– Побеген! – крикнул лейтенант, отталкивая Поля. – Занять оборону! Выстроить огневой рубеж! Пока сержант выполнял приказ, туареги начали исчезать, уезжая в северном направлении. Вскоре от них не осталось и следа. – Видите? – спросил Диану. – Мы бы ничего не могли с ними сделать. Слишком поздно. Они не хотят попадать под огонь наших винтовок. Не хотят сражаться с нами в этих местах, – торжествуя, но с оттенком неуверенности объявил лейтенант. Он оглянулся, желая видеть, согласны ли с ним остальные. Эль-Мадани смотрел в другую сторону. Побеген был чем-то занят. Лица Брама и Маржоле оставались бесстрастными. – Конечно, они не хотят попадать под огонь наших винтовок, – подхватил Поль. – Потому-то мы и должны были дать им бой. Он был зол и пытался сообразить, как ему следует действовать. Он вспомнил слова стрелка Мустафы бен Жарди: «Мы хотим, чтобы вы знали: мы готовы пойти с вами и сражаться, как надлежит мужчинам… Мы готовы подчиняться вашим приказам». Это означало бы бунт. Но это же могло оказаться единственным способом выжить. Теперь Поль не сомневался, что Диану вообще не намерен сражаться. Лейтенант способен лишь убегать от туарегов. В этот момент показались три мехари, двигавшиеся с юго-востока. – Те же, что и вчера, – сказал Диану, следя за их приближением. – Насчет людей не уверен, но я узнал верблюдов. Туареги везли тяжелые мешки. Подъехав ближе, они сбросили мешки на землю, подняв облако пыли. Эль-Мадани и Побеген двинулись им навстречу. – А где овцы и верблюды, которых вы обещали? – спросил Эль-Мадани, пока Побеген отсчитывал деньги за финики. – Сейчас кель-рела находятся слишком близко отсюда, – ответил один из туарегов. – Их намного больше, чем нас, и нам с ними не справиться. Днем, когда они будут далеко, мы снова приедем. Туареги взяли деньги и уехали. Позабыв о дисциплине, стрелки бросились к мешкам с финиками. И вновь люди потрошили мешки, вновь их руки остервенело хватали темные сладкие комки. На этот раз фиников с избытком хватало всем, но оголодавшие люди все так же ссорились, стараясь заграбастать побольше. И опять Белкасем разбивал носы и ставил синяки, набивая свой мешок. Недотепа крутился под ногами, подхватывал то, что падало, и мгновенно съедал. Поль взглянул на объятых жадностью спутников и счел за благо обождать. Его желудок настолько сузился, что несколько минут роли не играли. Он решил обойти лагерь по периметру и убедиться, что туареги действительно уехали, а не задумали какой-нибудь вероломный фарс. Та же мысль была и у Эль-Мадани, который двинулся в другую сторону. Многие погонщики-шамба сидели не шевелясь, хмуро поглядывая на одичавших людей, дерущихся из-за еды. Диану, Брам и Маржоле развели костерок и бросили свои финики в кипящую воду, чтобы размягчить. Побеген пытался накормить Сандо. Завершив обход, Поль и Эль-Мадани встретились на дальнем краю лагеря, между колодцем и местом, где недавно стояли цепью туареги. Оба сели под тенью скалы, прикрывавшей их спины. – Странно все это, – сказал Поль. – Одни туареги держатся поблизости, пытаясь расправиться с нами. Другие продают нам еду. Не понимаю. – Это не место для понимания, – усмехнулся Эль-Мадани. Поль задумался над ответом сержанту. Эль-Мадани был самым опытным из алжирских стрелков и самым уважаемым. Поль верил этому человеку. Теперь требовалось узнать, как поведет себя Эль-Мадани, если Поль попытается низложить Диану и взять командование на себя. Остальные пойдут за сержантом. – Тут ко мне подходил Мустафа бен Жарди, – начал Поль, и Эль-Мадани вскинул брови, но промолчал. – Он говорил, что мы упустили шанс дать туарегам бой. Тогда я счел его слова неуместными. Мустафа сказал… Поль не закончил фразу. Грянули выстрелы. Послышались крики. Поль и Эль-Мадани вскочили, сжимая винтовки. Оба смотрели в сторону лагеря, ожидая увидеть нападение. Но туарегов не было и в помине. Зато в лагере, казалось, все сошли с ума. Люди кричали, подпрыгивали, царапали себе лица и глаза, срывали с себя одежду и набрасывались друг на друга. Не веря своим глаза, Поль смотрел, как Диану очумело бегал вокруг костра, паля из винтовки в воздух. – Что за чертовщина? – спросил Поль, недоуменно глядя на сержанта. Эль-Мадани трусцой двинулся к центру лагеря, потом убыстрил бег. Казалось, он о чем-то догадался. – Клянусь Аллахом, я должен был это предвидеть! Туареги все-таки напали на нас, только по-другому. Есть растение, которое у них называется эфелеле. Это белладонна. Они отравили финики. Поль и Эль-Мадани помчались в гущу кошмара. Хаким кричал и бился в судорогах. Он не узнал Поля и с нечеловеческой силой оттолкнул от себя, затем бросился на угли костра, завывая и вырывая себе волосы. Поль быстро вытащил парня и затушил дымящуюся одежду. От рук и ног Хакима валил дым, а сам он отчаянно норовил встать. – Дьявол! – хрипло кричал парень, голос которого изменился до неузнаваемости. – Вон он! Там! Я должен его прогнать. Хаким снова бросился к огню. Полю не оставалось иного, как ударом лишить его сознания. Оторвав от ближайшего мешка два куска веревки, он быстро связал Хакиму руки и ноги. Несколько стрелков побежали в пустыню, на бегу снимая одежду и пытаясь унять огонь, бушующий внутри. Поль сумел задержать двоих, но вразумить их было невозможно. Оба бредили, что-то истерично выкрикивая и сопровождая слова стонами и всхлипываниями. Полю пришлось угостить их тумаками и только так остановить. Эль-Мадани навалился на Диану и вырвал у него винтовку. Побеген набивал себе рот песком. Обоих пришлось связать. Брам, бывший денщик подполковника, кособоко ходил по кругу, неуклюже выворачивая ноги. Он пытался что-то сказать, но лишь давился словами. Потом он дико захохотал, и в уголках рта выступила пена. Поль потряс его за плечи, пытаясь успокоить. На лице Брама отразился ужас. Глаза сделались дикими, словно он увидел призраков или пустынных драконов. Поль был вынужден влепить ему пощечину. Брам тяжело осел на песок и заплакал. Поль отвернулся в поисках веревки, и в этот момент Брам накинулся на него. Он кричал что-то невразумительно, ударяя Поля камнем по спине. Откуда-то появился Эль-Мадани, схватил Брама за руки и держал до тех пор, пока Поль его связывал. Сам Поль, словно дервиш, кружился по лагерю, пытаясь гасить очаги безумия. Он отчаянно нуждался в дополнительной помощи. Здоровые люди, не успевшие съесть фиников, сидели, оцепенев от ужаса. Поль накричал на них, после чего сильно ударил одного, пытаясь выбить из паралича. Это подействовало, и они пришли в движение. Четверым Поль приказал нести караул на случай возможной атаки туарегов. Несколько человек спешно отправились к колодцу за водой. Кто-то взялся рвать одежду на лоскуты, чтобы связывать отравившихся. Остальные пытались утихомирить жертв, которые бродили по лагерю или устраивали дикие пляски. Один стрелок едва не забил прикладом винтовки товарища, потом повернул оружие на себя. Отравившиеся корчились на песке, плакали навзрыд, обнимали винтовки или сжимались в тугие комки. Шамба провалился головой в колодец и захлебнулся. Времени на раздумья у Поля не было, он успевал только отдавать приказы. Главное – сохранить здравомыслие. За полчаса всех наиболее буйных связали и уложили рядом друг с другом на земле. Их корежило и выворачивало наизнанку. Они силились разорвать путы и кричали на демонов, которых видели только сами. У них вздымались животы, они дышали с трудом. От покрасневшей кожи веяло жаром, зрачки были расширены. Только Сандо не издавал никаких звуков. Он прерывисто дышал, скользя отсутствующим взглядом по сторонам. Руки и ноги инженера слегка подрагивали. Когда Хаким пришел в себя, внутри у него все горело. Голова дергалась из стороны в сторону. Поль старался успокоить парня, однако Хаким по-прежнему его не узнавал. На лице и шее выступила зловещая сыпь. Живот раздуло. Поль хотел его напоить, однако Хаким не мог глотать. Открыв глаза, он в ужасе закричал: – Я ослеп, ослеп! Он отчаянно пытался высвободиться из веревок. Поль был бессилен чем-либо ему помочь. Лагерная какофония преследовала Поля на каждом шагу. Взрослые мужчины хныкали и плакали, как дети. – Я хочу умереть, – повторял сквозь стиснутые зубы Мустафа бен Жарди. – Убей меня, убей меня, милосердный Аллах, прибери меня к себе! Не оставляй меня на этом свете. Пошли мне смерть. Умоляю! Мгновенную смерть! Чтобы отвлечься, Поль отошел и стал помогать другой жертве. Вскоре Мустафа замолчал. Кто-то из стрелков не выдержал его стенаний и несколько раз ударил Мустафу прикладом винтовки. Это подействовало. Сделав все, что было в его силах, Поль в изнеможении повалился на песок. И тут его настигла жуткая мысль, заставив снова подняться на ноги. Он торопливо зашагал по лагерю, идя мимо связанных жертв. Те, кто остался здоровым, тихо переговаривались, боязливо озираясь. Поль вертел головой, высматривая, ища и надеясь. – Недотепа! – Он старался убрать из голоса панику, но ответа не было, а в животе разрастался тугой узел страха. – Недотепа! Черт, ну куда же запропастился этот пес?! Поль умоляюще смотрел на спутников. Люди пожимали плечами и качали головой. Он побежал к колодцу и скалам, начинавшимся за колодцем. Ничего. – Недотепа! А потом он увидел. Недотепа едва сумел выбраться на равнину. Наверное, пес выискивал тень, когда его накрыло. Задние лапы отказали, и он пополз, оставляя широкий след на песке. Потом то же случилось с передними. Когда Поль его нашел, пес неподвижно лежал на песке. Глаза оставались открытыми, но жизнь из них ушла. Поль сел и осторожно положил голову Недотепы себе на колени. Он покачивался взад-вперед, гладя золотистую собачью шерсть. А потом пространство над колодцем Айн-Эль-Кермы всколыхнулось от его душераздирающего крика. С вершины дальнего холма туареги молча наблюдали за тем, как эфелеле сделал свое дело, превратив французскую экспедицию в обезумевшее стадо. Аттиси приказал не нападать на нее. Вскоре представится более благоприятный момент, а пока пусть варвары сполна насладятся его ядовитым угощением. Жара только усугубит действие отравы. На многих туарегов это произвело гнетущее впечатление. Тахер направился к своему мехари, решив вернуться на юг. – Ихаггаренам не свойственно травить противников, – сказал он. – Мусса был прав. Это бесчестный поступок. – Можешь уезжать, – пожал плечами Аттиси. Он не мог силой приказа удержать Тахера и еще дюжину тех, кто собрался уехать. Они вправе возражать. С ним останется достаточно мужественных воинов, и они завершат начатое. Аттиси перебрался на склон другого холма. Тот был значительно ближе к Айн-Эль-Керме. Там стояли Тамрит и Махди. – По варварам нанесен второй удар, – сказал он. – Вскоре мир узнает о силе сынов пустыни. Ахитагель будет доволен. Махди его не слушал, глядя на одинокую фигуру человека, на коленях которого покоилась голова мертвой собаки. Эта сцена всерьез тронула его. Ему было жаль собаку. Поль споткнулся и рухнул на колени. Мышцы ног дрожали от напряжения. Стремясь поскорее достичь Амгида, отчаявшиеся люди решились на длительный ночной переход. Самых слабых усадили на верблюдов. Пристроить Хакима было уже негде, и Поль нес его на спине. Сандо умер. Этого никто не заметил, пока его тело не соскользнуло и не повисло под брюхом верблюда. У них не было ни лопат, ни времени, чтобы вырыть настоящую могилу. Поль горстями черпал песок и засыпал тело инженера, пока кожа на руках не покрылась кровавыми трещинами. Он не пролил ни слезинки, ибо привычные эмоции сменились отупением. – Je suis désolée[75][Мне очень жаль (фр.).], – прошептал Поль. – Сандо, я сожалею, что не смог сделать для вас больше. Простите, что не читаю по вам молитвы. Диану и Побеген немного оправились и хотя бы могли самостоятельно идти. Брам и Маржоле брели вместе, помогая друг другу и как-то ухитряясь не выронить винтовки, хотя постоянно спотыкались и почти не соображали. – Яд эфелеле действует долго, – говорил Эль-Мадани. – Полное выздоровление наступит только через несколько дней. Колонна находилась в ужасающем положении. Люди были измотаны и деморализованы. Времени на отдых всегда оказывалось недостаточно. Вскоре недосчитались пятерых умерших или пропавших без вести. Более тридцати особо сильно пострадали от яда. Они и через два дня оставались полубезумными, что-то бормочущими себе под нос. Их приходилось подталкивать или тащить в нужном направлении. Поль не раз наблюдал, как стрелки бросали свои винтовки и продолжали путь совершенно незащищенными. Некоторые делали это из-за поражения ядом, попросту забыв, зачем нужно оружие. Иные – вполне осознанно, поскольку начинали сдавать позиции. – А какая разница? – выслушав упрек Поля, спросил один из таких. – Разве винтовка справится с дьяволом? Как можно стрелять в того, кого не видишь? Как можно убить того, кто не умирает? Эти слова взбесили Поля. Он выхватил пистолет и помахал перед лицом стрелка: – Ты готов бросить оружие, чтобы враги подобрали твою винтовку и обратили против нас? Голос Поля разносился окрест. Он выстрелил в воздух. Оторопевшая колонна прекратила движение. Никто еще не видел младшего лейтенанта де Вриса в таком состоянии. Казалось, общее безумие захватило и его. – Нам противостоит не дьявол! У этих людей нет никаких сверхъестественных сил! Они – примитивные дикари! Слышишь? Пули их убивают! Любого, кто посмеет бросить оружие, я лично застрелю! Это понятно? Стрелок робко кивнул и нагнулся за винтовкой.