– Врешь ты все, – в очередной раз опроверг Брачич, качая обросшей темноволосой головой. – Послушай лучше старших и сам подумай, как пульт кухни может загореться? Только если блок питания был неисправный. А здесь другое было, тут регуляторы температуры и молекулярные фильтры отказали. – Все тут у него отказало. – отрезал Борский, вороша обгоревшие обломки манипулятором от робота. – Но кухни и блоки питания захочешь – не взорвешь. А здесь сварочный тирококсовый патрон. Носком ботинка Борский выкатил из кучки мусора цилиндрическую коробочку. – А это не пустой после сварки? Вон сколько их вокруг стройки ваяется! – Брачич тоже постучал по оболочке ногой, рискуя раздавить единственную улику. – Оболочка изнутри разорвана, это взрыв! – Борский перевернул патрон, открыв разорванный бок. – А взорвать легко, вскрыть его и водой залить! – Вы вообще посторонних тут не видели, господин Борский? – зачастил Патрик. – Отстань! – махнул на него рукой Борский. – Не было тут чужих! Кто-то из вас патрон в огонь выбросил! И Борский исчез под навесом, откуда немедленно послышалось пыхтение проверяемых роботов. Так. Снова диверсия, и снова свои. Неужели это отец? Нет, до такого он вряд ли бы мог дойти, к тому же сейчас он обедал вместе с десантниками. Или это я не хочу его подозревать? Он же мог заранее подбросить, с таким расчетом, чтобы патрон взорвался во время обеда? Нет, это вообще трудно сделать, а отец – человек прямолинейный, он так хитро работать не будет. Что же происходит на Вите? Сначала неизвестные в экзоскелетах охотятся за профессором Чандрой, потом Нина возвращается из леса в невменяемом состоянии, Мануэла уничтожает блоки связи на станции, прячет резервные и убегает в лес. А не он ли налил в патрон воды? Он такую чушь придумать вполне способен, но, убежав из станции в лес, вряд ли успел бы. Опять лес! А что ищут в лесу долонаны? Что-то там есть, и между прочим, где-то там спрятан аппарат профессора Чандры. Как во всем этом разобраться? Неужели мне настоящая работа не под силу и я всего-навсего жирный и тупой Гудок? Ну, нет, этого быть не должно. Работать надо, а чтобы работать, хоть какую-то энергию в себя зарядить. Сейчас я пообедаю, а потом снова начну разбираться во всем этом. Давай, давай, Сизиф, давай… И пока не разберусь, о запуске станции не может быть и речи, что бы ни говорил директор Балиани. Кстати, а где он? Тирококсовый патрон водой заливать он вряд ли стал бы, но все равно его уже давно не видно и не слышно… В столовой было пусто, в синтезаторе тоже. Как говорится, опоздавшему – кости, но тут не было даже костей. Нашелся только какой-то бесформенный комок величиной с кулак, изображающий кусок мяса, но не похожий не только на настоящее мясо, но даже на синтезированное. Впрочем, комок оказался съедобен, а в соседней ячейке нашлись два куска хлеба и крепчайший кофе без сахара. Не успел я проглотить все это, как Ричард Балиани дал о себе знать. – Командир Хальс! – услышал я одновременно из микрокомпа и из-за двери слева от входа. – Как генеральный директор компании «Энерго-Вита» я должен указать на ваши должностные обязанности! Вы должны немедленно прийти ко мне для получения дальнейших указаний. Так. Молодцы эти хозяева «Энергосектора»! Разделили компанию на две фирмы-двойника, завели двух руководителей, две бухгалтерии, будут сдавать две налоговые декларации, зато платить вчетверо меньше налогов. Я отправился к начальству. Директор новой фирмы с привычным хладнокровным видом сидел за пультом в маленькой угловой комнате слева от входа. – В соответствии с вашими должностными обязанностями, графиком ввода в эксплуатацию энергостанции Х-10 и в интересах компании «Энерго-Вита», вы, Хальс, обязаны осуществить пробный пуск станции точно в указанное время, а именно завтра, четырнадцатого апреля, в одиннадцать ноль-ноль. Пробный пуск энергостанции должен состояться неукоснительно, во что бы то ни стало. Звезды великие, он что, совсем ничего не понимает или только делает вид? Ничего нельзя запускать! Это будет нарушение технологии, техники безопасности и всего, что вообще можно нарушить! Неизвестные военные отряды, предположительный саботаж Нины, убийство профессора Чандры, диверсия и исчезновение Мануэлы, мелкое хулиганство, отсутствие связи в станции – неужели ему этого мало? Но так просто его не убедишь, надо начать с полного согласия, убедительно и официально. – Господин директор, энергостанция сможет работать, если будут обеспечены следующие условия. Во-первых, в целях обеспечения точности переброски должно быть улучшено в соответствии с первоначальным проектом покрытие платформы. Балиани посмотрел удивленно, как будто впервые слышал о покрытии, в которое станция едва не провалилась несколько часов назад. – Во-вторых, необходимо выяснить причины появления некачественного покрытия платформы, для чего следует определить заболевание, поразившее Нину Робертс, и причины этого заболевания. В-третьих, следует выяснить причины появления неизвестных военных отрядов. В-четвертых, следует узнать причину, по которой охранник Мануэль Кантор, проникнув в энергостанцию, уничтожил все блоки связи на ней! Предлагаю для расследования всех этих происшествий вызвать на Виту следователя Калюшенко и его помощников, а до того, как они прибудут, остановить все строительные и ремонтные работы и законсервировать станцию! – закончил я. Балиани раскрыл уже не только глаза, но и рот. Через секунду закрыть его рот стало невозможно. – Командир Хальс, вы забываетесь! – закричал он на весь модуль, забыв о выдержке и хладнокровии. – Ваше служебное положение не позволяет вам выдвигать предложения, затрагивающие непосредственно интересы фирмы «Энерго-Вита»! Как вы допустили уничтожение блоков связи? Это ваша вина, и ничья больше! – Пусть следствие выяснит, чья именно это вина, – вставил я. Конечно, я был тоже виноват, надо было сразу запереть станцию новыми паролями, а может, и законсервировать, как для долгой стоянки. Я не сообразил, и вот результат… – Вы понимаете, что появление на Вите представителей прокуратуры нанесет невосполнимый репутационный ущерб фирме, а задержка запуска энергостанции приведет к потере возможной прибыли!? Я имею право немедленно потребовать с вас возмещения убытков! Ну, это он пусть говорит долонанам или уборщицам на Дубле. За кого он меня принимает? – Господин директор, требовать с сотрудника фирмы возмещения упущенной прибыли или платы за моральный ущерб вы можете только через суд. А для суда требуется заявление и официальное расследование по нему. – Если вы не желаете работать, я могу уволить вас за служебное несоответствие без всякого следствия в любой момент! Что он меня пугает? В конце концов, даже если я виноват, бояться его мне нечего! – Я могу оспорить увольнение в суде, и расследование все равно состоится. Балиани успокоился, обрел привычный невозмутимый вид и заговорил равнодушным тоном. – Фирма «Энерго-Вита» не может позволить себе официальное расследование. Расследование происшествий будете вести вы, Хальс, в то время, за которое Борский обеспечит создание нового покрытия. Для этого достаточно двух суток. Станция будет на орбите, ее поведет Гонта, а вы будете здесь заниматься расследованием и помогать Борскому. Связь будет через пульт в модуле у Борского. Ну нет, при переходе на работу командиром энергостанции я очень внимательно читал служебную инструкцию, а по ней передавать управление станцией в чужие руки я не должен. – Я не имею права передавать управление кому бы то ни было, господин директор, и вы это знаете так же хорошо, как и я. Закатывать в композит улики, которые сейчас могут оказаться на платформе, я тоже не позволю. Я законсервирую станцию до тех пор, пока не выясню причины всего происшедшего. Может быть, передать Калюшенко вызов прямо сейчас, не предупреждая Балиани? Как там со связью на пульте Борского? В дверь отчаянно застучали, и в комнату, не дожидаясь приглашения, ворвалась Славка. – Гудок, то есть Антон! Что-то случилось со связью модуля! Связи нет, точно! Ни основной, ни резервной! Мы с Борским уже смотрели, но там будто из лучевика прошлись! А может быть, она сама и прошлась? Теперь даже Балиани скривился. – Я принял к сведению ваше сообщение. Передайте распоряжение. Начальник строительства Борский обязан восстановить связь в течение трех часов! К командир Хальс выполняет предыдущие распоряжения. Консервируйте станцию полностью, на сон – шесть часов! 22 Условная ночь пролетела в одно мгновение. Балиани мог требовать с Борского что угодно и сколько угодно, однако восстановить блоки, от которых остались только хлопья сажи, не смог бы никто. Все было так же, как накануне – витанский день в разгаре, никакой космической связи и та же головоломка – кому можно доверять, а кому нет. По всему выходило, что что доверять нельзя никому. – Тебе же универсальный боец нужен, точно? Так возьми с собой Симакова или Патрика, – твердила Славка. Я не хотел с ней ничего обсуждать, а брать тех, кого она предлагала – тем более. Из десантников оставался только здоровяк Брачич, но можно ли доверять ему? А почему нет? Спокойный, здравомыслящий мужик, самый опытный из десантников, прошел войну, и лет ему, наверное, под сорок. Но почему он до сих пор рядовой? Честолюбия не хватает? Но для похода в витанский лес нужна в основном способность выживать, а этого у него не отнимешь. – Со мной пойдет Брачич. Связи нет, ждите нас до двадцати четырех ноль-ноль, – объявил я. – Есть! – рослый десантник отдал честь и спокойно подошел, ожидая приказа. Славка смотрела искоса, как будто ей это не нравилось. Неужели это она стоит за всеми странностями? С другой стороны, ее не было на Вите, когда началась странная болезнь у Нины! А кто сказал, что все странности связаны друг с другом? Из всех, кто оставался, я доверял сейчас только Борскому. Зайдя за кухонный синтезатор, хлюпающий очередными порциями кофе и светящийся надписями на экране, я вполголоса пересказал ему то, что узнал за последние сутки. Но не все. Я умолчал о самом опасном – о той записи, которую скопировал из микрокомпа Нины. Впрочем, микрокомп остался на своем месте, и если я не вернусь, Борский со временем найдет его сам. Я отправился к себе за экзоскелетом, но по дороге меня перехватил отец. – На разведку идешь, сопляк, а с кем идешь – не смотришь. Вита – это тебе не сортир на станции! Лучше бы меня взял! Даже если отец не прятал резервные блоки связи, вчерашнего его разговора с Гонтой хватило, чтобы я перестал ему доверять. Не доверять родному отцу было противно, но я не хотел рисковать. – Тебя, пап, я с собой и в сортир не возьму, – ответил я в отцовском стиле. – Хочешь поработать, так иди к Борскому, он тебе скажет, что делать. Отец ушел, но, кажется, не к Борскому. Я закрылся у себя и принялся проверять двигатель «Берсерка» – только внутри изолированного модуля он мог работать. Двигатель был в порядке, и в лесу должен был мне пригодиться. Но куда он должен был меня отвезти? Начинать расследование надо было с самого начала, то есть с гибели профессора Чандры и странной болезни Нины Робертс. Нина успела записать в микрокомп свой путь до старого модуля каутильской экспедиции и незнакомого колодца. Как у нее вообще получилась эта запись, было вопросом следующим, но оба они могли навести на причины всех остальных странностей Виты. Дверь затряслась под частыми ударами. Я открыл, и обнаружил за ней знатного чикальтинана Кевиана с от Трех Заливов и длинношерстного плебея Сигемона – оба с оружием наготове, рожки органов чувств ровными коронами стоят над макушками. Колотил по двери Кевиан, причем своим символическим багром. – Чикальтинан с помощью длинношерстного готов оказать тебе помощь, командир Антон, – начал Кевиан, убрав почетное оружие. – Честь зовет! Прошу принять помощь! Так. Кажется, в переводе с чванливого чикальтинанского жаргона это означает, что вчера расследование ничего не дало долонанам, и теперь им нужна моя помощь. Но что они ищут? Дигеан говорил, что ведет следствие по делу о нападениях рейдеров и ищет базу рейдеров. Вита – удобное место для рейдерской базы и временного склада регдондита, значит, этот склад и разыскивают долонаны. Но пока на Вите ни базы, ни склада не наблюдается, только на границе зоны работ каутильской экспедиции то и дело появляются неизвестные провокаторы. Моему расследованию помощь тоже была нужна, но мне не нужен был чванливый чикальтинан. Наблюдательного Сигемона мне вполне хватило бы, тем более, что сейчас он был трезв, а регдондитовой пыли в лесу не должно было быть. К тому же так мне легче будет держать под контролем и одного долонана, и Брачича. – Сигемон пойдет со мной, а ты, чикальтинан Кевиан, останешься здесь. Или идите без меня, – решительно заявил я, и долонаны на удивление легко согласились. Брачич уже ждал у дверей в «Центурионе» с откинутым шлемом, легко двигаясь в нем даже при витанской силе тяжести. А может, и ему нельзя доверять? Ну ладно, у меня есть еще Сигемон, и он тоже не доверяет ни мне, ни Брачичу. Классический треугольник, только не любовный. 23 Мы пошли тем же путем, каким возвращались долонаны. Едва заметная тропа шла между красными стволами, постепенно поднимаясь вверх от берега колодца. Мой «Берсерк» немедленно стал красно-розовым, отражая хамелеоновой поверхностью лес перьев. Солнце пробивалось между пышными розовыми вершинами, в зеленоватом витанском небе развевались роскошными знаменами фламбойяны. Насколько я знал, они могли получать энергию только в виде света, и сейчас у них было нечто вроде обеда или зарядки аккумуляторов. Когда через десять стандартных суток витанский день закончится, им придется больше двух земных недель жить за счет накопленных запасов. Кстати, как насчет запасов? Мы шли в лес ненадолго, поэтому на каждого из нас приходилось по паре сухих пайков в карманах экзоскелетов и литра по полтора питьевой воды в плоских бутылках – по технике безопасности без воды идти в лес на Вите было нельзя. Конечно, из стволов темно-красных перьев можно было добыть сок, в основном состоящий из пресной воды, но из-за кислотных примесей этот сок можно было пить только в крайнем случае и не больше литра в сутки. Окулумы вились вокруг нас, как мухи, с той только разницей, что самая мелкая из этих мух была размером с мою голову, а большие соперничали размерами с Сигемоном. Сам Сигемон при их приближении немедленно втягивал ласты и катился по тропинке, как гигантский мохнатый шар – терпеть присутствие переменного электрического поля долонану было тяжело. Очередной гигантский глаз с шевелящимися снизу щупальцами остановился надо мной. Щупальца извивались прямо перед моим лицом, будто примериваясь схватить, но я помахал руками, и окулум улетел. Под ногами переливались и пружинили полиморфы, слой опавших перьев становился все толще, скрывая их зеленые горбы. Витанский лес был тихим – ни криков зверей, ни голосов птиц, только шум перьев под ветром и шорох наших шагов. Перья свешивали ветки с шевелящимися краями почти к самой тропе. Насколько я знал, эти края были чувствительны к теплу и движению. Я не доверял им так же, как и мерцающим гладенцам и малоподвижным мозговикам. Но с другой стороны, что они могли нам сделать? Флора и фауна Виты мало отличались друг от друга и были одинаково бестолковы – биополе две десятых бионта, чуть больше, чем у дождевого червяка с Земли – сообразительности у этой публики хватало только на то, чтобы есть, убегать и размножаться. Сплошные безусловные рефлексы, как говорит Григорьев, однако чего ждать от этих рефлексов, я не знал. Наэлектризованная углеродная жизнь за двадцать лет была изучена мало. Стоп! А это что? Большой полиморф вздулся, выставив свой зеленый горб из тропы. Из зарослей выскользнул крупный гладенец, вытянулся вдоль полиморфа и забил хвостом, захватывая присоской его конец и вжимаясь в толстую шкуру. Полиморф обхватывал складками кожи коричневое бьющееся тело, принимая его форму. Повеяло теплом, сладким запахом, и вот уже оба существа, свернувшись в клубок, покатились по тропе в золотистом сиянии. Вскоре сияние исчезло, и на тропинке перед нами вытянулись два одинаковых бархатных гладенца со светлыми животами и открытыми присосками. Захватывая присосками труху и мелкие мозговики, они дружно начали кормиться.