— Черная такая шубка, вроде как котиковая. — А на голове? — Серый вязаный берет. Но, может, вы объясните, что произошло вчера вечером?.. — Вчера вечером, между семью тридцатью и восемью тридцатью в своей квартире была застрелена Орлинкова, — сказал Брянцев. — Соседи видели выходившую в это время из подъезда незнакомую женщину в коричневой норковой шубе. Миронов оторопело посмотрел на следователя: — Но ведь в коричневой, а не в черной! — Она могла войти в дом в черной шубе, а выйти в коричневой. Свидетели утверждают, что норковая шуба выходившей из подъезда женщине была великовата. А в руке она держала туго набитый пакет. — Гела пришла ко мне с небольшой кожаной сумочкой, в которой едва поместилась бутылка коньяка. И уходила с этой же сумочкой, — решительно заявил Миронов. — Перед тем как вернуться в общежитие, она могла переодеться в машине, которая наверняка была припаркована где-нибудь неподалеку. — Это лишь ваши предположения! Брянцев вышел из-за стола и стал, заложив руки за спину, посреди кабинета. — Миронов, вы профессионал, и должны понимать, что версия сперва выдвигается, а уж затем доказывается. Если есть подозрение, я обязан построить версию. — Какие у вас основания подозревать Гелу в причастности к этим убийствам? — спросил Миронов. — Савина одной из последних видела Орлинкова живым, а после его гибели часто навещала вдову. Между прочим, у нее нет алиби на то время, когда произошло первое убийство, зато соседи и в тот раз видели выходившую из подъезда незнакомую им молодую женщину. Как вы думаете, должен я проверить алиби Савиной на момент вчерашнего убийства? Вот этим я и занимаюсь. — Но я же сказал: она никуда не отлучалась все это время из общежития! И вообще, мне кажется, что я сплю и вижу кошмарный сон… — пробормотал Миронов и провел ладонью по глазам. — Спите? — рассеянно переспросил Брянцев, а в голове уже вертелся другой, похожий, но куда более важный вопрос: — А вчера вечером, во время свидания, вас не донимал сон? У мужчин это бывает… Какое-то время Миронов смотрел на следователя с досадой и недоумением. Казалось, смысл вопроса не доходил до него. — Ну было, чуть-чуть задремал, — ответил он, наконец. — Но чтобы спал… Минут пять, не больше. — Проснулись сами или вас разбудила подружка? — Гела растормошила. — Сильно осерчала? — Было. Но если вы думаете… — Когда вы почувствовали сонливость, на руке у вас были часы? — спросил Брянцев Олега. — Нет, они лежали на столе. — Хотя бы приблизительно можете сказать, сколько времени было, когда вы задремали? — Где-то около восьми вечера. — А проснулись? — Да тут же и открыл глаза! — сказал Олег. — Я же почти не спал! — Когда открыли глаза, не спросили у Савиной, сколько времени? — Спросил. Было пять минут девятого. — Но на часы не взглянули? — Нет. — После вашего пробуждения Савина еще долго находилась в комнате? Миронов прикинул: — Где-то около часа. Может, минут сорок-сорок пять. — А когда она ушла, вы посмотрели на часы? — Нет, сразу плюхнулся на кровать и отключился. Не слышал даже, как сосед пришел. — И последний вопрос: вы вчера вечером много коньяка выпили? — Да не так чтобы много: граммов сто пятьдесят. Вы что, всерьез думаете?.. — Очередная версия, — сказал Брянцев. — Пока только версия. 39. Обыск В общежитии они застали Карташова, который грустил за столом в обществе наполовину опорожненной бутылки «Старорусской». Обведя комнату цепким взглядом, Брянцев спросил про коньячную бутылку: не видел ли ее Карташов, когда вернулся вечером с «прогулки»? — Поглядите у него в тумбочке, — сказал Валентин. Заглянув в тумбочку Миронова, Брянцев при помощи носового платка извлек из нее два граненых стакана со следами подсохшей светло-коричневой жидкости на дне и упаковал их в полиэтиленовый пакет, который они с Филиппом завезли в криминалистическую лабораторию, а оттуда заехали в следственное управление прокуратуры и забрали поджидавшего их Игоря Ускова. Игорь доложил Брянцеву о задержании Савиной и передал изъятую у «фигуристки» связку ключей. — Без эксцессов прошло? — спросил Брянцев. — Не хочется вспоминать, — лаконично ответил Игорь, сопроводив свои слова выразительной миной. * * * Филипп остановил машину у подъезда неказистой серой пятиэтажки. Походив по этажам, нашли двух пенсионеров, которые согласились быть понятыми. В бронированную дверь квартиры было вварено три хитрых замка, отпереть которые даже при наличии ключей было непросто: один замок отпирался поворотом ключа вправо, другой — двумя поворотами влево, а третий, видимо, вообще не был заперт. Так что все трое, по очереди, порядком попотели, прежде чем попали в квартиру. Савина, видимо, совсем недавно сделала евроремонт. В подвесных потолках было не меньше десятка светильников, а в прихожей еще и понизу шла подсветка. Изысканная мебель, большой японский телевизор, видеомагнитофон, музыкальный центр… Широченная кровать занимала чуть ли не полкомнаты. На паркетном полу лежал ковер травяного узора с таким густым ворсом, что ботинки ступали по нему как по живой траве-мураве. Комната и кухня были разгорожены легкой раздвижной стенкой. А кухонный гарнитур — «ну просто мечта», как оценила его женщина-понятая из квартиры напротив. На кухне стоял еще один телевизор, поменьше… И диссонансом ко всей этой роскоши являла собой сваленная грудой немытая посуда в раковине, остатки еды на столе, сковородка с пригоревшими ко дну бифштексами на электрической плите «Мулинекс». — Ё-моё! — тихонько простонал Филипп, оглядываясь вокруг. — Это же какие деньги надо секретарше зарабатывать! — Думаю, в пределах зарплаты, — определил Брянцев и с ухмылкой добавил: — Средней американской служащей. Обыск проводили тщательно, заглянули даже в сливной бачок в туалете и очистили от снега балкон. На самом верху антресолей, в узкий промежуток под потолком, была задвинута гитара в зеленом футляре из кожзаменителя. Игорь поставил кухонную табуретку на журнальный столик, взобрался на нее, выдвинул гитару, пошарил за ней рукой и что-то нащупал. Спрыгнув на пол, показал находку Филиппу и понятым. Это был рулончик цветной негативной фотопленки. На трех негативах была запечатлена идущая по улице женщина фигурой и позой очень похожая на Изольду Маковкину с фотографии, найденной в записной книжке Карташова. * * * Тем временем Брянцев обнаружил на антресолях встроенного шкафа в прихожей белый пластиковый пакет с котиковой шубкой, уже далеко не новой, с вытертым на сгибах мехом. В одной из секций мебельной стенки на плечиках висели еще две шубы — каракулевая и беличья. Но ни коричневой норковой шубы, ни бежевой дубленки так и не удалось найти. Как и норковой формовки и фетровой шляпки с загнутыми кверху полями. Как и черного парика. Осмотр гаража и «Форда» вообще ничего не дал, если не считать трех окурков, извлеченных из пепельницы, встроенной в приборный щиток «Форда»: на одном окурке не было следов губной помады. Всю обратную дорогу Брянцев молча хмурился. Понимая его состояние, Филипп с Игорем тоже помалкивали. Подвернув к следственному управлению, Филипп остановил машину. Брянцев продолжал хмуро хохлиться, даже ремень не скинул. — Приехали, Сергей Алексеич, — сказал Игорь.