– Я выслушал ваши доводы, – сказал аменокаль участникам джемаа. – Сейчас мне нужно ехать в Ин-Салах. Турки и итальянцы прислали туда своих людей. Наверняка и другие народы захотят повлиять на наши решения. Удивительно, как вдруг все заинтересовались шейхом Флаттерсом. Мы должны тщательно продумывать каждый свой шаг. – Махди начал возражать, но аменокаль жестом велел ему молчать. – Мусса, есть другие дела, безотлагательно требующие моего внимания. Как ни печально, но мне не разорваться. И то, что не могу сделать сам, я поручаю тебе. Ты отправишься в Адмер, встретишься с кланом кель-ови и обсудишь с ними все, что связано с торговлей солью на этот год. У меня есть для тебя и другие поручения. О них мы поговорим вечером. – Но, правитель, я обязательно должен встретиться с французами! Я могу говорить с ними, как никто другой! Я могу тебе помочь понять их замыслы! – Мы уже говорили с ними на арабском, – ответил Ахитагель. – Поговорим снова, когда понадобится. И отнесись внимательно к моим словами. Сейчас не мы должны понимать их замыслы. Это они должны понять наши. А теперь выполняй то, что я поручил тебе, и готовься к поездке в Адмер. Ахитагель встал, собравшись уйти. Обсуждения закончились. Глава 22 – Боже мой, какая красота! Поль де Врис стоял на гребне дюны на южной окраине мира, известного французам, и с восторгом смотрел на бесконечную пустыню, которая лежала перед ним, окутанная покрывалом тайны. Рядом с ним стоял Реми Кавур. Сильный, крепко сбитый, сержант был на целую голову ниже Поля. У него были густые черные волосы, сверкающие глаза и смуглое лицо. Они встретились на корабле, увозившем экспедицию из Франции. Офицеры, плывшие вместе с Полем, держались замкнуто и неохотно вступали в разговор. Сержант Реми вырос в парижских трущобах. Почтительностью к начальству он не отличался и почти во всем являл собой противоположность младшему лейтенанту де Врису. Однако они быстро сдружились, невзирая на разницу в десять лет. Узнав, что Поль из де Врисов, Реми постоянно отпускал шуточки на этот счет. – Впервые я нос к носу сталкиваюсь с родовой аристократией, – сказал сержант. – Конечно, если не считать детства, когда я ступил ногой в навозную кучу, оставленную императорской лошадью. Позади них, внизу, раскинулся городок Уаргла – оазис, насчитывавший более полумиллиона пальм. Настоящий лес, зеленый кордон, преграждающий путь безбрежной Сахаре. Он был старейшим сахарским городом, приятным местом среди равнины ослепительно-белого песка. С юга и запада к Уаргле подступало пересеченное плато, а к северу находился шотт, как здесь называли соляные озера. К северо-востоку примыкала оконечность цепи дюн, составлявших часть Большого Восточного Эрга – настоящего моря дюн алжирской части Сахары. Город окружал ров и две стены, защищавшие от мародеров. В центре находилась площадь, окаймленная колоннами. Здесь располагался центральный рынок, окруженный лавками и магазинчиками, внутри которых было сумрачно и прохладно. По обеим сторонам площади стояли мечети. Над каждой возвышался живописный минарет, и оттуда по несколько раз в день звучали гипнотические голоса муэдзинов, читавших отрывок из Корана и созывавших правоверных на молитву. В базарные дни площадь кишела народом, собиравшимся отовсюду. Здесь продавали, покупали, меняли, спорили, ругались и просто проводили жаркий день. Здесь можно было встретить лица и одежды из всех уголков пустыни. Поль и не подозревал о существовании столь красочного зрелища, таких звуков и запахов, экзотических блюд, фокусов и музыки. – Что, не терпится? – спросил Реми, видя, с какой жадностью Поль всматривается в пустыню. – Чувствую, там моя судьба. – Из того, что я слышал в гарнизоне, ты скорее встретишь там мух, – усмехнулся сержант. – Уж лучше мухи, чем ожидание. Врагу не пожелаю заниматься снабжением каравана. Полю поручили закупать провиант и все необходимое для экспедиции. Едва начав, он сразу же понял, как ему несказанно повезло с новым помощником по имени Хаким, невероятно тощим шамба, одетым в лохмотья. Зубы у совсем еще молодого парня, почти мальчишки, успели сгнить от сладкого чая. Помимо арабского, он хорошо владел французским и знал, где найти все, что только можно пожелать, в таинственном лабиринте улочек Уарглы. Поль руководствовался общим списком, подготовленным подполковником Флаттерсом. Тот ежедневно проверял ход закупок и сетовал по поводу каждой суммы. – Trop cher![62][Слишком дорого! (фр.)] – непременно ворчал, даже если это и было не так, а Поль обещал впредь тратить экономнее. Однако при всем усердии Поля дело двигалось медленно. Он думал, что совершать крупные закупки будет легко, и ошибся. Посещая базары, он или Хаким спрашивали насчет нужного товара. Начинались подробные расспросы, затем их знакомили с нужным торговцем. Тот красочно расписывал безупречность своей репутации и говорил, как Полю повезло встретиться не с кем-то, а именно с ним. По этим прелюдиям Поль научился оценивать самих торговцев: чем неприятнее был сам человек, тем цветистее он расхваливал свое доброе имя. Подобными речами обычно и заканчивался первый день. Только на следующий Поль с Хакимом приходили в магазин. Торговец начинал долго и восторженно рассказывать о высочайшем качестве своих товаров, уверяя, что лучше им не найти ни в одном уголке пустыни. Он угощал потенциальных покупателей чаем и разными историями про оазис. Этим заканчивался второй день. На третий день, если не возникало чего-нибудь непредвиденного, Поль и Хаким могли взглянуть на одеяла, овец или интересующий товар. Продавец требовал комплиментов и не желал что-либо обсуждать. За вечер покупатели должны были понять, какие сокровища они приобретают. До разговоров о цене добирались только на четвертый день. И снова покупателей ждало продолжительное чаепитие, где смех и шутки перемежались обвинениями в маловерии и поднимались вопросы происхождения. Большинство переговоров вел Хаким. Умение торговаться было у него в крови. Он тараторил на арабском, произнося страстные, пламенные речи. Поль имел все основания считать, что благодаря помощи Хакима французская сторона платила лишь двукратную стоимость за каждый товар вместо четырех- или даже пятикратной. Чтобы окончательно договориться о цене, мог понадобиться еще целый день или даже два. Потом возникали новые споры насчет количества того или иного товара и сроков поставки. Торговец стонал, всплескивал руками и жаловался на неминуемую бедность, в которую заключаемая сделка ввергнет его самого и потомков. Сумев-таки договориться о цене, покупатели приходили на следующий день обсудить поставку. И тут их ждал новый сюрприз. Оказывается, продавец слышал, что на другом базаре за тот же товар дают больше, и потому отказывается от прежней договоренности, причем только здесь он проявлял завидную быстроту. Очередная задержка в снабжении каравана вызывала у подполковника очередную вспышку гнева, а Полю приходилось все начинать сначала. Весь процесс закупок характеризовался сводящей с ума предсказуемостью, когда терпеливость значила больше, нежели хитроумные уловки. Нетерпение никогда не давало результатов. Любые попытки Поля ускорить процесс имели обратное действие. Как-то он посетовал Хакиму, что тот полчаса покупал горсть фиников, которыми они обычно перекусывали на ходу. – Да, хозяин, – ничуть не обиделся Хаким. – Но согласись: чем финики выдержаннее, тем они лучше. А эти стали старше на полчаса. – Поль поморщился, а Хаким лишь посмеялся над его раздражением. – Прошу меня простить, хозяин, что я лезу к тебе с советами, но тебе нужно научиться думать помедленнее. Разве дюна появится за ночь? – Конечно нет, если ее возьмутся насыпать арабы Уарглы, – согласился Поль. В один из вечеров, завершив работу, Поль с Реми шли за Хакимом по базару. Неожиданно парень дернул Поля за рукав. – Гляди! – с детским восторгом произнес он, указывая туда, где уличный факир собрал большую толпу. Они приблизились. Факир стоял, задрав голову, а по его лбу и щекам ползали два скорпиона, направляясь в густые заросли черной бороды. Их движения отличались изяществом с оттенком неуравновешенности. И вдруг факир пронзительно закричал. Стремительным движением он сбросил скорпионов с лица, швырнув одного в толпу, которая быстро попятилась, после чего оборвал у второго хвост и когти, отправив корчащееся туловище себе в рот. Факир с явным наслаждением поедал ядовитую тварь. Зрелище было одновременно захватывающим и отталкивающим, однако никто не отвел глаз. Естественно, Поль не заметил, что первый скорпион устремился прямо к нему. Реми увидел и улыбнулся во весь рот. Не сказав ни слова, он отступил на несколько шагов, оставив скорпиона наедине с младшим лейтенантом. Даже охваченный паникой, Поль не утратил слаженности движений, однако не устоял на ногах и рухнул на землю. Скорпион поспешил прочь, держа хвост высоко поднятым. Вреда Полю он бы не причинил, поскольку факир заранее вырвал у него жало. Участие кафира сделало все еще забавнее, и толпа весело гоготала. Реми смеялся наравне с арабами. Поль встал, отряхивая базарную пыль. Щеки у него пылали, но смех захватил и его. Факир подхватил скорпиона и тоже отправил в рот. – Расскажи мне снова, как тебя учили на офицера, – смеясь, попросил Реми. – Я тоже хочу стать офицером, но, думаю, поищу других преподавателей. Когда появлялось свободное время, Поль с Реми бродили по обширным садам под пальмами. По берегам неглубоких оросительных каналов тянулись дорожки. Вода тихо журчала и пузырилась, наполняя узкие русла, которые регулярно чистили широкоплечие рабы. Чаще всего французы видели их согнутые спины. Рабы что-то пели или произносили нараспев. Их песни смешивались с птичьим щебетанием и шелестом ветра в листьях пальм. Оазис был наполнен звуками; прекрасное место, где хорошо пережидать дневной зной, пока базары закрыты. Женщин они никогда не видели, только молчаливые силуэты, сгрудившиеся в проемах домов или на крышах. Едва поймав на себе мужской взгляд, местные женщины торопились исчезнуть. – Куда только не заносила меня армейская жизнь. Был в Италии и даже в Мексике, – рассказывал Реми. – И везде за бутылку рома я уже через двадцать минут мог залезть местной красотке под юбку. А эти женщины напоминают прокаженных. – Они не для глаз посторонних мужчин, – деликатно пояснил Хаким. – Лучше забудь о своем желании познакомиться с ними. В один из дней у Поля появился Недотепа. Нагнувшись, Поль вошел в низкую дверь магазинчика, поздоровался с хозяином и сказал, что хочет купить кур, которые содержались во дворе дома. На этот раз Поль решил обойтись без помощи Хакима, объясняясь на зачатках арабского. Услышав просьбу, торговец пришел в возбуждение и не захотел ничего ему продавать. Поль сумел понять лишь несколько слов. Пришлось обратиться к Хакиму. Помощник стал задавать вопросы. Несколько раз он о чем-то спорил с хозяином, отчего тот сделался еще упрямее. Наконец торговец ударил кулаком одной руки по ладони другой и встал, давая понять, что разговор окончен. Смущенный Хаким повернулся к Полю: – Прошу прощения, хозяин, но он никак не желает продавать кур. – Хакиму не удалось придумать правдоподобную и в то же время учтивую причину отказа, и он выложил правду: – Хозяин, владелец кур говорит, что не видит смысла кормить мертвецов. Кур в Уаргле и так слишком мало. – Скажи ему, что я не собираюсь кормить мертвецов, – потребовал Поль. – Я пытаюсь купить провиант для французского каравана. – Хозяин, я ему это говорил. – И?.. – По его словам, это одно и то же. Такое мнение высказывал не первый торговец. По всей Уаргле шептались об обреченности экспедиции. На базарах появилось развлечение: делать ставки на количество дней, которые сумеет продержаться в пустыне экспедиция, прежде чем умрет последний ее участник. Невзирая на обилие слухов, большинство торговцев заботила не судьба своих товаров, а то, сколько можно заработать на продаже. – Хаким, нам нужны куры. Предложи ему больше денег. – Хозяин, я пробовал. Но он столь же глуп, как и его куры. Он сказал, что куры ему дороже твоих денег. Видя бессмысленность дальнейших уговоров, младший лейтенант де Врис пожал плечами и повернулся, чтобы уйти. В этот момент со двора донеслось паническое кудахтанье сотни куриных глоток. Хозяин отрывисто выругался и кинулся во двор. Снедаемые любопытством, Поль и Хаким побежали следом. На дворе, обнесенном стенами, творилось светопреставление. Повсюду летали перья вместе с облаками пыли, поднимаемой крыльями обезумевших кур. Их владелец проворно нырнул в самую середину, отталкивая птиц и продолжая ругаться. Послышался громкий визг, и через мгновение торговец появился снова, держа за загривок тощего щенка дворняжки. Щенок неистово вилял хвостом, не издавая больше никаких звуков, поскольку держал в пасти курицу вдвое больше себя. Хозяин с размаха ударил пса по морде. Щенок взвизгнул и разжал челюсти. Рука торговца потянулась к палке в углу двора, которую он схватил с намерением отходить четвероногого ворюгу. – Стойте! – по-французски крикнул Поль и шагнул к нему. Торговец замер, и то, что он увидел в глазах Поля, решило судьбу щенка. По-прежнему держа пса за загривок, торговец что-то сказал Хакиму и швырнул собаку Полю. Трясущийся блохастый щенок во все глаза смотрел на своего спасителя. – Что он сказал? – спросил у Хакима Поль. – Раз он собирался убить эту собаку, то посчитал, что будет еще лучше отдать ее мертвецу. Кур он тебе все равно не продаст, а щенка отдает бесплатно. Поль засмеялся и поднял испуганного пса на вытянутых руках. – Назову-ка я тебя… Недотепой. Курятины нам с тобой не видать, а вот основательное мытье я тебе обещаю. Новое имя вполне отвечало нескладному облику щенка. Его шерсть была красивого золотистого цвета, но все портили слишком обвислые уши и непропорционально большие лапы. К этому добавлялась запаршивленность. И тем не менее мытье он воспринял как пытку. Недотепа следовал за Полем повсюду, забираясь в корзины и прочие места, откуда его не раз приходилось вызволять. Он быстро стал любимцем членов экспедиции, его баловали лакомствами и чесали за ушами. Исключение составлял подполковник Флаттерс, сладить с которым и людям было нелегко. Одно происшествие едва не погубило пса. Подполковник решил устроить у себя в палатке званый обед, на который пригласил Абд аль-Кадира бен Амара, правителя Уарглы, членов его свиты, а также капитана местного французского гарнизона. Флаттерс тщательно подготовился к торжеству. Среди прочего, гостей ожидала музыка и изысканный чай. Барашка для жаркого подполковник выбирал сам. Экспедиционный повар получил подробные распоряжения насчет приготовления мяса. Брам, денщик Флаттерса, накрыл великолепный стол, насколько это позволяли ограниченные условия, в которых он находился. Гости расселись. Были произнесены тосты. Затем повар церемонно внес блюдо с барашком, и по палатке разнесся соблазнительный запах жареного мяса. Подполковник взял у него блюдо, осмотрел и улыбнулся, что делал редко. Поблагодарив, он отпустил повара, добавив, что за пределами Франции вряд ли можно было найти более нежную баранину. А незадолго до обеда Недотепа решил, что палатка подполковника – лучшее место, где можно вздремнуть. Он прошмыгнул мимо часового, нырнул под полог и выбрал себе угол под койкой Флаттерса. Пес привык, что в палатку Поля постоянно кто-то входил и выходил, и потому спокойно спал. Но, когда повар принес баранину, равнодушно отнестись к такому аромату Недотепа не смог. Подполковник, занятый разговором с гостями, не заметил щенка, а Поль еще не успел обучить того правилам поведения за столом. Вытянувшись по весь свой щенячий рост – Недотепа был довольно крупным щенком, – он оперся о стол передними лапами, подтянул морду, повел носом и отчаянно завилял хвостом, предвкушая угощение. Вздрогнув, подполковник встал чересчур торопливо, толкнув бедрами стол, отчего сам покачнулся и потерял равновесие. Он не смог ни выпрямиться во весь рост, ни снова сесть. Пошатнувшись, он упал, ударившись спиной о деревянный столб, на котором держалась крыша палатки. Столб обломился, и крыша палатки рухнула на подполковника, денщика и всех гостей. Повар, находившийся снаружи, подумал, что беда приключилась из-за приготовленного им угощения, и стал лихорадочно искать вход в палатку. В темноте это было непросто. Наконец он нашел полог и крикнул часового на подмогу. Вместе они подняли край палатки. Недотепа мгновенно воспользовался проходом и выскочил в темноту, унося в зубах нежную баранину, которую так и не отведали гости подполковника. Поль и Недотепа затаились на несколько дней. Поль считал благоразумным не попадаться подполковнику на глаза, а Недотепа сидел на цепи в хозяйской палатке. Поль сомневался, что Флаттерс знает, чья это собака, но в небольшом лагере слухи распространяются быстро. Подполковник, однако, не выглядел более угрюмым, чем обычно. Только через несколько дней, когда они обсуждали ход закупок, Флаттерс упомянул о четвероногом воришке. Он отпустил Поля, и тот уже был у выхода из палатки, как вдруг… – Кстати, лейтенант, – произнес подполковник, заставив Поля остановиться и повернуться к нему. – Да, господин подполковник. Флаттерс что-то писал, и младшему офицеру пришлось ждать, пока старший закончит. Отложив ручку, подполковник поднял на него глаза, мерцающие, как угли. – Если я когда-либо снова увижу этого пса, то прикажу его застрелить, – сказал Флаттерс. Поль переминался с ноги на ногу, не зная, что говорить, наконец он кивнул, пробормотав: – Так точно, господин подполковник. Разумеется, Поль и не собирался расставаться со своим четвероногим другом. Все сводилось к надлежащей дрессировке. По вечерам он выходил из палатки, седлал верблюда и приучал Недотепу к сумке. Она висела сбоку. Поначалу Поль засовывал туда задние лапы пса. Недотепа ненавидел эту процедуру. Пока ехали, он вертелся вьюном и при каждой остановке выпрыгивал, нарочитым визгом показывая, как ему больно. Поль каждый раз брал его на руки, снова сажал в сумку и вознаграждал кусочками вяленого мяса, гладил и шептал ободряющие слова, пока интонации его голоса не успокаивали пса. Через какое-то время Недотепа решил, что ему нравится сидеть в сумке. От верблюжьего бока исходило тепло, а плавное движение верблюда убаюкивало. Наконец пес нашел себе удобное положение. Он сидел на поджатых задних лапах, почти как человек на корточках, положив передние на край сумки и упершись в них мордой. Поля это тоже устраивало, поскольку при закрытом клапане сумки видимым остался только черный нос Недотепы, покоящийся на лапах.