никакого завтрака до тренировки. Я застонала. Боль — это плохо. Боль плюс голодный желудок — это совсем ужасно. Впрочем, жаловаться я не собиралась, упрямо стиснула зубы и сосредоточилась на том, чтобы протолкнуть руку в узкий рукав. Потом мужественно сползла с кровати и, еле переставляя ноги, побрела вниз. Кеорсен ждал меня у выхода во внутренний двор. — Ты долго. Я уж подумал, ты решила выдумать нелепую отговорку, чтобы провести весь день в постели. Насмешка задела. Царапнула сердце обидой. — Даже мыслей не было, — соврала я, упрямо вздергивая подбородок. — Отлично, мышка. — Демон оскалился. — Никаких поблажек не жди. Я мысленно выругалась. Пожалуй, даже слишком цветасто для выросшей в библиотеке девушки. Внешне, однако, сумела сохранить маску невозмутимости. Кивнула и, пропустив высшего вперед, поковыляла следом, стараясь сопеть не слишком громко. На улице заметно похолодало. Пожухлую траву прихватили первые ночные заморозки. Порывистый, по-зимнему колючий ветер срывал с деревьев рыжие и красные листья и ронял их на промерзшую землю. Затянутое тучами небо как нельзя лучше соответствовало моему настроению. Дойдя до края беговой дорожки, Кеорсен остановился и рывком обернулся. Я, к своей гордости, успела замереть секундой ранее и принять расслабленный вид. Точнее, я надеялась, что у меня получилось выглядеть расслабленной, а не держащейся из последних сил на чистом упрямстве. — Разувайся, — приказал демон. — Сорок кругов по треку. Вперед! Выдохнув, я резко наклонилась, опасаясь, что если начну делать это медленно, то просто застряну на середине пути. Потом закусила губу и, старательно борясь с одеревенелостью рук, стянула мягкие туфли. Едва мои стопы коснулись земли, по телу пронеслась волна крупной дрожи. Выпрямившись, я глянула на демона, отметила его изогнутую в недовольстве бровь и, еще сильнее закусив губу, побежала. Тело уже не ныло — оно вопило и требовало прекращения пытки! Ноги отказывались подчиняться, каждый шаг давался с огромным трудом. Бег… Да уж, конечно! Уверена, со стороны я выгляжу как подбитая лошадь, хромающая на все копыта. Или как толстая утка, спешащая к пруду и переваливающаяся с боку на бок. На высшего я старалась не смотреть. Главное, не думать о том, что больно, о том, что икры уже на втором круге одеревенели, а мышцы бедер налились свинцом. Шум ветра перекрывал скрип моих сведенных челюстей. Сжимать кулаки тоже больно — напрягается верхняя часть руки, но расслабить их невозможно. В них зажаты моя гордость, крохотная сила воли, упрямство и нежелание проигрывать высшему. Еще круг. За ним еще один демонов круг. Главное, не скулить и не плакать. Я смогу. Должна смочь. Не думать, отключить эмоции и ощущения. Двенадцатый круг. Огонь, полыхающий внутри, раскаленным железом течет по мышцам. Перед глазами все плывет, очертания окружающего мира смазались. Единственное, что я вижу четко, — проклятый трек и фигуру высшего у его края. Восемнадцатый круг. Двадцать второй. Легкие выжигаются при каждом вздохе. Слезы незаметными нитями скатываются по щекам и уносятся ветром. Губы искусаны до крови, но я почти не чувствую боли. Ее вытесняет другая — та, что невидимой перчаткой обняла мое тело. Двадцать шестой круг. Пошел дождь. Сначала мелкий, робкий, словно неуверенный, стоит ли ему начинать задуманное. Но с каждой минутой он все набирает силу. И вот уже буквально через пять минут звучит первый раскат грома, а тучи прорываются ливнем. Одежда намокает почти мгновенно. Тридцатый круг. Ноги скользят на мокром гравии, приходится напрягаться еще сильнее, чтобы только держать темп. В груди полыхает, перед глазами расплылось окончательно. Сил практически не осталось. Даже упрямство и гордость затихли, подавленные усталостью. Почему-то хочется рыдать. Тридцать четвертый круг. Сердце, до этого момента заходившееся безумным ритмом, сбивается. Дергается, будто в попытке проломить грудную клетку, спотыкается и… замирает. На мгновение, на долю секунды. Когда же оно начинает биться снова, что-то меняется. Возвращается четкость зрения, огонь, лижущий мои легкие, отступает. Я наконец могу сделать глубокий вдох и наполнить грудь морозным воздухом. Ноги больше не сводит судорогой, получается переставлять их все быстрее. Тридцать шестой круг. Холод исчез. Боль отступает, оставляя вместо себя лишь слабые отголоски. Тело кажется удивительно легким, и я понимаю, что могу бежать еще быстрее. Сороковой. Мне почти жаль, что это последний круг. Восторг пьянит, будоражит кровь и кружит голову. Добежав до Кеорсена, я останавливаюсь, подставляю лицо дождю и ловлю ртом ледяные капли. — Наконец-то. — Голос высшего звучит очень довольно. Смотрю на него и на мгновение тону в светящихся торжеством серебряных глазах. — Поздравляю, мышка, у тебя получилось. Кровь демонов пробудилась… ГЛАВА 38 Блаженную негу сняло как рукой. — Что?.. — Я уставилась на свои ладони, словно надеялась прочитать на них ответ. — Думал, понадобится больше времени, — продолжал демон, проигнорировав мой вопрос. — Видимо, твое упрямство в кои-то веки оказалось кстати. Что ж, значит, с щадящим режимом тренировок можно заканчивать. Услышав последнюю фразу, я поперхнулась. И это щадящий режим? Да он надо мной издевается! В груди заворочалось раздражение. Хищным зверем оно вскинуло голову, выпустило когти и заставило зарычать. Я сама не поняла, как это вышло. Даже не сразу сообразила, что низкий рокочущий звук принадлежит мне. А поняв, удивленно замерла. Кеорсен же едва заметно усмехнулся. — Раз теперь можно начать тренироваться в полную силу, — лениво протянул он, — то самое время переключить все внимание на полосу препятствий. С моих губ вновь сорвался раздраженный рык. — Пятьдесят кругов, — добил меня высший. Это стало последней каплей. Я гневно вскинулась. — Ты издеваешься! Я человек! Человек! Я не смогу… — Ты демон! — громче меня зарычал Кеорсен и одним молниеносным движением сократил расстояние между нами до минимума. — Не смей забывать об этом! Хватит трусить, Сатрея! Хватит искать оправдания и жалеть себя! Мне неинтересно, устала ты, болят ли у тебя мышцы, можешь ли ты сделать еще хоть шаг! Кровь демонов только пробудилась, и я сделаю все, чтобы она не заснула вновь! Высший нависал надо мной точно скала. Аура его силы и власти ощутимо давила на меня, рождая инстинктивное желание почтительно склонить голову. Вот только все мое естество противилось подобному. Скорее, наоборот, каждая клеточка требовала бросить новый вызов, подначивала в очередной раз дернуть тигра за усы. Дернуть и не сбежать, а остаться, чтобы сразиться. Задрав голову, я уверенно встретила пульсирующий алым взгляд. — Пройди полосу вместе со мной. — Слова сорвались непроизвольно еще до того, как я осознала, что собираюсь сказать. Бровь высшего насмешливо изогнулась. — Хочешь потягаться силами, мышка? — Да, — выдохнула я ему в губы и перевела на них взгляд, отмечая, как самоуверенно дернулся левый уголок. Короткое, смазанное движение, оно всколыхнуло что-то внутри меня. Что-то незнакомое, но тягуче-сладкое и теплое, точно топленый сахар. — Что ж, ты сама напросилась, — хищно улыбнулся демон. Отойдя на несколько шагов, он рывком стянул через голову кофту. Я же замерла, не в силах перестать разглядывать идеальное, словно вылепленное Великим тело. Широкую спину, сильные руки, плоский живот с четко очерченными косыми мышцами… — Не стоить смотреть на меня так, если не готова продолжить, — произнес Кеорсен и медленно, точно подкрадываясь, подошел ближе. Я недоуменно взглянула в его глаза, вновь горящие молочно-белым светом. — Мне интересно, понимаешь ли ты сама, что творишь? Не думаю, — качнул он головой. Потом хмыкнул и перевел взгляд на тренировочную площадку. Я послушно повторила его движение. Полоса препятствий представляла собой ряд преград. Первая — высокие узкие бревна, идущие параллельно друг другу с неравномерными разрывами. Каждое держалось лишь на одной опоре, из-за чего постоянно балансировало на манер весов. В нетронутом состоянии они оставались идеально прямыми, но стоило на них ступить, как темное дерево норовило исчезнуть из-под ног. Единственный способ пройти — быстро перемещаться с одного на другое, при этом используя иногда те, что уже пришли в движение. Покидая последнее бревно, нужно было исхитриться прыгнуть вперед и зацепиться за следующее препятствие — деревянную горку А-образной конструкции. Лишь в некоторых местах на абсолютно гладкой стене торчали крохотные брусочки, позволяющие удержаться. По другую сторону горки находилась натянутая над землей сеть с широким, даже чересчур, плетением. Эту часть полосы я ненавидела больше всего. Каждый раз, врезаясь в плотные нити плетения подбородком, лицом или грудью, я на мгновение слепла от вспыхивающих перед внутренним взором фейерверков. Руки и ноги, соскальзывая, терлись об эти самые нити с такой силой, что казалось, будто кто-то прикладывал раскаленное железо к оголенной коже.