— Мы намерены найти убийцу. Но много времени упущено, такие дела надо раскрывать по горячим следам. — Но хоть есть надежда? Брянцев улыбнулся: — Надежда умирает последней, — и круто переменил тему: — Вы на заводе давно? — Шестой год. — Раньше где работали? Иконников сказал. — Кто-то из родных там остался? — Я ж детдомовский, никого у меня нету. — А здесь у вас, кажется… — Только жена. Два года назад сочетались законным браком. — Квартиру и машину давно приобрели? — Квартиру перед женитьбой, а машину… «Мерса»-то я весной купил, а до него у меня «шестерка» была, я ее еще из Торска пригнал. Можно сказать, перед самым переездом… — Сюда кто-то пригласил вас? — Нет… То есть один старый приятель, вместе когда-то работали, случайно узнал, что я в общаге век доживаю и написал. Дескать, у них в кооперативе нужда в хорошем слесаре-универсале. А я ведь все могу. И с жильем пообещал устроить: его друг-спортсмен как раз подписал контракт с немецким клубом, и квартира у парня оставалась бесхозной. Однокомнатная. Для меня тогда это было все равно как во дворце оказаться. — Кто этот человек, который вам написал? — А мой теперешний хозяин, Иван Ильич Палкин, председатель нашего товарищества! — Иконников повел взглядом по стенам комнаты. — Потом можно будет с ним побеседовать? — Почему нельзя? Только… — Иконников быстро взглянул на стоявшего у двери амбала в спецовке и грязном фартуке: — Сашок, сходи узнай, не вернулся ли Иван Ильич, — и пояснил следователю: — Вчера он мне говорил, что задержится до обеда. Что-то у него с машиной стряслось, в ремонт собирался отогнать… Сашок сообщил, что Палкина еще нет. — Ну, как будет — пускай сразу сюда придет, — распорядился Иконников. — Я сказал Гале, — кивнул Сашок и остался стоять возле дверей. — Да в общем-то, свое любопытство я уже удовлетворил, — безразличным тоном проговорил Брянцев. Иконников покивал: — Ну и ладно, коли так. Если нет больше вопросов… — Да, вот еще!.. — спохватился Брянцев, прижимая указательный палец ко лбу, и рассмеялся сам над собой: — Однако я уже начинаю Коломбо копировать, который раз ловлю себя. Насмотрелся про него фильмов. Вообще-то я телевизор почти не смотрю, нет времени, разве только «Вести» на сон грядущий, ну вот еще Коломбо и то не систематически… — Вы как будто еще спросить что-то хотели?.. — деликатно напомнил Иконников. — Вопрос такой: когда вы перебрались сюда пять лет назад, то на заводе, кроме вас, Орлинкова и Палкина, кто-то еще из Торска был? — Да вроде как нет! — развел руками Иконников. — Я ведь не на самом заводе работаю, и мало кого из заводских знаю. Хотя вот… Объявился тут недавно этот… как его?.. Карташов. Говорят, Андрей Никитич пригласил… Взгляд Иконникова заострился и оба они, следователь и его собеседник, словно бы рентгеновскими лучами просветили друг друга насквозь. — Вы с Карташовым в одном цехе работали? — Нет, в разных, — сказал Иконников. — По работе мы не встречались. В общежитии только. — А Козлов ведь оттуда же, из Торска? — И он тоже? — удивился Иконников. — Поискать — поди и еще найдутся земляки? — Делать мне нечего, как только их искать, — нахмурился Иконников. — Земляк он или нет — какая разница, был бы человек хороший. — Ну, спасибо за гостеприимство! — простодушно улыбнулся Брянцев. — Пока у меня все. Возможно, через какое-то время всплывут еще вопросы. Надеюсь, не откажетесь помочь следствию? — Какой разговор! Забрав у Филиппа листы протокола, Брянцев пробежал по ним цепким взглядом и передал Иконникову: — Прочитайте, подпишите и — мы свободны. Кстати, Палкин еще не появился? Иконников взглянул на торчавшего возле двери амбала в фартуке. Тот покачал головой. * * * Выйдя на улицу, опер со следователем пересекли у светофора проезжую часть и, двинувшись неспешным шагом в сторону Главного Проспекта, стали обмениваться впечатлениями. — Голыми руками такого не возьмешь, — сказал Филипп. — А в общем-то мудрый мужичок. — На всякого мудреца найдется своя статья, — рассудил Брянцев. — Он снял очки и оглядел стекла на отсвет. — Тебе не показалось странным, что Иконников как-то вдруг подзабыл почти всех своих земляков? — Брянцев, подул на стекла, стал протирать их носовым платком. — Да и вспоминать о своем житье-бытье в Торске тоже явно не склонен. — Если не знать, то и не подумаешь, что они с Карташовым пять лет в одной комнате прожили, — усмехнулся Филипп. — «Этот… Как его?..» Брянцев добродушно потрепал опера по плечу: — На то и допросы, чтоб мозг не дремал. 28. Ида Орлинкова — Ираида Леонидовна, вы тоже считаете, что застрелить вашего мужа мог лишь кто-то из его близкого окружения? — Ну да, наверное. — Полагаю, вы прикидывали, кто бы это мог быть? — Прикидывала. Но чтобы подозревать кого-то из своих знакомых… Я все же думаю, что это дело рук той помойной сучки… — …Которую если не вы, то ваш муж должен был… неплохо знать? Как и она его? Ида кивнула низко опущенной головой. — Следовательно, она должна была знать, что ваш муж был левшой. — Вовсе необязательно! — мотнула головой Орлинкова. — Видите ли, Андрюша упорно тренировал правую руку и при желании мог пользоваться ею достаточно свободно. Даже писал ею, пока не было компьютеров. А расписывался всегда правой рукой. — Как я понимаю, даже хорошо его знавшие люди могли не догадываться, что он левша? — Могли и не догадываться. Даже Лина, его личный секретарь, удивилась, когда я ей об этом сказала. — Однако вы полагаете, что если бы он действительно решился на самоубийство, то выстрелил бы левой рукой? — Скорее всего. Я часто думала об этом и вот на днях вспомнила, как Миша Ионин года два назад принес показать нам свой газовый пистолет, и Андрюша прицеливался из него. То одной рукой, то другой. Потом признался мне, что правая рука с пистолетом была как чужая. — Если вы курите, то прошу не стесняться, — сказал Брянцев и, подождав, пока она доставала из сумочки сигареты, приступил к новой серии вопросов: — В тот вечер, когда случилось несчастье, вы задержались на работе случайно или это у вас в порядке вещей? — Не сказать, что в порядке вещей, — раздумчиво начала Ида. — Но в тот день шеф действительно попросил меня остаться на пару часов после работы. Между прочим, вы можете хоть сейчас позвонить ему… — Значит, вы покинули офис… — Где-то в начале седьмого, так как управилась с делами раньше.