— Из него были благополучно замечены все импланты. После этого была запущена полная диагностика. Говоря твоим простым языком — в твоей жопе за время осмотра много чего побывало. Одна только колоноскопия выявила два не просматривающихся обычными средствами импланта из особых материалов. Дальше — больше. Одно полностью фальшивое ребро со сложной начинкой — его пришлось удалить и заменить протезом. В животе отыскалось еще одно достаточно хитрое устройство, что умело маскировалась под паразита. Продолжать можно долго. Все твое тело представляло собой настоящую выставку всевозможных имплантатов. Большая их часть была отслеживающей. Некоторые для установки связи. — А остальные? — Как минимум два из этих имплантов созданы по абсолютно неизвестной нам технологии. Это нечто… гибридное… и выходящее за грань понимания наших специалистов. Анализ найденных устройств продолжается и со временем мы узнаем больше. Пока же ясно одно — забирая у тебя часть поступающего в тело питания, эти импланты перерабатывали его в кое-что совсем иное. Так, к примеру тот червь, что обосновался в твоей кишке, создавал некие мутантные изоферменты, которые воздействовали на… на многие проходящие в теле процессы. Даже на обитающие в тебе пробиотики, что резко повышало шансы успешно переварить и разложить испорченную пищу на полезные составляющие. Уже выяснено, что есть прямая связь с гликолизом и с метаболизмом… Один лишь этот имплант приносил столько пользы, что, пользуясь твоим языком, так и хотелось крикнуть врачам — запихайте его обратно в жопу! Пусть живет! — Смешно… — Впрочем, пока все это лишь толком не подтвержденные гипотезы, мистер Оди. Ты был без сознания недолго и поэтому… — Сколько? — Шестнадцать часов и тридцать семь минут — без запинки ответила Гильда и, взглянув на меня с благодарностью, продолжила — Теперь ты абсолютно чист. — Хорошо — выдохнул я сквозь ткань натягиваемой футболки — А ты чего такая довольная? — Вытащенные из твоего тела устройства обладают невероятными свойствами. Многое из этой начинки работало только и только для твоего блага. Благодаря им ты мог выжить там, где другие погибали. — Понял… радуешься, что у меня подросли шансы сдохнуть от кровавой диареи где-нибудь в джунглях? — О да… — ее улыбка стала по-настоящему теплой и доброй — Я действительно мечтаю об этом. Но радуюсь я по совсем иной причине. Ты как старый добрый пасхальный кекс. И весь вытащенный из тебя изюм невероятно ценен в первую очередь для госпожи Окси. Пока это лишь зыбкое предположение и не более чем призрачный шанс, но… больше надеяться не на что — госпожа Окси стремительно угасает. — Так вылечите ее — буркнул я, защелкивая пряжку ремня и подхватывая с полки нож — Но мой вам совет — загасите всю вытащенную из меня хрень. Загасите надежно! Она поняла меня правильно: — Все устройства находятся в полностью экранированном помещении подземной лаборатории. Там они и останутся. — Не — я покачал головой — Вытащите из этой кучки окровавленного барахла пару отслеживающих хреновин, воткните их в задницу какого-нибудь бабуина и гоните его горящими палками подальше отсюда. — Пусть твоих преследователей по ложному следу… А кто тебя преследует, мистер Оди? Нам всем грозит опасность из-за твоего появления? — Ага — кивнул я, выходя в залитый светом белый коридор — Скорей всего за мной явятся. — Кто? — У вас тут есть арсенал? — поинтересовался я, устав отвечать на вопросы. — Планируешь задержаться у нас? На этот раз я все же ответил: — Нет. Вооружусь, пожру — и сваливаю нахер отсюда. Мне надо хорошенько подумать… — Я рада твоему решению. Быть может вот это поможет ходу твоих мыслей? — идущая рядом со мной Гильда величавым жестом указала на уже замеченный мной и выглядящий здесь также инородного, как и искусственный червь в моих кишках предмет. На белом изящном столике у стены стоял старый зеленый металлический ящик с откидной крышкой. В толстые скобы продет обычный замок с четырьмя кодовыми вертушками. — Что это? — Не помнишь? — Нет. — Этот ящик ты сказал отдать тебе многие столетия назад. Отдать сразу же как только ты появишься — даже если не вспомнишь о нем. — Но Окси не отдала — заметил я, подходя ближе и останавливаясь. Зеленый. Почти квадратный. Нещадно битый жизнью — смяты даже некоторые уголки. Несколько раз перекрашенный. На фоне ящика висящий в скобах замок поражает своей новизной. — Госпожа Окси не отдала — согласилась за моей спиной замершая гипсовой статуей старуха — Она не была уверена на все сто процентов. Даже несмотря на заверения электроники она не была уверена. Но во время черепно-мозговой операции ты был под лекарствами, но частично оставался в сознании для отслеживания поведения. С помощью электроники госпожа присутствовала на операции и задала тебе немало вопросов. Ты был заторможен, но ответил на каждый из них. После этого госпожа Окси долго плакала… но была счастлива. И тогда же приказала отдать тебе этот ящик, что находился на хранении в самом надежном сейфе. Она добавила, что ты назвал этот ящик «Шестью главными подсказками» и «Третьим страховочным дублем». — Где Окси сейчас? — Ей нельзя быть чересчур эмоциональной — это пагубно влияет на общее состояние. Поэтому ее погрузили в недельный химический сон. Даже если мы захотим, вывести ее из искусственной комы не получится. И не надо… прошу тебя, Оди… дай госпоже Окси отдохнуть… — Она прожила достаточно — проворчал я. — Как и ты. И она тоже боец. — Знаю — кивнул я, осторожно касаясь не раз вмятой и снова выпрямленной крышки железного ящика — Знаю… Какой код? — Этого ты не сообщил. Ты не помнишь ящик? — Помню — кивнул я — Отрывками. Знаю, что этим ящиком я убил двоих. И только что вспомнил их перекошенные залитые кровью рыла. Код… код не помню… Пока я все это говорил, мои пальцы будто сами собой крутили чертовые вертелки. И пальцы не ошиблись — замок щелкнул, дужка откинулась. Приподняв крышку, я заглянул внутрь, нихрена не понял и снова закрыл ее и, подхватив ящик со столика, повернулся к Гильде: — Так где арсенал? И веди так, чтобы дорога шла через кухню. — Уходишь? Или просто решил перекусить? — Ухожу — подтвердил я и проигнорировал вспыхнувшую в ее глазах радость. Многие радовались, если я уходил, а они еще были живы и даже стояли на собственных ногах. Шагая по коридору, я мимоходом спросил: — Видела тот портрет с твоей харей заляпанной кровью и глазной жидкостью? — Видела. И до визита в твою палату стояла перед ним довольно долго… со скальпелем в руке. — Что сейчас с портретом? — Все еще там же. Я решила утилизировать его самостоятельно. Я усвоила урок. — Не трогай портрет — приказал я — Не трогай, если не хочешь, чтобы я однажды вернулся и не выкосил тут к херам все поголовье собирающихся вылупиться долбанных эльфов. — Эльфов? Я не понимаю… — Эльфов — подтвредил я — Оставь портрет на том же самом месте, бабка. Не очищай его. Пусть все так и засохнет. И каждый сраный день приходи туда и смотри на эту художественную инсталляцию. Каждый день! И если ты правильно поймешь суть этих гляделок — значит повысишь шансы на то, что я никогда больше не появлюсь в этих пока еще процветающих здоровых землях. Ты поняла меня, Гильда? — Я… я поняла предельно четко. Все будет выполнено, мистер Оди. Оставшийся путь до кухни, а затем и до арсенала мы молчали. Я жарил мясо. Немалый кусок оленины шкворчал на плоском камне, распространяя по округе выбивающий голодную слюну запах. Сидя на свернутом спальнике, я прихлебывал налитый из стального термоса кофе и с вершины холма оглядывал окрестности. Тут было на что взглянуть. Выбранное мной место для ночлега находилось всего в нескольких километрах от границы земель Окси. С вершины высокого холма открывался вид на шелестящий сумеречный лес впереди, на километры цветущих лугов справа и сотни метров чайных плантаций слева. За мной расстилались полные здоровых сочных фруктов сады. Да и сам холм представлял собой ярусную плантацию, где произрастало немало чего и где не разгибали спины крестьяне. По дуге холм оббегал ручей, обсаженный мексиканскими платанами — да я знал их название. Перевернув подрумянившееся мясо, я подбросил в костер пару сухих веток, сделал глоток кофе и вернулся к разглядыванию содержимого ящика. Внутри него находилось пять предметов. Но весь этот набор предметов назывался «Шесть главных подсказок». И отсюда я сделал вывод, что шестым был сам ящик. Но никак не новенький навесной замок, что так и остался лежать на столике в том белом коридоре. С него я предпринял попытку понять предназначение этих хреновин — а предназначение определенно имелось. Ящик был чем-то вроде посланием из прошлого в будущее — от меня прошлого ко мне нынешнему. Вот только беда в том, что я уже не личность, а просто мешанина из обрывочных воспоминаний. Но есть надежда что тот «прошлый я» предполагал, что ему могут однажды стереть память и почти полностью лишить знаний и воспоминаний. Именно что «почти». Кое-что я все же вспомнил — и продолжал потихоньку вспоминать. Ящик… Пока я задумчиво пялился на него, не происходило ровным счетом ничего. Но едва я провел пальцами по его крышке, как меня будто током ударило. Закон о ограниченных имущественных правах социально незащищенных граждан, к которым к тому времени отнесли всех, кого смогли — начиная с калек и умственно отсталых и вплоть до несовершеннолетних круглых сирот. Закон приняли за три года до того, как я сам осиротел и был вынужден покинуть свой дом. По новому закону в том случае, если подпадающий под эту категорию гражданин находился на полной или частичной опеке государственных служб, он имел право на крайне ограниченный объем физического имущества. Да… формулировки там были другие, более… умные и запутанные… Но вся их суть сводилась к одному — каждый из таких как я, попадая в лапы опеки и надзора, снабжался таким вот стальным крепким ящиком. Почти квадратный — стороны двадцать на двадцать пять, глубина двенадцать сантиметров, откидная крышка, скобы для навесного замка. На боковых сторонах широкие горизонтальные пазы, на крышке и передней стенке обязательный номер. Мой номер… не помню… Дурацкие размеры, дурацкая вместимость, но это хоть что-то — особенно, если приходится выживать среди жадного юного шакалья. Ты сам мог выбирать, что станешь хранить в своем ящике. Закрыв крышку и защелкнув замок, ты самолично вставлял ящик в специальные держатели в больших пристенных шкафах в вестибюле. С восьми тридцати утра и до девяти вечера у тебя имелся полный доступ к личному имуществу — но при этом ящик не дозволялось уносить из вестибюля. Мы называли их «банковскими ячейками». Что я вспоминал, глядя на старый железный ящик? Какую подсказку он мне давал своим видом? Ответ очевиден — приют. Я вспомнил только его. Даже не вспомнил, а ощутил. Боль от чужих ударов и боль в руках от ударов собственных. Вонь зловонной каши и точно такая же вонь в приютских туалетах — похоже, каша проходила через наши тела, даже толком не переварившись и сохраняя внешний вид. Можно было снова наваливать в кастрюли и опять подавать на обед… Где находится приют? Где-то на старом побережье. В месте, что давно уже перестало быть сушей — если только за последние века вода не отступила на прежние позиции, в чем я сомневаюсь. Но там не может быть слишком глубоко… речь о десятках, а не о сотнях метров — а может и того меньше. Что за город? Название не помню, но он из новых. Это было выражено и в названиях, когда вместо «нью» повадились использовать словечко «Нова». Нова-Сука-Что-то. На побережье. Город строили очень быстро — наступающая вода гнала людское стадо все дальше и дальше, подгоняя их поджопными ударами цунами и проваливающейся за спинами землей. По оказавшимся абсолютно неверными расчетам одно из возвышений сочли более чем подходящим для нового города и высоченные здания начали расти как радиоактивные грибы. Сраные человейники с крохотными конурками соседствовали с небоскребами элиты, мигающие огнями флаерами кружились как мухи над падалью, у подножий невероятных башен носились стаи сумасшедших с факелами, но издалека все это дерьмо можно было принять за веселое празднество в честь торжества человеческого гения. Как бы не так. Разгневанная природа пришла и туда — но не сразу. Далеко не сразу. Когда вода стояла уже совсем рядом с городом в нем появился я — озлобленный юный гоблин, что совсем недавно совершил свое первое убийство и кого совсем не пугала перспектива убить еще раз. Относительно недалеко от этого города находилось еще одно важное для меня место — и подсказка о нем нашлась внутри старого железного ящика — залитая прозрачным пластиком этикетка с бутылки виски «Мертвая башня». Еще одно более чем очевидное мать его направление. В чем смысл подсказок? Следовать по оставленным самим собой хлебным крошкам? Или это должно активировать что-то в моей башке и ко мне вернется память?