– Спасибо! – улыбнулась барышня. – Правду молвят, с кем еще можно поговорить откровенно, как не с отцами святой инквизиции? Получить отдохновение душой, выговориться, поплакаться, ничего не скрывая… «Угу, именно с нами, – подумал я. – А ничего так у нас работу настроили. И не стукачество, а очень даже исповедь святому отцу…» В итоге герцогиня ушла в люк в полу с гордо поднятой, как и подобает столь высокородной особе, головой, а я остался с пробитой крышей и раскуроченной кроватью. – И это еще учебный год не начался, – в который уже раз устало пробормотал я. – Домовые, эй! – позвал, вновь посмотрев на дыру наверху, но те не отозвались. Я помнил, что техническое, так сказать, обслуживание помещений вроде как осуществляли именно они, так что, может, и ремонт крыши смогут устроить. Позвал еще раз – не дозвался. Прошелся по общаге, но всюду меня ждала тишина. – Тоже, что ли, на каникулах? – задумчиво прошептал я. Оглядевшись, внезапно узнал коридор, в котором когда-то увязался за Иквусом, нечаянно выяснив его самый бережно хранимый секрет. А спустя миг ноги сами понесли меня к тайному входу в его бывшую лабораторию. С тех пор, как он ушел, я больше там не появлялся, и сейчас вдруг остро захотелось проверить, не заглядывал ли туда больше Сева. Рука моя все так же беспрепятственно провалилась сквозь стену, и я шагнул в знакомый проход, в котором, как и раньше, неярко мерцали магические светильники. Спустя пару метров, однако, остановился, вдыхая сухой воздух и пытаясь определить наличие «живых» запахов. Неожиданно мне показалось, что откуда-то из глубины лаборатории как будто бы слышен какой-то звук. Легкая, еле слышная ритмичная вибрация. – Не может быть… – изумленно пробормотал я, после чего бросился по лестнице вниз и с криком: – Сева! – ворвался в лабораторию. Вот только там находился отнюдь не исчезнувший завхоз. Вся лаборатория кардинально изменилась. Столы и остатки лабораторного оборудования куда-то пропали, некогда белоснежные стены оказались покрыты непонятными рисунками, прямо же посредине – я сперва не поверил своим глазам – стояла обряженная в одежду завхоза корявая антропоморфная статуя. А еще почти все оставшееся пространство заполняли домовые, окружившие статую и ритмично бьющие ногами по полу. – Эй, вы чего здесь делаете?! – крикнул я, ломая ритм. Сбившись, домовые остановились и все как один уставились на меня. И под взглядом нескольких десятков пар глаз мне стало не по себе. Вдруг из толпы вышел один домовой особенно отталкивающего вида, ну чистый гремлин, только в кальсонах, жилетке и котелке. Я зачем-то отметил, что одежда была донельзя заношенной, но на удивление чистой. А домовой меж тем принюхался, после чего прошипел, коверкая слова: – Ты?! Этхо из-зха тебя пхропал наш покхровитель?! – Ну-у… – протянул я, уже осознав, что эти работнички организовали самую настоящую секту свидетелей завхоза и, как и любые фанатики, крайне опасны, особенно в отношении предмета своего культа. Увы, коротышка не дал мне времени на раздумья, просто проорав: – Ты-ы! А вслед за ним взревела вся толпа. И не успел я опомниться, как с десятков заскорузлых ладошек в мою сторону ударили потоки неизвестной магии. Полыхнула защитная пленка силового поля, а кольцо мгновенно нагрелось. Я отшатнулся, отступая назад, но недостаточно быстро, и неизвестно когда оказавшийся в руках их предводителя странно изогнутый кинжал неожиданно легко пробил защиту кольца, ударив ниже края кольчуги, и распорол мне бедро, каким-то чудом не зацепив крупных артерий. Это уже были не шутки, и я, чувствуя, как намокает штанина, а к месту пореза начинает приливать жар, впечатал со всего маху окованный носок сапога в продолжающего наскакивать с кинжалом домового. Того унесло далеко назад, но в следующий миг похожие клинки мелькнули в руках доброго десятка обступающих меня озверевших коротышек, и я, среагировав, ударил по ним дезориентирующим проклятьем. Вот только видимого эффекта проклятье не произвело, и лишь в последний момент, спасаясь от готовых проткнуть меня клинков, я ухнул в серый полумрак теневого покрова. Удары пронзили пустоту, а я, буквально физически ощущая, как стремительно пустеет мой резерв, рванул вверх по лестнице, на выход. Выбило меня обратно уже у самого прохода, но жаждущая крови толпа, к счастью, чуть подотстала, и я беспрепятственно вывалился в коридор академии, после чего кувырком перекатился дальше и, выдернув из-за спины совершенно позабытый в суматохе автомат, взял место прохода на прицел. Только минут через пять, окончательно удостоверившись, что за мной оттуда никто не спешит, я опустил автомат, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Сел на пол прямо там, возле стены, вытягивая ноги. Пощупал бедро, поморщившись от чувства жара, которым откликнулся на прикосновение порез. Снял с автомата ремень. Кровь была темная, венозная, поэтому перетянул ногу чуть ниже, останавливая кровотечение. Смогли коротышки удивить, ничего не скажешь. И кинжальчики у них не простые, раз прошли через защиту кольца словно нож сквозь масло. А с виду такие тихие, да. Сколько их там как рабов эксплуатировали? Лет восемьсот? И тут такое. Смущало меня разве что обожествление Иквуса. Чего он им такого сделал, что они ему статую воздвигли и ритуальные пляски устраивали? Вопросы, вопросы… Когда примерно через полчаса я, хромая, с автоматом наперевес снова проник в лабораторию, в помещении было уже совершенно пусто, и только не до конца стертые рисунки на стенах напоминали о странных домовых и их странном культе. Глава 10 Начало нового учебного года я встретил, с одной стороны, с облегчением, а с другой, с так и свербящим ощущением, что раньше были только цветочки, сейчас же пойдут ягодки. Проснувшись от шума за окном, уже привычно подправил волшебством уродливую заплатку на крыше, которую слепил с помощью навыков в трудовой магии и такой-то матери. На что-то большее у меня не хватало знаний и сил, а домовые так больше и не появлялись. Причем, похоже, в бега ударились все без исключения работники академии, и это уже начало сказываться в мелочах. Вчера, например, в кранах пропала горячая вода, а еще я начал замечать скапливающиеся по углам пыль и мусор – и не только у себя на чердаке, что проблемой бы не было, поскольку ведром и тряпкой я владел весьма профессионально, а везде, даже в ректорской башне. Кстати, ректора и остальных магистров вчера выпустили, поэтому на вступлении и распределении сегодня они уже должны были присутствовать. Единственное, сообщили о девятнадцати отпущенных, хотя я точно помнил, что уводил в инквизицию ровным счетом двадцать два мага. Куда делись еще трое – не сообщалось. О сбрендивших домовых я, конечно, рассказал Амнису, которого услышанное весьма встревожило, особенно при упоминании о ножах, легко пробивающих нашу защиту. Ибо есть только два направления магии, что в силах проходить сквозь стандартные магические щиты, как сказал он. Не продавливать, не пробивать, а именно что беспрепятственно проходить, словно и нет никакой преграды. Это магия проклятий и магия ментала. Проклятья, как родственную школу, я бы почувствовал, а значит, то была не она. Вот только до сих пор считалось, что в ментальной магии нет прямых атакующих заклинаний и ею невозможно напитать материальные предметы. «Будем разбираться», – подытожил тогда Амнис, записывая что-то в свой ежедневник. Что ж, было бы очень неплохо, если разберутся. Не хотелось бы получить таким кинжалом в спину где-нибудь в темной подворотне. Привычно запаковавшись в броню, я накинул плащ, чтобы сильно не пугать окружающих, и спустился вниз, намереваясь пошататься по территории и понаблюдать за предстоящим зачислением. Курсы от второго и старше уже должны были быть здесь, вернувшись с каникул, а поступающие – с утра скапливаться на площади перед зданием академической администрации. Вот только когда я влился в многоголосую толпу во дворе, то понял, что настроения среди студентов бродят далеко не самые радужные. – Это безобразие! – возмущалась розоволосая студентка в мятой мантии. – Я все утро прождала, когда мои вещи разберут и погладят! Пришлось самой искать мантию и одевать вот так, даже не поглаженную! Сочувственные кивки подруг были ей ответом, а я мысленно пожалел того, кому такая хозяйка в дом достанется. – Черте-те что! – вторил ей какой-то студент-стихийник. – Приехал ночью, но так и не дождался, когда заправят постель! Досыпал на голом матрасе, представляете! «Вот беда-то», – хмыкнул я про себя, отмечая, что и этот кадр одет как-то неряшливо. Да и вообще, чувствовалась во всей этой толпе недовольных студентов какая-то неухоженность, что ли. – Я грязная! – с отчаянием в голосе воскликнула очередная одна студентка сбоку от меня. Я развернулся посмотреть, чем она таким измазалась, а девица, заломив руки, со слезами на глазах начала жаловаться окружающим: – У меня не получилось помыться с дороги, ведь там совершенно не было горячей воды! Я даже умыться толком не смогла! Это какое-то издевательство! Они что, хотят превратить нас в крестьян-землекопов?! Чтобы мы тут все заросли грязью?! И это лучшая магическая академия?! – она расплакалась, и стоявшая рядом студентка принялась ее успокаивать. – Пф, – фыркнул кто-то под ухом, – неженки. Вот я помылся холодной, вещи разложил, погладил, пыль протер в комнате – и все, чистота и порядок! Бросив взгляд туда, я увидел презрительно смотрящего на девчонок парня курса с третьего по виду. – Я – виконтесса! А ты – наверняка презренный простолюдин, тебе не понять!.. – вскинулась в ответ студентка. – С потенциалом мастера земли, – перебил ее парень, все так же не отводя ироничного взгляда. Чуть с издевкой он произнес: – Я, презренный простолюдин, будущий мастер земли. Девочка, забудь уже, кто ты. Здесь значение имеют только дар и мастерство. А вот твое дворянское звание – ничто. – Вот как?! Может, и мое – ничто?! – воскликнул еще один голос, и публике предстала похрустывающая кулаками девчонка в мантии адептов огня и весьма боевого вида. – Знай, я – княгиня Млада, пятая в очереди на престол! «О, тут и княгини есть, – отметил я мысленно, а потом до меня дошла и вторая часть фразы. – Мать вашу, еще одна? Они что, сговорились, что ли? И почему я про них не слышал в прошлом году?» От девушки полыхнуло, расходясь волной жара, и тут же раздались встревоженные крики остальных студентов, мигом освободивших площадку вокруг разозлившейся княжны и набычившегося парня, что прикрылся стихийным щитом. – Так! – вмешался я, накрывая все полем антимагии. – Не здесь и не сегодня. Будьте добры проводить дуэли там, где положено. Да и праздник портить не стоит. – Инквизитор… – зашептались окружающие. Да, все-таки эти наши антиколдунские штучки – фирменная вещь, ни у кого лишних вопросов не вызывает и сразу все всё понимают. Даже орать «Работает ИНКВИЗИЦИЯ!» не надо. – Еще встретимся! – задиристо выкрикнула княжна, на что будущий, с его слов, мастер земли лишь иронично улыбнулся и чуть кивнул. Пробравшись к ним, я легонько подхватил девушку под руку, уводя прочь. А то, чего доброго, та, наплевав на приличия и отсутствие магии, могла кинуться в рукопашную. Больно уж выражение лица у нее было яростное. Не то чтобы я считал, что невместно княжне махать кулаками, просто прекрасно представлял, что такое деревенский парень. Думаю, ее бы ждал неприятный сюрприз. Одно дело – пинать прислугу и стучать кулачками по раболепной дворне, не пытающейся ответить, и совсем другое – с ходу получить в табло. Когда первый раз в жизни тебе рихтуют лицо, впечатления, как и ощущения, незабываемые. – Да я бы его в блин раскатала! – буркнула Млада, когда мы удалились на приличное расстояние. Я хмыкнул, но покивал головой, как бы соглашаясь, что точно раскатала бы. – Настучала бы в эту довольную рожу! В эти наглые глаза! Вы видели?! Видели, как он на меня смотрел?! Словно уже заранее чувствовал себя победителем! Я снова кивнул, но девушка особо не обращала внимания на меня, полностью увлекшись описанием все новых отвратительных черт парня. – Вот же урод! Ведь ничего же собой не представляет. Глаза какие-то водянистые, нос с горбинкой, губы узкие. А прическа? Да и ведет себя как… – Как первый парень на деревне? – чуть усмехнувшись, все же вклинился я. – Так, может, он им и был. Смотрите, княжна, не влюбитесь еще ненароком… – Я, в него?! – Млада стала красной как помидор, и казалось, сейчас взорвется от возмущения. Но затем, увидев неприкрытую улыбку на моих губах, она чуть успокоилась и констатировала: – Шутите, святой отец.