– Следы мехари там, где их быть не должно, – ответил пожилой сержант. – Впервые я увидел эти следы в тот вечер, когда мы вас нашли. Потом возле четырех диких верблюдов. – Эль-Мадани озадаченно покачал головой. – С какой стати кто-то нам помогает? По пути в лагерь Поль тоже всматривался в окрестности, но ничего не увидел. Ему этого и не увидеть. Значит, ты по-прежнему здесь. Напрасные усилия. Люди умирают, а ты пытаешься оправдаться, подсовывая нам еду. Черт тебя побери, Мусса! Все не так просто, как ты думаешь! Осла съели на обед. Вода закончилась два дня назад. Стрелок, посланный на разведку, обнаружил небольшое поле съедобных кактусов. Участники экспедиции поспешили туда. Они срубали кактусы, резали на куски и жадно пили горьковатую жидкость. Поль хотел было напоить Сандо, но инженер находился в полубессознательном состоянии. Его даже привязали к верблюду, чтобы не упал. Что-то пробормотав, Сандо вяло сжал руку Поля. Ткань, прикрывавшая ему голову и шею, упала. От самой езды на верблюде рубашка сползла у него с одного плеча, и солнце часами жгло ему тело. Кожа в этом месте покраснела и покрылась крупными волдырями. Поль решил поправить инженеру рубашку и вновь запихнул тряпку ему под воротник. Рука случайно задела кожу, оторвав целый лоскут и обнажив мышцы. Сандо, похоже, этого не заметил. Когда людям хватало сил на разговоры, они говорили почти исключительно об Амгиде. Они уже проходили это место, двигаясь на юг, и теперь снова приближались к нему. Поль вспомнил большое ущелье, по которому тек ручей, и колодцы с хорошей водой. Воспоминания его спутников были намного богаче: прохладные ветры и птицы, порхавшие над финиковыми пальмами, запруды, освежающий шум воды, орошаемые сады и огороды, где росли сладкие фрукты и вкусные овощи. Поль знал: все это – подобие миража. Люди вспоминали Уарглу и распространяли свои воспоминания на Амгид. Даже Хаким поддался общим настроениям. – Хозяин, в Амгиде мы пойдем ловить рыбу. Рыба там жирная. – Что-то я не помню никакой рыбы в Амгиде. – Ты просто забыл, хозяин. Там протекает чудесная речка, а в ней водится рыба. Речка течет через весь оазис. Повсюду растут пальмы. Еще там есть маленький базар, где местные жители торгуют фруктами. Аллах тысячекратно благословил Амгид. Может, ты обращал мало внимания? Мы там покупали абрикосы и персики. – Нет. Речку помню. Точнее, ручей. А всего остального в Амгиде нет. – В таком случае, хозяин, у тебя ослабла память. Я это ясно вижу. Поль лишь терпеливо качал головой: – Хаким, в Амгиде нет абрикосов. И рыбы тоже нет. Ты слишком перегрелся на солнце. Хаким невесело рассмеялся: – Как же это забавно, хозяин. Ну да, я слишком перегрелся на солнце. – Лицо парня посуровело. – Ты насмехаешься надо мной. Раньше ты был хорошим хозяином, но потом изменился и стал жестоким. Сначала ты отобрал у нас салюк. Теперь отбираешь рыбу. Мне стыдно за тебя. Полю показалось, что глаза парня влажно блеснули, но Хаким уже отвернулся и на своих окровавленных ногах поковылял искать тех, кто будет слушать его рассказы о рыбе. Полю стало неловко. Он совсем не хотел лишать парня иллюзий. В тот день офицеры и сержанты тоже говорили об Амгиде. Они сидели, парализованные жарой, и ждали, когда зной начнет спадать. – Разведчик сказал, что туареги по-прежнему здесь и продолжают двигаться параллельным курсом, – сказал Диану. – Их около двухсот человек. Как вы думаете зачем? – Затевают что-то, – ответил Эль-Мадани. – Уж больно тихо себя ведут. – Может, просто хотят убедиться, что мы уходим из их владений, – с надеждой предположил Побеген. – Не пори чушь! – раздраженно бросил Эль-Мадани. – А что еще нам делать? Нет, у них другое на уме. Я расскажу, что именно. Они ждут, когда мы подойдем к Амгиду. Ждут, пока мы совсем не ослабнем от жажды и голода. Вот тогда-то они и заявят о себе. Они вынудят нас сражаться, а у нас уже и сил не останется. – Merde! Мы и сейчас почти на последнем издыхании. – На это они и рассчитывают. – Думаю, нам следовало бы их опередить. Атаковать их ночью, – сказал Поль, вновь подняв тему нападения. – Заткнитесь! – оборвал его Диану. На следующее утро вдали снова появились туареги, ожидавшие переговоров. Сегодня их было трое. – Это те же самые? – спросил Побеген. – Откуда я знаю? – сердито ответил Диану. – Все эти дьяволы выглядят одинаково. Возьми Мадани. Сходите и узнайте, чего им нужно. Побеген и Мадани отправились по залитой солнцем равнине и вскоре оказались перед тремя туарегами. Побегену не нравилось, что говорить приходится, задрав голову, поскольку туареги восседали на верблюдах. Еще больше ему не нравилось положение солнца, светившего из-за их спин и мешавшего смотреть. Но иного выбора не было. Пришлось щуриться и прикрывать глаза ладонью. – Мы не из племени кель-рела, которое доставило вам столько страданий, – сказал один из туарегов. – Мы слышали, как они жестоко обошлись с вами. Это непростительное поведение. Они злые люди. Мы сами часто воевали с ними. Нас коробит от того, как они поступили с вами. Мы хотим вам помочь. – Каким образом? – с нескрываемой враждебностью спросил Эль-Мадани. – У нас есть финики на продажу. Можем пригнать вам верблюдов и овец. Естественно, за соответствующие деньги. Мы всего лишь бедные кочевники. Такие сокровища нелегко найти в здешних местах. – И какова ваша цена? Туарег назвал сумму, которая была меньше той, что они заплатили. – Я должен поговорить с нашим командиром, – ответил Мадани и перевел слова туарега Побегену. – Скажи ему, что нам нужно подтверждение их добрых намерений, – нашелся Побеген. Мадани сказал. Туареги вполголоса посовещались. Потом один снял с мехари тяжелый мешок и бросил стрелку под ноги. – Мы даем это в знак верности нашему слову. Убедитесь, что мы люди чести, и заплатите столько, сколько мы просим. Завтра утром вы подойдете к колодцам Айн-Эль-Кермы. Там мы вас встретим и привезем остальное. Эль-Мадани и Побеген вдвоем потащили мешок. Трое туарегов смотрели им вслед. – Как охотно они пляшут под твою дудку, – сказал Махди. – Тому, кто набрасывает веревку себе на шею, Аллах всегда посылает того, кто ее затянет, – ответил Тамрит. – Завтра мы ее затянем, – засмеялся Аттиси. Стая голодных людей набросилась на финики, не дожидаясь, пока Побеген их распределит. Голод уничтожил всякое подобие порядка. Приказы оставлялись без внимания. Руки хватали из мешка липкие комья фиников. Люди отталкивали друг друга. Белкасем локтем ударял по зубам и носам соперников, чтобы урвать себе побольше. Ведь фиников могло на всех и не хватить. Полю удалось зачерпнуть горсть для Сандо, однако самому не досталось. Он надеялся, что вечерняя охота Недотепы окажется удачной, но пес устал от ящериц и энергично влез в это столпотворение, намереваясь под шумок разжиться угощением для себя. Побеген смотрел на это безумие и с горечью сознавал, что остатки экспедиции попали к туарегам в зависимость. – Я еще не видел такой алчности, – признался он. – Туареги не успокоятся, пока не выудят из нас все деньги, продавая нам наши собственные припасы. Это унизительно. – Пока мы не дохнем с голоду, какая тебе разница? – спросил Диану. Мусса стремительно двигался на восток, изо всех сил торопя свой маленький караван. Верблюды были нагружены пищей и бурдюками с водой. То и другое он раздобыл в Ин-Салахе. Туда он мчался, делая короткие остановки, чтобы дать отдых своему мехари. Мусса приехал почти ночью, когда масляные лампы уже потушили, а город спал за закрытыми воротами. Муссе не удалось разбудить стражника, поэтому он перелез через стену возле ворот. Стражник храпел на посту и не заметил вторжения. Не теряя времени, Мусса принялся стучать в двери, будить торговцев и покупать необходимое. Он не торговался, поскольку дорожил каждой минутой. Торговцы хорошо его знали и смухлевали лишь чуть-чуть. Еще затемно он покинул оазис, проехав мимо все того же спящего стражника. Путешествие заняло у него всего восемь суток – неслыханно короткое время. Он надеялся, что не слишком опоздал. Без пищи и воды люди в пустыне умирали быстро. Он намеревался выйти на путь французов где-то к северу от Амгида. Это позволит ему двигаться впереди, понемногу оставляя верблюдов и припасы там, где их найдут. Таким образом он проложит «тропу выживания» и позволит остаткам экспедиции добраться до Уарглы. Мусса выбрался на невысокое плато и повел своих верблюдов по трудному пути. Животные упирались, недовольно фыркали и часто останавливались. Четыре раза он был вынужден спешиваться и поправлять их поклажу, уберегая от падения. Переход был тяжелым. Мусса жалел, что отправил Люфти обратно в Абалессу. Сейчас ему бы пригодилась помощь раба. Он достиг вершины плато. Дальнейший путь пролегал по вади. Один из верблюдов в его караване упрямством не уступал ослу. Мусса обернулся, чтобы заставить его идти быстрее, и потому не сразу заметил всадников, бесшумно появившихся впереди и преградивших ему путь. – Мусса, ты, никак, заделался торговцем? Мусса резко натянул поводья. За спиной Аттиси он увидел не менее дюжины ихаггаренов. – Аттиси, если бы это дело касалось тебя, я бы ответил, – столь же резко произнес он. – А поскольку мои дела тебя не касаются, будь любезен, посторонись. Ты мешаешь мне проехать. – Мое дело – французы, – ответил Аттиси, и не думая уступать дорогу. – Я тебя предупреждал. Говорил: возвращайся на юг и не лезь в то, что тебя не касается. Если поклажа этих верблюдов предназначена французам, ты, как вижу, не внял моим словам. Повторяю еще раз: тобол у меня. – А у меня – память о нашей чести. – Затаб, Мастан! Заберите его верблюдов. Двое туарегов подъехали к Аттиси. Мусса выхватил свой тяжелый меч. – Остановитесь! Я не намерен с вами воевать. Оба заколебались, но затем двинулись вперед и встали по обеим сторонам Муссы. Это был известный маневр, который он видел часто. Он не мог двигаться вперед и не мог отступить. Мусса проклинал себя за непредусмотрительность, но в подобной ситуации не мог ничего сделать, кроме расправы с обоими. Мусса смотрел на них, держа меч наготове, но его окружили со всех сторон. Один остановился у него за спиной, отрезав доступ к вьючным верблюдам. Затем обеими руками взмахнул копьем, словно дубиной. Мусса услышал звук и поднял меч, но было слишком поздно. Он свалился с мехари. Така сердито заверещала под колпаком. Туареги остановили своих мехари, чтобы не наехать на лежавшего без сознания человека. Они все знали Муссу. И хотя он встрял в их расправу с французами, никто не хотел причинять ему вред. Аттиси прикинул, как наилучшим образом удержать Муссу от дальнейшего вмешательства. – Оставьте только его мехари и запас воды на два дня. Никакой еды. Сокола отнесите к бурдюкам с водой. Все остальное мы забираем. Когда Мусса снова явится помогать французам, те уже будут мертвы. В живых не останется никто. Колодца Айн-Эль-Керма они достигли глубокой ночью, одолевая последние метры чуть ли не ползком. Огрубелыми пальцами стали разрывать неподатливый песок, пытаясь скорее добраться до водоносного слоя. Люди спорили из-за очереди. Их гербы наполнялись медленно. Водопой верблюдов оставили на потом. Прошел не один час, прежде чем все участники экспедиции смогли утолить жажду. На рассвете знакомый крик стрелка, заменившего моккадема, позвал мусульман на молитву. Недотепа тыкался мордой в Поля, требуя ласки. Поль перевернулся и открыл глаза. Когда они привыкли к сумеречному свету, Поль застыл от ужаса. Вдалеке он увидел длинную угрожающую цепь туарегских всадников с копьями, глядевших на спящий лагерь. – Туареги! – закричал Поль, вскакивая на ноги. Лагерь мгновенно пробудился. Люди хватались за винтовки. Звучали приказы. Цепь туарегов не шелохнулась. – Диану, это наш шанс! – воскликнул Поль, возбужденно указывая в сторону туарегских всадников. – Смотрите, где они стоят! Они в уязвимом положении. Если действовать быстро, мы сумеем занять позицию на возвышении! Пятнадцать человек с одного фланга, пятнадцать с другого, остальные цепью по фронту. Они попадут под перекрестный огонь. Если нам не удастся уничтожить их всех, мы нанесем им ощутимый урон и заставим отступить! Нельзя упускать такой момент! Диану вел себя так, словно ничего не услышал.