Только для меня. Он наклонился, отодвинул в сторону мои волосы. Парень был близко. Слишком близко. Нет! Брэдли положил свои пальцы мне на подбородок и с силой повернул моё лицо к свету. Я вздрогнула, стало холодно и плохо. Он уставился на меня. На мою губу. На шрам. На кожу, которая однажды была разделена надвое придавая моему лицу ужасную гримасу. Я предполагала, что меня исправят. Я знала, что Брэдли сможет увидеть, какой неправильной была эта идея. Его зелёные глаза потемнели от гнева и привлекательное лицо омрачилось. Он был так…так красив. Даже прекрасен. С тёмными растрёпанными волосами и глазами, в которых часто вспыхивала ярость. Его лицо такое правильное — с прямым носом и полными губами. Милый и ужасный, как наркотик. Я хотела прикоснуться к нему и узнать получше. Даже с порезами над бровями и воспалёнными язвами от табачной слюны в уголке рта, которая постоянно капала с его губы, парень хорошо выглядел в образе сурового грубияна. Он привлекал вас и ломал ваш дух. Это его настоящий талант. Когда-то я не хотела ничего больше, кроме как смотреть на него. Потому что он не против того, чтобы я пялилась. Брэдли выглядел довольным, когда я обращала на него внимание. Но всё изменилось. Наши отношения стали определённо более сложными. Он отпустил мой подбородок так, как будто обжёгся. Брэдли ничего не сказал. — Я провожу тебя до класса, — он взял мою сумку, но я потянула её обратно. — Тебе не нужно этого делать, — мы привыкли к этим песне и танцу. Брэдли покачал головой, игнорируя мои протесты. Не спрашивая, он снял сумку с моего плеча, хотя я пыталась её удержать. Не знаю, почему мне понадобилось с ним бороться. Но я боролась. Это был единственный бой, в котором я могла что-то проверить. Что-то неважное. Мы вели непоследовательную битву, которую я никогда не надеялась выиграть. Брэдли потянул сумку, и я почувствовала, как мои пальцы ослабели и отпустили ее, уступая ему. Парень крепко держал её в руках, не позволяя сдвинуться ни на дюйм. Он никогда не позволит. Иначе это будет не Брэдли Сомерс. Он не тот парень, который отдаст или утратит контроль. Никогда. Он защищал меня. Он был моим спасителем, хотя я никогда никого не просила о помощи. Я вздрогнула. — Тебе больно? — грубо спросил он, его голос был таким злым. Это был гнев, который я могла понять. Это было из-за меня. Это было из-за него. Это было из-за многих вещей. Брэдли был моим другом. Он навязал мне свою грубую бескомпромиссную дружбу. Я взяла её с жадностью, как взяла бы любая изголодавшаяся женщина. Брэдли любил меня. Уродливые, ужасные, отвратительные части меня, которые отталкивали кого-либо ещё. Брэдли был неразборчив в своей любви. Безрассуден в своей привязанности. Непреодолим в своём уважении. И я была благодарна за его идиотизм. Иногда мне было интересно, хотел ли он обладать мной. Возможно, он хотел получить мою душу. Я осторожно коснулась заживающего шрама над губой и отдёрнула пальцы, как только они там оказались. Я почувствовала тошноту. Головокружение. Потрясение. Ненавидела то, что я знала, там было. Ненавидела то, что было исправлено. Я кивнула. — Немного. Я приняла немного обезболивающих перед тем, как выйти из дома. Брэдли сжал мою сумку, и на мгновение я подумала, что он собирается её бросить. — Почему ты позволила ей сделать это с тобой? Почему, Нора? — кипел он. Мягко. И так тихо. — Ты знаешь почему, — ответила я и почувствовала усталость. И в этом не было ничего общего с лекарствами от боли. Дело в истощающей правде. Брэдли схватил меня за плечо и потянул к роще сухих деревьев на краю кампуса. Я вздрогнула и покачнулась. Холод и безразличие выворачивали меня наизнанку. Я была испугана и не могла смотреть ему в лицо. Испугана яростью, которая, я знала, была там написана. Не уверенная, была ли она направлена на меня. Или кого-либо ещё. — Я не могу принять это, Нора. не могу просто смотреть и позволить ей сделать с тобой что-нибудь ещё. Не сейчас. Брэдли бросил мою сумку на мёрзлую землю и схватил меня за руки, крепко удерживая и не позволяя вырваться из его хватки. Он придвинулся ближе. У меня не осталось выбора. С Брэдли у меня всегда не было выбора. Я почувствовала себя абсолютно беспомощной. Я ненавидела его за это. Не менее сильно я любила его за это. — Почему это должно иметь что-то общее с тобой, Брэд? — спросила я мягко, глядя на наши кроссовки, которые почти соприкасались, носок к носку. Нога Брэдли была намного больше моей. Он мог бы встать на мои пальцы и сломать кости, если бы захотел. Так же его большие руки могли сломать мне кисти, если бы это пришло ему на ум. — Не называй меня так, Нора! Никогда не называй меня так! — прошипел он, склонившись, чтобы я могла почувствовать на щеке его горячее резкое дыхание. Я взглянула на него сквозь ресницы. И смогла увидеть «Skoal» (прим. пер.: вид жевательного табака), который Брэдли прятал под нижней губой. Маленькая капля слюны собралась в уголке его рта, разъедая плоть. Он отклонился в сторону и сплюнул на землю. Я старалась не подавать виду, но моё отвращение было очевидно. — Думала, что тебя это не касается, — сказала я решительным голосом. Брэдли отошёл от меня достаточно далеко, чтобы вытереть рот салфеткой, которая лежала в его кармане. — Я пытаюсь, Нора. Я говорил, что буду. Ты не веришь мне? Неужели моего слова тебе недостаточно? Я привыкла к Брэдли и его постоянно меняющимся эмоциям. Вверх и вниз. Как американские горки. Он мог заставить улыбаться и смеяться, а на следующем вдохе — плакать и кричать. Он мог быть изумительным. Он мог быть самым пугающим в мире. Невозможно предугадать, в какую сторону будет «дуть его ветер». Я научилась задраивать люки и пережидать шторм. — Ты делаешь мне больно, Брэдли, — пробубнила я и назвала его по имени. Так я поступала только тогда, когда он не хотел его слышать. Брэд — имя его отца, в честь которого и назвали парня. Он это имя терпеть не мог. Я использовала его только в определенных случаях. Когда мне требовался контроль, который он так естественно у меня забирал. Парень расслабился и посмотрел с выражением раскаяния на лице. Стыдясь.