Часть 9 из 30 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я знаю эту песню. Почему я не могу вспомнить?
Свист сменяется на гудение, которое затем превращается в шепот.
— Я слышу тебя, чёрт подери! — кричу я, мой пронзительный голос отражается от стен. Гремящий вокруг, в глубине моего пустого желудка и моей перепуганной души.
Без ответа.
Только песня.
Я напрягаю слух, прислушиваясь к голосу. Я слышу песню, но почему-то не могу сказать, поет мужчина или женщина.
Я плачу. И начав, не могу остановиться.
Мои слёзы — то, что мне остаётся, они только мои.
Я грязная и голодная, мне больно. Я напугана своими мыслями и задыхаюсь.
Но песня продолжается.
— Почему ты делаешь это со мной? — воплю я. Я должна задавать вопросы. Они должны быть заданы вслух.
Я беспокоюсь, разыскивает ли меня моя мама. Я беспокоюсь, ищет ли меня Брэдли.
Я беспокоюсь, думала ли обо мне она. Хоть раз. Мелькнула ли я случайно в ее мыслях.
Я беспокоюсь, действительно ли кого-то заботит всё это.
Потому что глубоко в своём сердце я знаю, что потеряла их всех.
Каждого в отдельности. Людей, которых я любила настолько, чтобы быть раздавленной. Людей, которых я использовала, пока ничего не осталось.
И однажды я снова стала невидимой.
Потерянной девочкой.
Забытой девочкой.
Одинокой. Той, по кому никто никогда не будет скучать.
Песня умолкает.
И начинается снова.
У темноты есть глаза…
Мурашки бегут по коже.
— Перестань! Пожалуйста! — стону я, закрывая уши. Песня прекращается. Я медленно опускаю руки, и затем песня начинается заново.
У теней есть зубы.
Всегда сомневайся.
В тайной правде…
Слова заставляют меня чувствовать себя больной изнутри. Мучительный голод сменяется резкой тошнотой.
— Почему ты делаешь это? — спрашиваю я, и песня останавливается.
Мои слова исчезают, и затем, как по команде, пение начинается снова. Скрипучее. Медленное. Едва слышное.
Ложь, как дождевые капли,
Не существует двух одинаковых…
Я кричу, песня останавливается. Но в тишине, она начинается снова.
Кто это делает? Я начинаю сердиться. Меня удерживает психопат! Этот человек продолжает убивать меня. И никто никогда этого не узнает. Никто не станет искать меня.
Потому что я потеряла всех.
Связать тебя,
Отвергать тебя,
Закованную в цепи.
Но у меня никогда никого не было. Думать иначе — значит вводить себя в заблуждение.
Я жила в фантазиях месяцами.
Запертая в комнате с ужасающей песней, которая напоминает мне об усиленной обманом правде, которую я всегда знала.
Я всегда буду одинока.
Я кричу. И кричу. И кричу.
Всегда, всегда одинока.
Я кричу громче. Дольше. Что-то останавливает ужасную песню. Я ударяю кулаками в дверь. Бью своей плотью по твёрдому неумолимому дереву. Это неважно.
Песня продолжается.
Незаметная.
Невидимая.
Обман любой ценой.
Никто не будет скучать
По маленькой потерянной девочке…
Я кричу, пока горло не сдавливает, а лёгкие не начинает жечь.
Мой голос трещит и ломается, разрушается и умирает. Я валюсь на пол, подтягиваю колени к подбородку, и жду.
В тишине. Во мраке.
Я жду.
Я впиваюсь ногтями в жёсткий каменный пол. Царапаю. Копаю. Ломаю их. Раню себя до крови.
Никто не будет скучать
По маленькой потерянной девочке…
Никто не будет искать меня.
Никого это не заботит.
Я всех потеряла.
Я вижу его злую ухмылку у себя в мыслях. Оскал и пугающие зелёные глаза. Территориальные владения, которые были только для меня.
Пока не появилось кое-что ещё.
Пока всё не изменилось.
Улыбки умерли и всё, что осталось, это ярость.
«Никто не хочет тебя, Нора. Никто никогда не захочет тебя».
Песня плывёт вокруг меня, прокалывает уши и просверливает отверстия в моём мозгу. Зарывается в сердце.
— Кто ты? — шепчу я. Ни звука. Он покинул меня, как и все остальные. У меня ничего нет.
Я говорю, пение прекращается. И в то же время продолжается тишина.