Гаскон снова пожал плечами: – Понятия не имею. Наверное, с графиней. Это я у него служу, а не наоборот. Нынче вечером их здесь не было. Может, вы оставите им записку на случай, если они ночью вернутся? Месье, я им охотно передам. – (Сержант покачал головой.) – Тогда не угодно ли вам пройти в дом и подождать? Сегодня же сочельник. Наверное, поехали к мессе и обязательно вернутся. Могу предложить вам вина, а то на дворе такая холодрыга. Сержант задумался. Он решил, что оставит одного полицейского в замке, а сам вернется в префектуру. То, что они не нашли графиню, его не слишком волновало. И потом, куда она может скрыться? Из города не выедешь. Это было одно из преимуществ осады. Вскоре ее разыщут и арестуют. – Да, – сказал он Гаскону. – Я оставлю здесь своего человека. Сержант тронулся в обратный путь. Почти на выезде перед ним из темноты выросла человеческая фигура. Лошадь чуть не сбила ее. Сержант туго натянул поводья, сумев избежать столкновения. – Вам что, жить надоело? – крикнул он. – Вас бы сейчас зашибло насмерть! Элизабет подбежала к полицейскому кабриолету. Невзирая на темноту, она почти целиком закрыла лицо шалью, чтобы ее никто не узнал. Решение она приняла еще в кабинете, а когда услышала, как к дому подъезжает полиция, опрометью бросилась к задней двери. Положение Анри сейчас шаткое, и надо воспользоваться подвернувшейся возможностью. Если его арестуют как пособника, помогавшего Серене бежать после убийства епископа, доверие общества к нему навсегда будет подорвано. Смерть епископа и бесчестье графа сделают ее законной владелицей собственности. – Вам надо поторапливаться! – сказала она, глядя на полицейских, сидящих в экипаже. – Граф и графиня пустились в бега! – Через кольцо прусской осады не больно-то прорвешься, – засмеялся сержант, затем нахмурился. – Вы-то кто такая? – Не важно, а вот вы не сваляйте дурака! Вы ловите не кого-нибудь – графа де Вриса! – Ну и что? – Вы видели воздушные шары, улетающие из города? Так это он их запускает! А сейчас он едет на Северный вокзал, откуда эти шары и взлетают! Он задумал сбежать на воздушном шаре! – Как ты сказала, мама? – Я выстрелила в него. И убила. Сидя рядом с Муссой на заднем сиденье, она попыталась все объяснить сыну. Поначалу Серена думала вообще не говорить или придумать какую-нибудь ложь. Но в их жизни наступил момент бесповоротных перемен. Она должна ему рассказать. Он был уже достаточно большим, чтобы знать правду. От правды у Муссы задрожали губы. Он сильно испугался за мать и за всех них. Он уцепился за руку матери, сознавая, что все случилось по его вине и теперь эта ужасная беда превратила их в ночных беглецов. Муссе захотелось, чтобы лошади бежали еще быстрее. Серена осталась ждать в карете, а Анри с Муссой вбежали в собор через главный вход. Послушник, готовивший церковь к рождественской мессе, удивленно покосился на них. Мусса провел отца по проходу прямо в ризницу, и они скрылись за дверью, ведущей в коридоры задней части. Анри не бывал тут очень давно, зато Мусса мог ориентироваться в этом лабиринте даже с завязанными глазами. Вскоре они подошли к двери его класса. Она оказалась запертой. Анри приналег на медную ручку, однако та не поддавалась. – Я могу обежать вокруг и влезть со двора через окно, – предложил Мусса. – Нет. Слишком долго. Анри ударил в дверь плечом. Она шевельнулась, косяк треснул, но дверь была сделана из крепкого дуба. Тогда Анри ударил снова, приложив больше силы. Дверь с шумом открылась. Мусса вбежал в темный класс и споткнулся о стул, опрокинув его на пол. Анри увидел в окно качающийся свет фонаря. По двору кто-то шел, направляясь сюда. – Сюда идет кюре, – сказал он сыну. Мусса лихорадочно шарил в верхнем ящике учительского стола, уверенный, что сестра Годрик держит амулет здесь. Амулета в ящике не было. Он открыл второй ящик, затем третий. Его отчаяние нарастало. Муссу охватил страх. А вдруг она унесла амулет с собой? А если вообще уничтожила? Он отпихивал бумаги, обшаривал днище каждого ящика до самой задней стенки. – Мусса, быстрее! – торопил его граф. – Сюда идут! Мусса задвинул ящик и открыл самый нижний. Опять только бумаги, ручки и карандаши. Амулета не было и здесь! Он был готов заплакать. И вдруг он нащупал знакомый кожаный мешочек. Мусса потянул за кожаный шнурок, вытащил амулет и торжествующе посмотрел на него: – Нашел! Они с отцом выбежали из класса, когда кюре уже открывал дверь в другом конце коридора. В карете у Муссы появилась идея. – Отец, я знаю, как еще можно выбраться из города. – И как же? – Через подвал собора. Я был там вместе с Полем. Из подвала идет туннель и тянется до самых прусских позиций. Мы могли бы прошмыгнуть мимо них. – Вы были на прусских позициях? – Отцовский вопрос прозвучал как удар кнута. – Отец, пруссаки нас не видели. – Об этом поговорим потом. Но сейчас нам нужно не добраться до прусских позиций, а перебраться через них. Это можно сделать только по воздуху, и потому мы полетим на воздушном шаре. Карета вновь помчалась по темным улицам. Сержант нещадно хлестал крупную лошадь, тянущую кабриолет. Она тяжело и глубоко дышала. От шеи валил пар. Рядом с сержантом сидел второй полицейский, совсем молодой парень, недавно пришедший в полицию и потому нервничающий. В одной руке он сжимал винтовку, другой держался за край экипажа, стараясь не выпасть. При этом он изо всех сил пытался не превратиться в окоченевший труп. Служба в полиции оказалась совсем не простой. Кабриолет, в котором они ехали, был легким и быстрым, зато неустойчивым. На скользких участках его заносило, в других местах он отчаянно грохотал по булыжным мостовым. Колеса скрипели и подпрыгивали. Сержант бормотал ругательства. Повезло, нечего сказать! Он знал, что сам виноват. Столько времени потерял зря. Из оперного театра в шато ехали ленивой рысцой, поддавшись ложному убеждению, что осада превратила город в надежную тюрьму. Если он позволит графине улизнуть, на этом его карьера закончится. Однако сержант был полон решимости догнать беглецов. Он продолжал хлестать лошадь, понукая ее бежать еще быстрее. Кабриолет мчался по узкому проезду набережной Гренель, мимо протяженных покатых лужаек Марсова Поля, где тысячи солдат спали в палатках или жались друг к другу вокруг костерков, пытаясь хотя бы немного отогнать арктический холод. Потом вывернули на набережную д’Орсе. Лошадь мчалась вдоль Сены, из-за темноты и холода казавшейся еще более глубокой. На другом берегу высилась громада Лувра. Сержант свернул на мост Пон-Нёф и дал резкий крен в сторону, чтобы не врезаться в гущу пешеходов, едва успевших отскочить. Остров Сите, через который они ехали, тонул в ночном сумраке. Башни Нотр-Дама едва просматривались. Большая площадь перед собором была запружена прихожанами, собравшимися на рождественскую мессу. Кабриолет катился по улице Сен-Дени, а сержант все хлестал лошадь, заставляя ее бежать еще быстрее. Внезапный порыв ветра снес у него фуражку и шарф, но сержант и не подумал замедлить бег лошади. – Осталось совсем немного! – крикнул он молодому полицейскому. – Мы почти на месте. Оболочка воздушного шара покачивалась на фоне холодного темного неба. Ветровые флажки на крыше вокзала показывали легкий юго-западный ветер. Этого было недостаточно. Морозное покрывало над городом делало воздух малоподвижным. «А нам сейчас нужен сильный ветер», – взглянув на небо, подумал Анри. Он проклинал холод, от которого коченели пальцы. Содранные костяшки кровоточили. Анри колотил по вентилю, заставляя открыться и дать приток угольного газа в оболочку. Шар был почти полон, но графу требовался максимальный объем, чтобы на случай внезапного потепления у них имелся запас высоты для длительного полета. Но то ли смазка замерзла, то ли в вентиле что-то заклинило. Вместо привычного свиста в трубе слышалось лишь слабое шипение. Чем больше Анри торопился, тем дольше наполнялась оболочка. Площадка для запуска примыкала к зданию вокзала. По обоим концам Анри зажег яркие газовые фонари, дававшие достаточно света для работы. Площадка была обнесена высоким железным забором, чтобы любопытные зрители ненароком не повредили оборудование и газовые трубы. С одной стороны забора располагались ворота для подвозки всего необходимого. У ворот дежурил сонный часовой, удивившийся, что граф появился в столь поздний час да еще в канун Рождества. Однако для запуска шаров всегда выбирали более чем странное время. – А что, запуск сегодня? – спросил часовой. – Да, – коротко ответил Анри. Часовой привычно кивнул, пропустил карету на площадку и закрыл ворота. Снаружи уже собралась кучка зевак. Люди постоянно собирались поглазеть на запуск шара. Они привыкли, что площадка всегда освещается и в запуске участвует несколько человек, но все равно возбужденно переговаривались. Запуск каждого шара становился большим событием даже для тех, кто видел это десятки раз. Анри занимался наполнением оболочки, оставив погрузку балласта Серене и Муссе. Они по одному подтаскивали к корзине мешки с песком, а когда мешков набралось достаточно, то одни привязали к внешней стороне корзины, а другие покидали внутрь. Мусса побежал к карете за одеялами и мешком с провизией. Одно одеяло развернулось, он споткнулся о его край и выпустил из рук мешок, содержимое которого разлетелось по холодному каменному полу. Мусса быстро собрал все свертки и пакеты, наспех запихнул обратно, после чего забросил в корзину. Пошел легкий снежок. Оболочка постепенно наполнялась газом. Веревки, крепящие шар к оболочке, натягивались все туже. Анри мысленно прикидывал число кубических метров, которые успеют наполнить оболочку за оставшееся время. Три минуты, две минуты. Корзина начала подниматься. Для удержания ей требовалась дополнительная тяжесть. – Серена! Мусса! Забирайтесь в корзину! – крикнул граф. Его жена и сын послушно перелезли через борт. Шар напоминал живое существо, норовящее вырваться из оков. Над головой скрипели канаты, опоясывающие оболочку. Днище корзины потрескивало под грузом балласта и пассажиров. Снаружи донесся грохот колес и неумолимый стук копыт. Эти звуки услышали все трое. Анри сразу понял, кто сюда явился. Дальше заполнять оболочку газом уже не было времени. Анри стал яростно закрывать вентиль, медные и железные части которого промерзли и поворачивались медленнее обычного. – Оружие! – давясь словами, в панике крикнул Мусса. – Я же не погрузил оружие! Оно лежало у задней стенки кареты. – Пусть остается! – сказала Серена, но не успела удержать сына. Мусса перемахнул через борт. Серене пришлось остаться в корзине и удерживать веревки. Оставалось лишь беспомощно смотреть, как сын помчался за оружием. Он схватил винтовку, пистолеты, распихал по карманам коробки с патронами и по обледенелым камням помчался обратно. Облегченно вздохнув, Серена протянула руки и втащила его в корзину. Цокот копыт и стук колес прекратились. Экипаж остановился у внешней стороны вокзала. – Анри, забирайся! – отчаянным голосом крикнула Серена. – Они здесь! Сержант подъехал к вокзалу не с той стороны. Он не знал, где именно запускают шары, но по огням быстро догадался. Верхушка шара была ему не видна – мешали стены и крыша вокзала, – однако через сквозные окна он видел круглую горловину и опоясывающие веревки. Шар вот-вот взлетит! Сержант хлестнул лошадь, намереваясь переехать на другую сторону. Проклятье! Переехать мешали железнодорожные пути. Разворачиваться и искать подъезды к вокзалу с другой стороны не было времени. – Merde! – выругался сержант. – Придется идти пешком. Вылезай! Они выпрыгнули из кабриолета и стали перебираться через пути. Молодой полицейский споткнулся и рухнул на рельсы. Он разбил губу о холодную сталь, торопливо вытер кровь рукавом, вскочил и побежал дальше. Громко стуча сапогами, они добрались до забора, окружавшего площадку. Серена первой заметила их. Анри отвязывал веревки, которыми шар крепился к бетонным столбикам в каждом углу площадки. Ему оставалось отвязать еще две. Сержант увидел его через забор. – Эй! Граф де Врис! Arrêtez! Немедленно остановитесь! Графиня арестована! Вы меня слышите? Остановитесь! Граф лишь взглянул на него, бросился к следующему столбику и отвязал веревку. Оставалась последняя. Сержант лихорадочно искал способ проникнуть на площадку. Ворота находились с другой стороны. Бежать туда не было времени. – Остановитесь или я буду стрелять! Услышав слова сержанта, молодой полицейский вскинул винтовку. Анри игнорировал угрозу и со всех ног помчался к последнему столбику. Конец веревки упал на пол. Теперь единственная веревка, удерживавшая шар за земле, находилась под контролем Серены. – Отвязывай веревку! – крикнул ей Анри. Серена быстро отвязала веревку. Шар рванулся вверх, затем тут же опустился и снова начал подниматься. Видя, какое расстояние отделяет мужа от корзины, Серена запаниковала. А корзина уже оторвалась от пола. Анри бежал со всех ног, понимая, что ему придется запрыгивать. – Первый выстрел предупредительный. Огонь! – распорядился сержант. Молодой полицейский нервничал. Он умел метко стрелять, но никогда не направлял винтовку на другого человека. Он держал графа на мушке, целясь в удаляющуюся спину. Возможно, он слишком нервничал, а может, услышал только последнее слово – «огонь!». Парень глубоко вдохнул и нажал на спусковой крючок. Анри был уже возле корзины, когда раздался выстрел. Серена протянула к нему руки, и в этот момент его настигла пуля. Она услышала глухой звук. Руки мужа дернулись, пальцы начали разжиматься.