— Ну, шо там у тэбэ, Штирлиц? — сыто рыгнул полковник. — Розвидныкы пэрэйшли на сторону сэпаратыстив, — испуганно глядя на начальство, доложил молодой старший лейтенант. — Обои машины. В палатке на секунду воцарилась мертвая тишина. Полковник, багровея лицом, прорычал: — Ты шо, пьяный?! — Ни в якому рази, — проблеял офицер. — Пъять хвылын тому воны выйшли у эфир и отакэ сказалы. Полковник покосился на Деркача, засопел и разразился грубой матерной бранью. Лейтенанту был обещан трибунал, а предателей он обещал расстрелять лично, сразу же после штурма. — Що будэмо робыть? — нарушил тишину майор. — Доповисты у штаб? — Ни в якому рази! В шесть утра, когда восток окрасила заря, штабная рация ожила. Поступил приказ генерала Крутова о начале штурма Славянска. Покрытые за ночь росой боевые машины взревели моторами, полковник гавкнул в микрофон «упэрэд!», и колонна героически двинулась на мирно спавший город. Под желто-голубыми развернутыми знаменами. — Слава Украини! — вопили сидевшие на броне похмельные нацгвардейцы. — Гэроям слава, — без особого воодушевление бурчали продрогшие за ночь десантники. До начала боевых действий начальник штаба организовал и лично возглавил пешую разведку, которой в черте города был выявлен блокпост ополченцев. В бинокль майор насчитал их там десяток, часть которых, вооруженные легким стрелковым и охотничьим оружием, грелись у разведенного костра. — Вояки, твою мать, — тихо выругался он и дал команду на отход. Разведка растворилась во мраке. Огонь по блокпосту головные машины открыли с ходу, как только он показался в утреннем тумане. Вспышки пулеметных трасс с визгом понеслись туда, в ответ разнобойно застучали автоматы. Ярко вспыхнули, чадно задымив, подожженные ополченцами автомобильные покрышки. — Дать своим сигнала, — уткнувшись в триплекс идущего по полю параллельно трассе командного БТР-80, бормотнул Содоль и тут же приказал головным машинам прорвать блок-пост с ходу, а десанту уничтожить всех оставшихся в живых сепаратистов. «Есть! — есть! — есть!» — трижды отозвалась рация, и через пару минут две БМД, протаранив баррикаду, в копоти и огне понеслись дальше. Шедший же за ними бэтээр зацепил бетонную плиту, чуть притормозил, и тут ему в борт ввинтился пульсирующий сгусток, выплеснувшийся из примыкавшей к трассе рощи. «Подавить ПТУРС!*» — услышал в наушниках панический крик начальника штаба полковник, а сидевший рядом провиднык перекрестился. Спустя несколько секунд башенные пулеметы с гранатометами посекли рощу в щепки и, тяжело переваливаясь через развалины, колонна стала втягиваться на городскую окраину, откуда уже доносились автоматная стрельба и взрывы. — Зупыны! — приказал Содоль механику-водителю, когда бэтээр въехал на разгромленный блокпост, и они с Деркачем, отвалив тяжелую дверь, выбрались наружу. Кругом трещали, соря искрами, разбросанные по сторонам покрышки, среди распоротых осколками и посеченных пулями мешков с песком, кусков бетона и расщепленных шпал в причудливых позах лежали тела нескольких мужчин, рядом с которыми валялось их оружие. У всех на рукавах или в петлицах курток золотились георгиевские ленточки. Здесь же, на обочине, завалившись в кювет, пузырился краской на бортах разбитый бэтээр, из люка которого свесился боец. Второй, застывший на земле и похожий на сгоревшую головешку, скалился белыми зубами в небо, откуда стал накрапывать дождь. Кругом тошнотно воняло горелым мясом. — Ось и пэрши вбыти колорады*, — пошевелил берцем голову одного из убитых Деркач, шумно раздувая ноздри. — Собакам — собача смэрть! Будуть знаты як повставыты. — А у нас цилый экипаж «двохсотых», — буркнул полковник. — Нэ подобаеться мэни такэ начало. Между тем стрельба стала перемещаться к центру Славянска, а потом возникла на его северной и восточной окраинах. Силами ΑΤΟ город брался в кольцо, согласно плану. Неравный бой длился до глубокой ночи, но успехом не увенчался. Народное ополчение отчаянно сопротивлялось. В местах вероятного движения бронетехники были устроены завалы, из окон домов, а также с крыш, по штурмующим велся прицельный огонь из стрелкового оружия и гранатометов, вниз летели бутылки с «коктейлем Молотова». При этом в самом начале сражения на сторону восставших перешло еще несколько экипажей боевых машин 25-й десантной бригады, в числе которых служили парни из восточных областей Украины. В последующие несколько дней штурм города продолжался. Армейскими подразделениями при участии подошедшего батальона внутренних войск МВД, а также боевиков «Правого сектора» удалось захватить ряд городских муниципальных учреждений, а также телебашню на горе Карачун, господствующей над местностью. Однако вскоре они были выбиты оттуда, понеся значительные потери в живой силе и технике. Гарантированный новой властью блицкриг не удался, в ряд центральных и западных областей Украины отправили первые гробы, там заголосили чьи-то матери. Глава 7 Каратели Утробно завывая двигателями, военно-транспортный Ил-76 украинских ВВС коснулся шасси бетонной полосы, пронесся вдоль рулежной дорожки, потом замедлил бег и встал в паре сотен метров от главного терминала аэровокзала. На нем светилось табло Donetsk International Airport и развевалось желто-голубое знамя. Этому предшествовали следующие события. В середине апреля сторонники федерализации вывесили на фасаде Донецкого аэровокзала флаг самопровозглашенной Донецкой Народной Республики. В конце месяца внутренний периметр аэропорта взяли под контроль вооруженные силы Украины, а его работа была приостановлена из-за угрозы безопасности полетов. Ночью 26 мая на территорию аэропорта прибыла вооруженная группа донецких ополченцев из батальона «Восток» с требованиями о выводе оттуда украинских военнослужащих и передаче контроля над объектом представителям ДНР. Оно было выполнено, армейское подразделение отошло в лесопосадку неподалеку от взлетной полосы, а аэропорт приостановил обслуживание рейсов. Ближе к полудню, получив приказ из Клева, украинское воинство перешло в наступление, в ходе завязавшейся перестрелки оттеснило ополченцев со стратегически важной территории, и вот теперь там высаживался десант. Аэровокзал впечатлял размерами, передовой инженерной мыслью и современным дизайном, выполненным в ходе реконструкции два года назад, при подготовке Украины к «Евро-2012». Новая четырехкилометровая взлетно-посадочная полоса позволяла принимать регулярные и чартерные рейсы, совершаемые авиалайнерами любых типов, а сам аэропорт мог обслуживать до пяти миллионов пассажиров в год с максимально комфортными для них условиями. От здания аэровокзала к самолету тут же понесся военный уазик, а вслед за ним задробили каблуки встречающих в касках, «раскладках» и с автоматами. Между тем турбины Ила завершили свое последнее вращение, зашипела гидравлика, отваливая аппарель грузового отсека, и с него, взрыкивая и чихая, на бетон стала выползать бронетехника. Одновременно из чрева гиганта навьюченные, словно мулы, возникали под приветствия встречающих «солдаты удачи». — Ничего аэропорт, — окинул взглядом в солнцезащитных очках панораму Блад, неспешно перемалывая челюстями жвачку. — Плевать, — щелкнул зажигалкой Залесски, прикуривая сигарету. — Главное, что здесь можно неплохо подзаработать. — Ты прав, майор, — весело переглянулись Готье с Рубиным, а как всегда хмурый Рунге что-то буркнул по-немецки. В составе еще сотни наемников они отправились из Киева в Донбасс поучаствовать в ΑΤΟ и на личном примере показать украинским военным, как надлежит подавлять восстания. Предоставив местным аборигенам разгружать транспортник, вся группа во главе с двумя натовскими военными советниками проследовала в главный терминал, освободившись там от амуниции, а оттуда переместилась в ВИП-зал, где ее уже ждали представитель украинского Генштаба и заместитель министра внутренних дел Украины с группой старших офицеров. Со стороны взлетной полосы слышался гул очередного приземляющегося транспортного Ила, время от времени над терминалом проносились обеспечивающие высадку десанта боевые вертолеты. Выждав, пока наемники рассядутся по местам, а прибывшие с ними советники взойдут на подиум, генштабист с замминистра поздравили наемников с благополучным прибытием, выразили уверенность в их преданности делу освобождения «нэзалэжной» от прорусски настроенных сепаратистов и поставили первую боевую задачу: в составе подразделений украинских войск и нацгвардии зачистить прилегавшие к аэропорту поселки Авдеевку и Пески. Для этих целей часть «солдат удачи» предали названным подразделениям, оставив остальных в резерве, и после обеда и непродолжительного отдыха зачистка по строго разработанному плану началась. Поселки следовало блокировать и войти туда на бронетехнике с ходу, исключив возможность бегства жителей, проверить территорию на предмет возможного наличия там сепаратистов, которых в случае обнаружения надлежало захватить в плен или уничтожить, и, наконец, обустроить на окраинах стационарные блокпосты, взяв под контроль все ведущие к Донецку дороги. Операция, как и ожидалось, прошла блестяще. Выброшенные на проселочные дороги подвижные разведгруппы исключили возможность отхода вероятного противника из ее зоны, а полтора десятка бронетранспортеров и боевых машин пехоты с десантом на броне победно заняли населенные пункты. На их административных зданиях были водружены «жовтоблакытни прапоры», всех, кто оказался внутри, выгнали наружу прикладами и задержали до выяснения обстоятельств, а разбежавшийся по улицам десант активно принялся за зачистку. Блад с Залесски и Рунге, включенные в один из добровольческих батальонов, в составе отделения, ведомого командиром по кличке Сыч, углубились в близлежащую, окаймленную высокими тополями, улицу. В первых двух домах, кроме перепуганных женщин с детьми и престарелой супружеской четы, никого заслуживающего внимания они не нашли, а вот в третьем обнаружили то, что искали. На стене зала обыскиваемого дома в числе других висела фотография трех российских сержантов ВДВ с орденами и медалями на груди, окаймленная виньеткой «В память о Чечне». — Цэ ты? — ткнул пальцем Сыч в крайнего справа, после чего воззрился на хозяина. Тот вместе с женой, сынишкой лет восьми и престарелой матерью стояли напротив под наведенными на них дулами автоматов. — Я, — вызывающе вздернул подбородок хозяин — средних лет мужчина, высокий и с пустым, заткнутым за пояс, рукавом рубахи. В это время в дом вошел довольный нацгвардеец с охотничьим карабином в руке: — Ось, знайшов у комори! — Твий? — вздернул левую бровь Сыч. — Мой, — последовал ответ. — Та ты сэпаратыст, — ухмыльнулся Сыч, — пидэш з намы. — Русише бандит! — переведя взгляд с фотографии на мужчину, скривил губы Рунге. Когда хозяина дома стали выводить, женщина с криком «не пущу!», бросилась к дверному проему, но Сыч свалил ее ударом ноги в живот, и тут же сам покатился на пол от удара вырвавшегося из рук солдат бывшего десантника. Тот прыгнул к брякнувшему о доски «коротышу», но схватить оружие не упел, — Залесски прошил инвалида тремя выстрелами из своей М-16. — Кинчайтэ усих! — выхаркнул изо рта выбитый зуб Сыч, вставая на ноги, и треск автоматных очередей слился с криками убиваемых. Когда последняя дымящаяся гильза со звоном откатилась к порогу, «чистильщики», убедившись, что все мертвы, продолжили обыск. При этом Рунге снял со стены в одной из спален приглянувшуюся ему небольшую древнего письма икону, Сыч вырвал из ушей залитой кровью женщины золотые сережки, а остальные ограничились разного рода понравившимися им вещами. Когда вся группа с чувством выполненного долга вышла из кисло воняющего порохом дома, в разных концах поселка слышалась беспорядочная стрельба, вопли местных жителей и лай перепуганных собак. Зачистка продолжалась. Около восьми вечера в сиреневых сумерках гаснущего дня она была закончена с подсчетом конечных результатов. Собравшиеся в здании поселкового Совета младшие командиры доложили старшему о выявлении и ликвидации трех оказавших неповиновение «сепаратистов», а также аресте еще шестерых, в том числе двух женщин. — Пишлы, я гляну, — записав все в журнал боевых действий, поднялся тот из-за стола, над которым уже висел портрет Бандеры. На небольшой площадке перед административным зданием стояли несколько пыльных бэтээров с БМП*, окруженных гоготавшими бойцами (многие были явно навеселе), а чуть в стороне, у окаймлявших ее кустов сирени под охраной двух бойцов угрюмо стояла захваченная в плен группа местных жителей. Мужчины (среди них подросток и старик) были в кровоподтеках и ссадинах, женщины с растрепанными волосами и заплаканные. При коротком разбирательстве выяснилось, что все они являлись местными активистами, призывали односельчан не подчиняться новым украинским властям и обращаться за помощью к России. — И отой шмаркач?* — кивнул батальонный командир на щуплого подростка. — Так, панэ майор, — ответил один из охранявших пленных нацгвардейцев. — Двух заарэштованых и його выказав ось цэй патриот. Рядом тут же материализовался юркий с бегающими глазами тип, сообщивший, что он за новую власть, которой готов служить верой и правдой. По его словам, мальчишка отказывался изучать украинский язык в школе и призывал к этому других, а во время одного из митингов швырнул камень в представителя «Свободы», приезжавшего в поселок для ведения агитационной работы. — А ты сам хто будэш? — заинтересованно оглядел «патриота» майор. — И чым займаешься? — Я Сергей Маркович Осмачко, — подобострастно ответил тот. — Преподаю физкультуру в поселковой школе. — Наша людына, — покровительственно похлопал Осмачко по плечу Сыч, а Рубин перевел суть беседы наемникам, и те одобрительно закивали. — 3 цього часу ты тутешный староста, — заявил майор. — А чи е у сэлыщи ще патриоты? — Как же, — настороженно покосишись на арестованных, наклонился к нему вновь испеченный староста, — имеются. Мой кум Петро Ломака и сосед Иван Гнидин. Недавно вернулся из заключения. — Гаразд, — констатировал батальонный начальник. — Завтра о шостий ранку усим буты в комэндатури, — он кивнул на здание поссовета, — отрымаетэ посвидчэння, зброю тазавдання. — Есть! — осклабившись, изобразил строевую стойку Осмачко. — Рад стараться! На следующий день, выставив на окраине поселка несколько блокпостов, группа зачистки, прихватив арестованных, вернулась в аэропорт, в котором уже были развернуты батареи залпового огня «Град» и изготовлены к бою самоходные артиллерийские установки.