— Вот что, лейтенант, давай-ка иди, поспи. А я тут. — Товарищ, подполковник, да вы ведь тоже ночь не спали… — Иди, я сказал, — прикрикнул на него Булавин. — Хорошо, — Иноземцев, не стал больше пререкаться со старшим по званию. — Здесь два матраца, товарищ подполковник, так что не замерзнете. — Давай перенесем их повыше, мне нужен хороший обзор. Булавин и Иноземцев перенесли матрацы на место повыше, положили их на бывшую деревянную стену сарая. — Все иди. Пока спокойно, отдыхай, — Булавин отослал Иноземцева в бункер. Атмосфера на сгоревших обломках сарая была отвратительной: сильно пахло гарью, и кое-где еще шел легкий дымок. Несмотря на гарь, воздух был сырой и холодный. Булавин лег на один из матрацев, вторым укрылся. Не комфортно, но жить можно. Интересно, а почему она никого не нашла, подумал Булавин про Ольгу Беленко. Еще молодая, красивая, умная, но одинокая. Хотя да, таким всегда трудно найти спутника жизни: слишком завышенные требования к нашему брату. Эх, был бы помоложе…. Забудь, Ульрих, приказал он сам себе, Мурманск хоть и небольшой город, но мужиков там хватает, и получше тебя. С ее-то данными можно и генерала захомутать. Все хватит об этом, сейчас надо думать о том, как достойно вылезти из этого дерьма. Булавин взял в руки бинокль. На позиции норвежцев тишина. Ни единого шевеления. Даже часового не выставили, усмехнулся Булавин, уверены, что мы их не тронем. Нет, ребятки, вы еще обломаете о нас зубы. Постепенно голова Булавина начала клониться к земле, на все тело навалилась тяжесть, глаза сомкнулись сами собой…. Он посмотрел на руки, они были вымазаны в саже. Черт, как это я успел так измазаться. Надо бы сходить к морю, помыть. Он встал, пошел к берегу. Идти было почему- то тяжело, он буквально волочил ноги по земле. Норвежцы увидят, мелькнуло в голове опасение. Да нет, Иноземцев сказал, дрыхнут. Он подошел к морю, волны окатили ступни его ног, они сразу замерзли. Вдруг из моря вышел некто. Он двигался прямо на Булавина. Этот некто был в химзащите, но был похож на космонавта. Это что же, новый противогаз. Беленко говорила, что уже разработан новый противогаз, со своим запасом воздуха. С ним можно ходить даже на Луне. Вдруг стало тяжело дышать, в горле и в носу появилась какая-то вонючая гарь, запершило. Черт, это что же, подхватил зарин? Нужен антидот, немедленно! «Космонавт» заговорил голосом Беленко: «Я же вам говорила, фильтр надо периодически прочищать, спирт для чего вам дан?». Дышать стало уже невозможно, Булавин почувствовал, что задыхается и скоро потеряет сознание. Он услышал иностранную речь. Кто это? Англичане, да нет, не похоже, Какой-то другой язык. Черт, да это же норвежцы… Наконец, он проснулся. Было светло. Глаза слезились, а в лицо шел удушливый дым от тлеющего паралонового матраца. Блин, на что же мы положили матрац?! Он резко сел, стал дышать полной грудью. Чуть не сгорел на матраце во время сна, ужаснулся Булавин. Да уж! Боевой офицер называешься. Он хотел подняться, но снова услышал резкие команды на норвежском языке. Булавин отполз от тлеющего матраца, подполз к оконной раме, лежащей на ребре и вертикально, стал наблюдать за тем, что творилось на позиции норвежцев. У входа в бункер, который теперь был разрушен и завален обломками цементных глыб, на нескольких опорах стоял подъемный кран со стрелой высотой метров пять. Он был похож на паука, который нацелился на свою жертву. Корабельный кран для загрузки ракет на судно, понял Булавин. Он вспомнил, что в каком-то журнале «Военное обозрение» видел такой кран на фото. Стрела крана, словно длинный щупалец, шла в направлении разрушенного входа в бункер, ее конец зависал над грудой каменных обломков. Двое норвежских моряков обвязывали тросами большую рваную глыбу. После того, как закончили обвязку, один из матросов поднял руку вверх, другой матрос с пультом в руках стал манипулировать стрелой. Глыба медленно поднялась в воздух, поплыла в направлении большой кучи таких же обломков рядом с входом в бункер. Руководил разбором образовавшегося завала в бункер офицер-бородач. Он давал морякам какие-то короткие команды, значение которых Булавин не знал, но догадывался о них по ситуации. Капитан Свенгсон стоял поодаль и наблюдал за развалом завала. Ч-черт, еще немного и они разберут завал и полезут в бункер! Эта мысль резанула по сознанию Булавина. Он быстро подполз к краю шахты, стал даже не спускаться, а падать по веревке вниз. Ладони обожгло. Они мгновенно стали горячими. Когда ноги коснулись пола шахты, посмотрел на руки, на ладонях были кровавые полосы. В жилом модуле было спокойно, только тихо урчал движок, давая энергию двум лампам над длинным обеденным столом. — Застава, подъем! Тревога! — непривычно громко закричал Булавин. Через минуту вокруг него собрались все члены группы ликвидаторов, вышел даже подполковник Самойлов. Все напряженно смотрели на Булавина. Они смотрели на него как на командира, готовые выполнить любой его приказ. От этого тяжесть ответственности навалилась на Булавина почти физически. Он понял, что от того, как он сейчас поступит, какое примет решение, насколько грамотно он будет руководить этими людьми — от этого зависит не только, выполнят ли они поставленную перед ними задачу, но и жизнь этих подчиненных ему людей. Весь его опыт, как жизненный так и боевой, приучил его в стрессовых ситуациях собирать волю в кулак, трезво оценивать ситуацию и принимать единственно верное решение. Но такие решения он принимал во время учебных тревог, когда надо было действовать по инструкции, когда весь алгоритм поведения расписан по секундам. Здесь была совершенно другая ситуация, непривычная, со многими неизвестными и тем более непредсказуемыми последствиями от тех шагов, которые он предпримет. Он еще не знал, что скажет, но он знал, что сказать надо четко, убедительно, чтобы ни у кого не возникло сомнений в правильности принимаемых им решений. — Довожу сложившуюся обстановку, — ровным голосом начал Булавин. Неожиданно он успокоился, а решение постепенно выкристаллизовалось в его голове. — Противник, норвежские моряки, сейчас с помощью техники разбирает завал к входу в бункер. Через час-полтора он расчистят проход и ворвутся в бункер. Наши действия: Первое. Оборвать лифтовой трос, чтобы они по нему не могли проникнуть через шахту лифта вовнутрь. Капитан Крутихин! — Я, — четко откликнулся пограничник. — Это сделаете вы. — Есть! — Майор Беленко! — Я. — Вы сейчас заложите пластид на границе между верхним этажом и жилым модулем и взорвете лаз между этими этажами. — Есть! — четко ответила майор-химик. — Лейтенант Иноземцев! — Я! — Через шахту для пуска боевых ракет выбираетесь наверх, занимаете позицию на оборудованном НП и, когда противник полезет в бункер, огнем отрезаете ему путь в бункер. — Есть! — Мы с Малышкиным спускаемся в помещение склада и начинаем термическое уничтожение зарина. — Я с вами, — неожиданно воскликнула Беленко. — Ольга Вячеславовна, мы вдвоем справимся. — Нет! — Решительно заявила Беленко, — уничтожение отравляющих веществ на складе — это в первую очередь мое задание, и я должна присутствовать на конечном этапе операции. И, пожалуйста, товарищ подполковник, не спорьте. — Хорошо, — устало выдохнул Булавин, — тогда я вам помогу взорвать выход на верхний этаж. — Договорились. — Вопросы! — резко спросил Булавин и обвел всех взглядом. — Товарищ подполковник, — Иноземцев выступил вперед, — а если норвежцы ответят огнем на мои выстрелы, и все равно полезут в бункер, что мне делать? — Стрелять на поражение. Вся ответственность на мне. Вы выполняете мой приказ. — Булавин, вы что творите? — прошипел подполковник Самойлов, — вы отдаете отчет своим действиям? Это же международный военный конфликт мирового масштаба. — Я отдаю отчет своим действиям, товарищ подполковник, — ровно произнес Булавин. — История нас рассудит. А вы можете уже начинать писать рапорт в отношении меня. — Ну и ну! — покачал головой Самойлов и направился в свою комнату. — Ольга Вячеславовна, берите пластид и пойдемте к лестнице наверх. — Да конечно. Вдвоем они быстро заложили взрывчатку. Взрыв в помещении бункера прогремел гулко. Когда пыль рассеялась, они увидели, что лестница, ведущая наверх, лежала искореженная на цементном полу. — Ну вот, это даст нам несколько минут форы, — удовлетворенно произнес Булавин. — Ульрих, что у вас с руками? — воскликнула Беленко. — Спускался неправильно по веревке. — Давайте я вам перевяжу, — она вынула из своей аптечки бинт. — Да ерунда, Ольга Вячеславовна. Не до этого сейчас. — Это займет две минуты, давайте руки! Быстро! — прикрикнула она на него. Булавин протянул ей ладони. Она перевязывала ему ладони аккуратно и умело. Женские пальцы касались его рук, отчего Булавину было приятно. — Ну вот, все, — она свернула остаток бинта, положила его в аптечку, улыбнулась Булавину, — а теперь на задание. — Малышкин, — Булавин поискал глазами солдата. — Я здесь, товарищ подполковник, — Малышкин вышел из тени на свет. — Вперед! — Булавин решительно направился к складу. Глава XXXIII Лейтенант Иноземцев занял ложбинку на возвышенности острова. Место, куда он с Булавиным перенес матрацы, для огневой позиции не подходило: матрацы дымили и воняли. Кроме того, сектор обстрела был слишком узкий. Теперь же норвежцы были перед ним как на ладони. Его они не видели, а он их видел прекрасно. Норвежские нарушители работали упорно и методично. Они убирали большие камни с помощью крана, мелкие камни сгребали в сторону лопатами. Иноземцев напряженно смотрел за действиями противника, периодически перекладывая автомат из одной руки в другую. Он не боялся, но волнение присутствовало. А куда же без него?! Лейтенант-пограничник не раз участвовал в патрулировании острова Франца Иосифа на пограничном катере, неоднократно задерживал норвежских рыбаков в своих водах. Но там все было ясно: нарушитель появился — задержать! Кроме того, начальство всегда было рядом, и в любую минуту он мог связаться с ним, получить, так сказать, ценное указание. Сейчас все по-другому. Он должен действовать один, без начальства, и не просто задержать гражданских лиц, а стрелять на поражение по военным морякам. А это уже другой коленкор. Как только он занял огневую позицию, в бункере раздался сильный взрыв. Взорвали лестницу с первого этажа, понял Иноземцев. Норвежцы тоже слышали этот взрыв. Они на время приостановили работу, некоторые моряки подошли к капитану Свенгсону. Тот им что-то сказал, и они снова принялись за расчистку входа в бункер. Капитан Крутихин подошел к шахте лифта, скептически осмотрел тросы, на которых держался лифт. Решение напрашивалось единственное. Он снял автомат с плеча, передернул затвор, прицелился, короткая очередь. Несколько стальных жил лохмотьями упали вниз в бездну шахты. Но лифт еще держался. Крутихин привстал на колено, долго целился, стал стрелять. Он выпустил весь рожок, только после этого кабина лифта полетела вниз. Через несколько секунд раздался удар кабины о пол внизу шахты. — Вам приходилось таким способом уничтожать ОВ? — спросил Булавин Беленко, когда они подходили к складу. — Нет, — честно призналась женщина-химик. — Такой метод утилизации вообще считается экстремальным. Дело в том, что снаряды с ОВ иногда взрываются и происходит его большой разброс в пространстве. Вот почему надо быстро и как можно дальше покидать место утилизации.