Адмирал продолжил свой доклад. — Предлагаю также вернуть в Метрополию эскадру адмирала принца Фусими Хироясу, которая крейсирует у Карафуто. Она несёт неоправданные потери, при этом есть большие сомнения в том, что она там хоть как-то эффективна. А судя по резко испортившейся погоде, мы уже если не входим в зиму там, то уже практически на пороге. Так что если русские и решаться на высадку десанта на остров, то местный гарнизон имеет достаточно укреплений и вооружения, чтобы спокойно отбить атаку. Эскадра же принца Фусими должна присоединиться к основным силам адмирала Симамуры Хаяо в рамках подготовки к генеральному сражению с русско-итальянской эскадрой после того, как британская эскадра соединится с нашим флотом. Регент кивнул. Да, в нынешней обстановке результаты возможной высадки русских на Карафуто большого значения уже не имели, лишь растягивая их силы. Да разведка, в лице полковника Кэндзи Доихара, докладывает, что в Императорской Гавани на материке продолжается накопление сил и средств десанта. Но не является ли это дезинформацией сказать было пока невозможно. Вновь обратив свой взор на исполняющего должность главы военной разведки полковника Кэндзи Доихара, Регент уточнил: — Полковник, насколько мы можем быть уверенны в том, что русские не высадятся на Карафуто до весны, или, по крайней мере, в ближайшие две-три недели? Тот поднялся и поклонился. — Точных сведений нет, но в Императорскую Гавань эшелоны с грузами и личным составом прибывают ежедневно, особенно ночью. Светомаскировка достаточно тщательно соблюдается, так что нам непросто оценить численность и состав прибывших ни методом аэронаблюдения, ни при помощи лазутчиков на местах. Тем более что русская ВКР «Смерш» работает весьма эффективно, это нужно признать. Предварительно — у русских достаточно сил для высадки на трех-четырёх участках побережья Карафуто одновременно, и для удержания плацдармов без внешнего снабжения ориентировочно на протяжении суток. Но есть сомнения, что русскому командованию удастся за эти сутки что-то сделать в части деблокады высадившихся, так что все они обречены на гибель не позднее чем через 24-36 часов после высадки. Кивок. — Благодарю вас. Продолжайте, адмирал. Того Хэйхачиро подвёл итог: — Итак, я вновь подчеркиваю — без вступления в официальную войну Великобритании и без начала исполнения официальным Лондоном своих союзнических обязательств, нам будет очень и очень трудно выиграть эту войну. Поэтому, любой ценой нам нужно участие Англии в этой войне на нашей стороне. Лондон должен выполнить свои союзнические обязательства. В конце концов это не только наша война, и поведение британцев вызывает неоднозначную реакцию и на флоте, и в армии, и в обществе в целом. Хирохито знал о плане британских правительства и Адмиралтейства спровоцировать русских на прямую атаку английских судов и боевых кораблей в конвое. Однако, русские могли и не клюнуть. Да, потеряли бы лицо, но что варварам до этого? Но, в этом случае Туманный Альбион традиционно останется в стороне, а сыны Аматэрасу останутся один на один со сворой разъярённых противников. И тут как бы действительно не пришлось вновь искать неофициальные пути контактов с Михаилом, причём минуя всяких ненадежных посредников. Радует хотя бы то, что самый надёжный посредник вдруг сам свалился с неба прямо в их руки. * * * ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 3 ноября 1921 года. — Какова наша официальная позиция по поводу пленения маркизы Берголо и унтера Ревякиной, Государь? Что мы сообщаем в прессу, сообщаем ли что-нибудь, и, соответственно, какую линия проводим? Министр Информации граф Суворин вопросительно смотрел на меня. Хороший вопрос. Качественный. В теории, это дело можно было бы поручить головорезам из ССО графа Слащёва найти её и эвакуировать, но мы пока даже не знаем, на каком из кораблей держат пленниц, не говоря уж о каютах заключения и прочих планах трюмов. А устраивать операцию спасения на дюжине вражеских боевых кораблей одновременно решительно невозможно. К тому же там сейчас шторм, снег, да, и, как-то далековато от материка. К тому же, само наличие Ольги «на одном из кораблей эскадры» неизбежно должно было снизить нашу активность в части атак их соединения. Такой вот живой щит от наших атак. Пусть и со всеми возможными на корабле удобствами. Посему, сейчас нужны иные варианты. — А что подсказывает вам ваш профессиональный цинизм? Всемогущий Министр слова склонил голову. — Всё, что пожелает Ваше Всевеличие. Мы сможем отыграть и так, и эдак, равно как и потом отыграть назад. Пока поле возможностей открыто. Но чем больше мы будем метаться, тем больше сомнений и пересудов будет в массах. Генеральную линию нужно избрать и тогда я под неё представлю план и весь необходимый пакет действий. Качаю головой. — Вы не на пресс-конференции, граф. Не уходите от заданного вопроса. Итак, что бы посоветовали вы со всем цинизмом и максимальной эффективностью? — Могу я узнать, проходят ли какие-то переговоры или были ли хотя бы какие-то контакты через посредников между нами и Токио в части передачи нам маркизы Берголо с её коллегой? Или, быть может, какого обмена пленными? Нам, кстати, есть кого им предложить взамен? Хмуро смотрю в окно. — Что вам сказать, Борис Алексеевич. Как таковых, никаких переговоров нет. Во всяком случае, пока. Прямых контактов тоже нет. Есть только сообщение, переданное секретной почтой по дипломатическим каналам через МИД Швейцарии. Которая, кстати, дала предварительное согласие и дальше выступать посредником между нами. Что касается, на кого бы из японцев мы могли бы их равнозначно обменять, то нужно порыться по сусекам, так, сходу, я не отвечу. Понятно, что это была хорошая мина при плохой игре, но у меня не было в плену адмиралов и членов их Императорской Фамилии. Понятно, что Ольга лишь капитан ИВВС, но она знатная особа из золотой обоймы и мать старшего сына русского Императора. Вряд ли японцы проявят жест доброй воли и не захотят что-то взамен. Что-нибудь типа «месяц не бомбить порт Сейсин, беспрепятственно позволяя вывозить и доставлять уголь из Кореи в Японию. Пусть в оговоренных объемах и по четко установленному маршруту. Или, захотят вот что-то в таком вот духе. Конечно, я мог бы наступить на горло собственным чувствам и заявить что-то типа знаменитого сталинского: «Мы солдат на фельдмаршалов не меняем!» Но тут были нюансы. Во-первых, скажи я такое, меня просто не поймут в тусовке. На поле боя могли гибнуть миллионы солдат, в бою могли гибнуть и аристократы, это война, тут ничего не попишешь, так всегда было, есть и будет. Но заявить такое! Это просто скандал и сомнения среди людей нашего круга в психическом здоровье заявившего. Да и с чего заявлять-то? Подумаешь — плен! Тем более плен в бою, и она не сама подняла руки, а была захвачена в бессознательном состоянии, так что все законы чести соблюдены от и до. И как-то не было в эту эпоху принято аристократию вообще, и высшую аристократию тем более, как-то гнобить в плену. Среди аристократии всё ещё действовал дух средневекового рыцарского кодекса, который не предусматривал обычного статуса пленника для оруженосцев и ближайшего круга попавшего в плен аристократа. Их старались не слишком отделять от своего сюзерена, оставляя их ему в качестве обслуги и компаньонов. К тому же выкупая синьора, выкупали и его окружение. Да и насколько я знал самурайские порядки, Ольга для них не просто аристократка с красивым носиком, но и онна-бугэйся — женщина-воин благородного происхождения, обученная военному искусству и лично принимавшая участие в битвах. Что-то типа женщины-самурая, хотя это и неправильный термин. Так что тут-то я был более-менее спокоен, ни Ольге, ни Ревякиной ничего не грозило в принципе, иначе это потеря лица для «принимающей стороны». Максимум, что могли с Ольги истребовать, так это слово, что она не будет пытаться бежать. В общем, ей ничего не грозило. Вопрос был лишь в сроках того, когда она вернётся в Россию, и о степени роскоши «условий её содержания». Равно как ничего бы не грозило моему сыну, окажись он в японском (германском, британском и т.д.) плену, равно как ничего не грозило бы в таком же случае и сыну Хирохито. Так что, сталинская фраза про солдата и фельдмаршала, в этой тусовке точно не была бы не то что принята, но и даже понята. А вот мой авторитет, и прочие мои акции покатились бы вниз. Но тут начиналась куда более тонкая игра. Новая Большая шахматная партия. Я уже вижу её контуры сквозь «туман войны». И за всем этим будут внимательно наблюдать все основные королевские дома и главы Великих Домов тоже. И все будут оценивать, не потерял ли я свою хватку? Где дал слабину? Где перегнул палку? Как там у полковника Киплинга? Акела промахнулся? И теперь его можно есть. Японцы, это всё, конечно понимают. Хирохито отнюдь не дурак. Ох, Ольга-Ольга, не сиделось же тебе в Новом Илионе… — Государь, мы можем попробовать принудить официальный Токио их освободить. Поднимем героическую шумиху в европейской и мировой прессе, и они не посмеют… Ну, не буду же я Суворину объяснять всю глубину наших глубин. Многие знания — многие печали. Отрицательно качаю головой. — Нет, граф. Это ничего не даст. Они туда не на прогулку летали и не с научными целями. Они летали в составе с другими бомбить японцев. И видимо кого-то разбомбили. Так что мировая шумиха не даст ничего, кроме героических портретов в газетах, которые, могут сослужить нам дурную службу. Суворин вопросительно слегка изогнул бровь в немом вопросе. Поясняю. — После шумихи японцы, если в чем-то уступят нам, просто потеряют лицо. Поэтому или вопрос обмена отложится на неопределённый срок, или цена такого обмена для нас станет просто заоблачной. Так что, пока нет, граф. Ждём развития событий. * * * ЧЕХИЯ. КАРЛОВЫ ВАРЫ. 4 ноября 1921 года. Наместника Туркестана Великого Князя Николая Константиновича и его супругу Надежду Александровну было трудно чем-то поразить в Карловых Варах. Курорт, как курорт. Они за последние три года уже взяли себе за привычку отдыхать в бархатный сезон на одном из курортов Империи Единства, а поскольку протяженность береговой курортной линии с севера на юг измерялась тысячами километров, от «глубокого севера» — Крыма и Кавказа, до самого южного юга — почти до самой Сирии, то они всегда могли позволить себе подобрать курорт где был тот самый бархатный сезон именно в этот момент. Со всем возможным разнообразием климата, природы и достопримечательностей из этого многообразия вытекающим. Тем более что дела часто заставляли сдвигать время отпуска, так что в этом плане было не только очень удобно, но и вносило приятное разнообразие в их отдых. Вообще же, разгром Османской империи весьма укрепил позиции России. Да, что там говорит, ведь Россия буквально ворвалась в Средиземное море! Так что многочисленные курорты были лишь приятным бонусом к победе. Жена легонько сжала руку супруга, указав глазами на идущую почти параллельно им, но по другой дорожке, пару. Декоративные кусты разделяли их, но дорожки явно сходились у плещущегося водой фонтана впереди. Николай Константинович и Надежда Александровна до цели дошли первыми. Струи воды весело журчали, брызгами переливаясь в свете солнца всеми цветами радуги. Подошла и вторая пара, светски приветствовав друг друга. — Артур, искренне рад приветствовать вас. — Благодарю, Ники. Приветствую вас Надежда. Позвольте вам отрекомендовать мою дочь — леди Патрицию Рамзей. Молодая женщина сделала книксен. Русские церемонно кивнули по праву старшинства по возрасту. Да, скандальное замужество за простолюдином лишило её титула «Её Королевское Высочество и принцесса Британии и Ирландии», но что это меняет по существу? Николай Константинович не удержался от мимолётного, но придирчивого взгляда на Патрицию. Что ж, когда-то и Миша засматривался на неё, и кто знает, как бы повернулась бы судьба Европы и мира, если бы на русском троне сейчас была не итальянская принцесса Иоланда, а британская принцесса Патриция. Но, как любит говорить тот же Миша, история не терпит сослагательного наклонения. Просто интересно, жалеет ли сама Патриция, что всё сложилось именно так, а никак не иначе? Ведь она определённо умна, этого у неё не отнять. И что у неё в голове — Бог весть. Женщины есть женщины, а душа их — загадка. Вслух же он заметил: — Говорят, что Карлсбад уже не тот, что был до Великой войны. Бывший генерал-губернатор Канады сокрушенно проворчал: — Да, дорогой Ники, это так. Карлсбад уже не тот. Совсем не тот, откровенно говоря. Сейчас много чего испортилось. Курорты, мода, нравы. Всё уже не так, как в старые добрые викторианские времена. Мельчают люди. Суета какая-то появилась, даже на самом верху появилась, что уж говорить о низах. Великий Князь кивнул, соглашаясь. — Да, Арти, тут я с тобой полностью согласен. И года не проходит, как наши братские страны не оказываются на грани войны. Ну, куда это годится? Разве можно было себе представить это в старые добрые времена?