Я кивнула на водную гладь и неподвижных ильхов. Мужчины застыли на причале, напоминая безмолвные статуи. – Чего они ждут? – Снова неверный вопрос, – одними губами ответила дева. – Смотри. Я повернулась к пристани. И вдруг заметила движение, возникшее на серебряной дорожке. Это что же… лодка? Точно, лодка. Узкая и маленькая, рассчитанная лишь на одного. Деревянный нос поднимался наверх и завивался крендельком. – Откуда она взялась? – тихо удивилась я. – Говорят, их силы подобны колдовству вёльд, – ответила Альва. – И что они способны плавать по лунному свету. И менять облик. И что живут на дне моря, лишь иногда выходя на поверхность. О них разное говорят. Ты разве не слышала? О них? На серебре моря возникла еще одна лодка. И еще. Они появлялись ниоткуда, словно сами собой возникая на глади воды. И в каждой был…кто-то. Я прищурилась, пытаясь рассмотреть расплывчатый силуэт внутри. Кажется, что-то мохнатое и пятнистое… Это что же, тюлень? Или нерпа? Зверь? Узенькие лодочки беззвучно двигались к берегу. Ни всплеска, ни весел. Сами по себе. И когда первая достигла пристани, то, что сидело внутри, перевалилось через борт и упало в воду. А через минуту пятнистое создание взобралось на дощатый помост. Ильхи напряглись. Серебряный диск в небе очистился полностью, свет залил берег. Странный тюлень на досках приподнялся, словно купаясь в этом сиянии. А потом выпрямился, и пятнистая шкура сползла, обнажая тонкое, невероятно красивое девичье тело. Вынырнули из-под лоснящейся шерсти тонкие руки, длинные ноги, хлынул поток серебряных волос. И выпрямилась дева, словно сотканная из воды и лунного света. Красивая настолько, что даже Альва рядом с ней показалась бы замарашкой. Одежды на деве не было, лишь шею обвивало ожерелье из белых камней. – Морская морь, – прошептала Альва. Прозрачные глаза гостьи осмотрели застывшую толпу ильхов, бледные губы тронула улыбка. За ее спиной подплывали лодочки и на помост выходили новые девы. Обнаженные, серебряные и лунные. Слишком красивые, чтобы быть реальными. И они улыбались, рассматривая мужчин. Они ждали их. Так вот, что означает для Последнего Берега эта ночь. Первая морская морь – самая красивая, самая статная – сделала плавный шаг. Белые камни на ее шее казались осколками луны. Она шла по доскам, совершенно не стесняясь собственной наготы, укрытой лишь серебром волос. Хотя чего ей стесняться? Морь, кем бы она ни являлась, была самим совершенством. Ильхи расступились, и я увидела спину того, к кому шла морь. Шторм. Она улыбалась ему. Она смотрела лишь на него. Она тянула к нему тонкие бледные руки. Я ощутила комок, подкативший к горлу. «Этой ночью ни один ильх не вернется на хёггкары», – прозвучал в голове насмешливый голос Альвы. Она знала, чего ждать от полнолуния. Они все знали. Все, кроме глупой чужачки, возомнившей невесть что. – Аслунг, – негромко произнес Шторм, и я услышала в его голосе улыбку. Кто-то потянул меня в сторону в тот момент, когда руки Шторма и морской девы соприкоснулись. И я позволила себя увести, потому что не хотела на это смотреть. Альва тащила меня сквозь заросли, подальше от воды и лунного света. – Ну, ты узнала? – шепотом спросила она. – Узнала, где хёггкар? Я обернулась на море, но его уже скрыла полоса прибрежных валунов и деревьев. – Ты меня слышишь? – сердито зашептала беловолосая. – Эй! Что таращишься, Шторм-хёгг до утра будет занят! Эйтри сказал, что к нему в Лунную Ночь приходит сама Серебряная Аслунг, рожденная из воды и света. Они давние… знакомые! Так ты знаешь, где хёггкар? Я отвернулась от берега, которого даже не видела. Несколько раз моргнула, чтобы убрать пелену перед глазами. – Да, знаю. – И где он? – жадно спросила Альва. – В Саленгварде. Пусти. Стряхнула чужую ладонь, желая уйти, но остановилась. С берега донесся мужской смех. Чей – я не разобрала. – Альва, – негромко позвала я. – Что означает знак на лице Шторма? – Знак? – удивилась девушка. – Но это ведь все знают… – Я не знаю, – оборвала я. Может, стоило быть осмотрительнее, но осторожность и непонимание этого мира уже не раз меня подводили. Лучше знать правду. – Так что? – Это значит, что Шторм-хёгг был а-тэмом. – Альва стояла спиной к луне, и я не видела выражения ее лица. Лишь заметила пристальный взгляд на жемчужину, лежащую на моей груди. – А-тэмом при риаре, потомке Лагерхёгга. Был его лучшим другом, верным защитником, братом. Эта связь сильнее, чем у кровных родственников. Прочнее, чем у любящих друг друга людей. Альва на миг замолчала. Мне захотелось, чтобы она замолкла вовсе, чтобы не продолжала. Я уже знала ответ. – Шторм-хёгг носит знак страшного преступления. Знак а-тэма, убившего своего риара. Глава 21 Я даже не задумывалась, куда иду, ноги сами несли. Вечерний сумрак окутал прохладой, но я не стала заходить на «Медузу» за теплым плащом. Я шла, размышляя лишь о том, что узнала. Знак страшного преступления… Связь, что прочнее родственной. А ведь я подозревала, что значит линия на лице Шторма. Да и он не возразил, когда я назвала его убийцей. Но убить своего риара? У вечерних костров ильхи много болтают, и за прошедшие дни я все же успела составить представление о фьордах. Риар – тот, кто защищает, хранит, воюет за свой народ и свой город. Риар носит на шее кольцо Горлохума и пользуется беспрекословным авторитетом. О риарах говорят с уважением и любовью. Они гаранты мира и процветания. Обычно риарами становятся те, кто умеют сливаться с потомками Лагерхёгга или Улехёгга. Альва сказала правду. А-тэм – правая рука, верный соратник, брат. Как мог Шторм убить того, кто столько значил? Почему он это сделал? Ответов у меня, конечно, не было. Но я продолжала об этом думать просто потому, что эти мысли при всей их чудовищности не доставляли мне столько боли, сколько воспоминание о протянутой к Шторму тонкой серебристой руке. И о том, как с ней соприкоснулась его ладонь – загорелая и сильная. Я давно не маленькая и поняла, зачем пришли на Последний Берег прекрасные морские девы. Ответ подсказали все многозначительные взгляды и недомолвки, двусмысленный смех и мужское предвкушение. Ильхи ждали этих дев и эту ночь! Даже Эйтри оставил красавицу Альву, чтобы провести время с серебряной морской девой! Сейчас меня не волновала природа этих странных созданий. Меня волновало совсем другое! Какого демона они сюда притащились? Пусть убираются обратно к кракенам! «К нему приходит сама Аслунг… они давние знакомые!» И почему я вообще об этом думаю? Почему мне не все равно? Яростно зашипев, я дернула с шеи подвеску. Тонкая цепочка обожгла руку, но порвалась, и я отшвырнула ее в сторону. Жемчужная слеза упала там, где закончился берег и начался Саленгвард. Город, который так испугал меня в первые дни, сейчас казался единственным убежищем. Приютом, способным укрыть от всех невзгод. И от ильхов, которых я не желала видеть! Но на этот раз я обошла и воткнутые в камень мечи, и лестницу, ведущую к малахитовому дворцу. Мой путь лежал в другую сторону. Перед глазами возникло воспоминание: купальни и балкончик, капли воды, падающие со светлых волос мужчины, ржавая тренога у парапета. Вот я смотрю в мутное стекло подзорной трубы и вижу просвет между скалами, а за ним – то ли столбы, то ли засохшие деревья. Шторм мягко ведет ладонью по моей руке, поворачивает латунную трубу в другую сторону… и я забываю о том, что увидела, потому что тело отзывается на мимолетное прикосновение… Сделал ли он это специально, поняв, что я случайно увижу тайное? Или это вышло ненамеренно? Я помотала головой, отчаянно пытаясь вытряхнуть оттуда мысли о зеленоглазом ильхе. – Просто найди этот корабль, Мира! – негромко произнесла я, всматриваясь в переплетение улиц. Конечно, где еще можно спрятать хёггкар, чтобы его не увидели любопытные глаза? Конечно, в Саленгварде! В мёртвом и проклятом городе, который все обходят по широкой дуге и боятся как огня! А вот Шторм здесь бывал неоднократно и наверняка успел его хоть немного изучить. И найти бухту, в которую можно завести и надежно спрятать корабль! То, что я увидела в подзорную трубу, вовсе не было столбами. Это были мачты! Сейчас я это понимала со всей ясностью. Невероятная луна освещала Саленгвард, словно огромный фонарь. Длинные тени делили улицы на полосы. Рядом грязным кулем упал знакомый беркут, поковылял следом, но я на него шикнула, прогоняя. Странная птица осталась сидеть, разевая клюв, на мостовой. Я шла, всматриваясь в слюдяные окна домов, в древние стены и покрытые мхом крыши. Остановилась. На скале в переплетении сухого вьюнка и терновника темнел провал. Он-то мне и нужен! Прижала ладони к мшистому боку скалы. Выдохнула, представляя проход. И скала послушно разошлась. Каменный коридор оказался совсем узким, я едва в нем помещалась, но все же упрямо двигалась вперед. Где-то – кажется, в недрах скалы – гудело и шумело, словно под ногами рычал разъярённый зверь. И чем дальше я шла, тем раскатистее становился звук. А когда, ободрав локти, я все же вывалилась с другой стороны, то поняла, что слышала не обозленного хищника, а водный поток. Он зарождался здесь, под Саленгвардом. Злой и вечно голодный, яростный и сильный. Белый Ёрмун.