Уголовников кое-как угомонили, и «товар» под надзором взвода солдат, державших на изготовку автоматы, был загружен в грузовики, доставившие всех на железнодорожный вокзал близлежащего Алчевска. Там, отогнав в сторону зевак, амнистированных построили у двух концевых вагонов поезда «Луганск-Харьков». Устроив перекличку и недосчитавшись троих, всех оставшихся загнали внутрь, выставив там усиленную охрану. Спустя всего несколько минут, залязгав сцепками состава и дав длинный гудок, поезд тронулся в путь, за окнами поплыли трубы металлургического завода с городскими окраинами, утопающими в зелени. Вольготно раскинувшись на голых полках без матрацев (поездные бригады предусмотрительно убрали все лишнее, от греха подальше), будущие герои сразу же сожрали выданный им в дорогу паек и стали рассматривать из окон волю, играть в карты и строить планы на будущее. Единого его видения у бывших сидельцев не было, думать о завтрашнем дне они отвыкли, но определенные наметки были. Часть амнистированного контингента, в основном авторитеты и беспредельщики, была не прочь получить оружие и пограбить население, другие мыслили при первом удобном случае подорвать, а третьим все было «по барабану». Куда вывезет. Серега и его близкий приятель по зоне Генка Веселов, попавший туда из военного училища, решили, что непременно сбегут, а пока помалкивали — решили выждать удобный момент. Оба они были земляки, Генка получил срок, подравшись в отпуске с ментами, и парням очень хотелось домой, выяснить у родных, что же творится в Донбассе. На следующее утро «добровольцев» выгрузили в Чугуеве, откуда в сопровождении военных доставили в один из летних лагерей украинской армии. Прибывших тут же погнали в баню, после которой всем выдали полевое обмундирование, накормили, и началось их распределение по взводам, с учетом имевшихся в прошлом военных специальностей. Отслужившие в свое время в украинской, российской, а то и советской, армиях бывшие «сидельцы» имели самые разные ВУСы*, начиная от стрелков с гранатометчиками и заканчивая более сложными. Поскольку из Веселова в училище готовили офицера-танкиста, его тут же определили механиком-водителем БТР, а следовавшего за ним в очереди Серегу штабной майор включил в состав экипажа наводчиком. Всех вновь прибывших распихали по разным подразделениям, под надзор прапорщиков с сержантами постоянного контингента, а также наблюдателей «Правого сектора», приставленных к армии. Командиром боевой машины, к которому были доставлены новые члены экипажа, оказался средних лет сержант-контрактник из Тернополя Степан Мусий, встретивший их довольно неприветливо. — 3 Донбасу? — поинтересовался для начала, хмуро оглядев новых подчиненных. — Ага, — сказал Серега, а Генка добавил: — Типа добровольцы. — Он як, — хмыкнул командир. — За що булы у тюрьми? — Не поладили с властями. Ну, нас и посадили. — А шо цэ такэ знаетэ? — кивнул Мусий на стоящую рядом пятнистую бронемашину. — БТР-80, Горьковского автозавода, — ответил Веселов и выдал подробную техническую характеристику. — Служив? — Три курса Харьковского танкового училища. Эта «коробка» для меня семечки. — А ты? — перевел Мусий тяжелый взгляд на Ионаша. — Я оттрубил два года в ВДВ, снайпером. — Пидходящи вы хлопци, — прищурился сержант. — Тикы я вам нэ довиряю. — В смысле? — Уси, хто з Донбасса, нам ворогы. — А мы? — То будэ выдно. Алэ якщо шо нэ так, — похлопал Мусий по пистолетной кобуре, — я вас лярв постриляю. Ясно?! — Чего яснее. После занятий и ужина всех рекрутов собрали в большой танковой палатке недалеко от штаба, где заместитель командира части выступил перед ними с лекцией. В том же плане, что и украинские СМИ: в Донецке с Луганском воду мутят сепаратисты, там полно российских войск, которые гнобят население и посягают на целостность Украины. В завершение подполковник сказал, что в ближайшее время добровольцы пройдут обучение и в составе бригады будут отправлены на Донбасс, воевать за «нэзалежнисть». Лекция дала свои плоды. Ночью трое из вновь прибывших сбежали, но к обеду их поймали и доставили назад. А потом расстреляли перед выстроенными на опушке новобранцами. Следующим утром, в торжественной обстановке и при развернутом знамени части, все добровольцы приняли присягу, поклявшись в верности новой Украине, а потом каждый собственноручно расписался под текстом. Через неделю после присяги бронетранспортер Мусия, приняв на борт отделение «Правого сектора», был командирован в Харьков для оказания помощи МВД в разгоне очередного выступления демонстрантов. Тех, как и ожидалось, разогнали, а в машину бойцы притащили трех активистов — двух мужчин и женщину, окровавленных и избитых. На обратном пути, примерно на полдороге к расположению части, сотник приказал остановить броневик в перелеске, и задержанных вытолкали наружу, приказав убираться на все четыре стороны. Когда же те отошли метров на пятьдесят от машины, Мусий, развернув башню, хладнокровно расстрелял из пулемета всех троих под хохот и улюлюканье правосеков. — Что же это такое, а, Серега? — стянув дрожащими руками шлемофон с головы, спросил Генка у бледного приятеля, когда они вернулись в часть, а командиры убыли в штаб для доклада. Тот молчал и прятал глаза, не зная, что ответить. Еще через несколько дней в бригаду поступил приказ о передислокации ее в Донбасс для участия в боевых действиях. И тогда друзья решили оставить часть на марше. Поначалу думали уйти ночью, пешком, во время привала. Но потом у Сереги возникла умная мысль. Свинтить внаглую, на боевой машине. Он тут же озвучил ее Генке. — А почему нет? — согласился тот. — Заведем по-тихому, люки на запор и вперед. Если попытаются догнать, поработаешь по ним из пулеметов. На следующий вечер, когда солнце опустилось за леса, груженная под завязку боеприпасами и продовольствием бригада под желто-синими флагами на антеннах выползла из леса и запылила по грунтовой дороге. В нескольких километрах за Купянском, уже в сумерках, подсвечивая включенными фарами, колонна свернула в близлежащую посадку и встала. Для отцов-командиров поставили несколько палаток, а бойцы расположились неподалеку от машин и стали подкрепляться сухпаем. Заглушив двигатель раскаленного зноем бронетранспортера, Генка вместе с Серегой покинули его последними и, расстелив у переднего борта плащ-палатку, тоже перекусили. Мусия и других командиров машин после походного ужина вызвали на доклад к ротному, звяканье ложек и солдатские разговоры постепенно стихли, а потом в разных местах возникли храп и сонное бормотанье. Спустя полчаса вернулся сержант, что-то напевая и прихватив из машины туго набитый вещевой мешок, расположился у недалекой акации. Вскоре оттуда послышалось чавканье и нанесло запах самогона, потом Мусий чуть повозился и тоже уснул. А в ночном воздухе возник стрекот цикад и потянуло свежестью. — Ну что, пора? — приблизил губы к уху лежащего рядом Сереги Генка. — Только тихо, — прошептал тот, встал и первым скользнул в открытый люк механика-водителя. За ним Генка. Приятели тихо задраили верхнюю и переднюю крышки, взревел двигатель, и, набирая ход, машина понеслась в сторону от посадки. Когда уже выруливали на трассу, сзади раздались шум и крики, а потом в небе лопнули сразу несколько ракет, осветив все мертвенным светом. — Давай, Генка, давай! — орал из боевого отсека Серега, разворачивая башню пулемета. Зачастило пулеметными очередями, и все стихло. Через несколько километров бронетранспортер свернул с трассы на проселочную дорогу и исчез среди ночных полей, перемежающихся лесными балками. Когда край неба посветлел, а в долинах поплыл туман, друзья остановили машину в степи у старого кургана с триангуляционной вышкой на макушке и сориентировались по карте. Она имелась в планшетке командира, висящей на перископе. — Так, вот это трасса, это дорога, на которую мы свернули, а вот это курган, где находимся сейчас, — сделал отметку синим карандашом Серега. — Нехило продвинулись, — зевнул Генка. — Теперь надо зашхериться и отдохнуть. У меня круги перед глазами. Машину загнали в кусты, опоясывающие курган, и проспали до обеда. Небо меж тем затянули тучи, затем грянул гром, тучи расколола молния, и на землю пролился ливень. От потоков воды иссушенная земля запарила, зелень стала ярче, а вверху, из края в край, прорисовалась радуга. — Форверст! — врубил передачу Генка, когда приятели снова погрузились в бронемашину. Весело стрельнув выхлопами, бронемашина тронулась дальше. К вечеру, следуя по полевым дорогам, оставили позади Сватово и объехали стороной Северодонецк с Лисичанском, вокруг которых бахало и грохотало. — Да тут самая настоящая война! — озирая в перископ окрестности, проорал Генке Серега. Понемногу тут и там стали встречаться свидетельства активных боевых действий в виде стоящей в полях разбитой и обгорелой техники, встреченного по пути разрушенного села, совершенно пустого, по улицам которого бегали одичавшие собаки. Северский Донец, сверившись с картой, ребята форсировали в районе села Нижнее, где впервые увидели местных жителей. Два пожилых дядька с пацаном гнали вдоль берега небольшое стадо. — Здорово, отцы! — остановив рядом облепленный тиной бронетранспортер, высунулся из люка Генка. — И тебе не хворать, — настороженно сказал один, второй молча кивнул, с опаской поглядывая на машину, а пацан, очевидно никогда не видевший бронированной военной машины вблизи, засунул в рот палец. — У вас, как мы тут поглядим, война? — выбравшись из башни наружу, спрыгнул на землю Серега. — Война у городах, — махнул один из дядьков в сторону гула рукой. — У нас покы тыхо. — А вы, хлопци, хто будэтэ? — поинтересовался второй. — Бандэривци ци ополчэнци? — Мы, батя, солдаты, — значительно изрек Серега. — Едем по служебным делам в Стаханов. Как там обстановка? — У городи ополчение и казаки, — переглянулись дядьки. — А от со стороны Кировска вроде бандеры. — В смысле? — По дороге на Стаханов блокпост, с таким броневиком, як ваш. И над ным прапор з тризубом. Ну а потим другый. Киломэтрив через два. У тих российськый. — Ясно, — сказал Генка из люка. — Ну что, Серега, двинули? — Бывайте, отцы, — вскарабкался тот на борт и исчез в башне. Оставив позади село и выехав на возвышенность, с которой открывался широкий обзор, экипаж остановил машину на обочине и принялся совещаться. Петлять по полям с оврагами и перелесками парням порядочно надоело, и потому они решили выбраться на автодорогу Кировск-Стаханов, находившуюся впереди в десятке километров. А поскольку там находился украинский блокпост, проскочить его, подняв над машиной жовто-блакытный флаг, убранный до поры до времени. Сказано — сделано. Через полчаса, остановившись в прилегавшей к трассе посадке, Серега нацепил на антенну измятый флаг, тут же спрыгнул вниз, задраил верхний люк и проорал Генке: — Готово! — Добро, — кивнул тот шлемофоном, и БТР чертом выскочил на асфальт, ускоряя бег. За бортом замелькали подсолнечные поля с пустошами, и вот уже надвинулась окраина Кировска. Тяжелая машина буром пронеслась по пустынным улицам и вырвалась на финишную прямую. Серый, из бетонных плит, украинский блок-пост был возведен на выезде из города в прямой видимости Стаханова, у него стоял военный «Урал», рядом с которым прохаживались несколько солдат в касках, никакой другой военной техники не было. — Уже легче! — обернулся назад Генка, а Серега лязгнул затвором башенного пулемета.