— Не особо, мозги плохо варят спросонья, но суть уловил, Харрор и Рагхар пятиюродные, может, даже больше, братья. Это всё ерунда, хоть десятиюродными пусть они будут, вражду всё равно не отменишь. Причину вражды скажешь или так и будешь молчать? Угрх, отлично видна его внутренняя борьба, тихо ответил: — Была война, в ходе которой прапрадеды Харрора и Рагхара оказались по разные стороны. Один убил второго, это и есть причина вражды. — Кто кого убил? Харрор будет мстить за прапрадеда или Рагхар? И что за война? Это о ней вы всё время недоговариваете? Из-за неё стали изгоями? — Не могу рассказать всё, рискую жизнью, даже сейчас рискую. Есть определённый информационный порог, превышать который нежелательно, потому что после его превышения уже не будет обратного пути, только смерть. — Разве нет способа обмануть вашу защиту? Уверен, что вы знаете, как это сделать. Расскажи мне всё, Угрх. Пожалуйста, расскажи. — Способ есть, но реализовать его в данный момент у меня нет возможности. Чтобы обмануть защиту Основы, мне нужно убедить свой разум в том, что я ничего тебе не рассказываю, а просто рассуждаю вслух. Увы, но мне это не под силу. Подобное может Урхарер, но и он не может дать полной гарантии, что не ошибётся. Рагхар заворочался, тем самым разбудив урлоока. Крупная голова зверя приподнялась, быстро посмотрела по сторонам, затем взглянула на хозяина и снова вернулась на прежнее место. Продолжил спать, что хорошо, потому что бодрствующий урлоок непроизвольно заставляет бояться. Спящий, впрочем, тоже страшный. — Доброе утро! — медленно сев, Рагхар потянулся почти как человек, резкими движениями размял голову и молнией спрыгнул с урлоока, продемонстрировав великолепную взрывную силу. Потянувшись во второй раз, заговорил: — Под ваш шёпот, грохочущий сильнее грозы, спать невозможно. А если прислушиваться к тому, что говорите, то можно с ума сойти, столько глупости слышу впервые в жизни. Угрх, ты что, всё знаешь? Зачем, не обладая достоверной информацией, вводить человека в заблуждение? Я понимаю, что Харрор тебе не безразличен, но и ты пойми, наша с ним вражда только наша, и никого, даже других родичей, она не касается. Мы — берсерки, последние звенья длинных цепей, после нас не останется потомков. Кому, как не нам, ставить точку в распрях предков? Ответишь? — Я не хочу видеть, как брат убивает брата… — тихо, почти неслышно для моего усиленного слуха, сказал Угрх. — В той войне, потерявшейся в наших воспоминаниях, братоубийств было множество. Зачем вновь совершать ошибки предков? Эхо той войны, оно давно прошло, не будите его… — Мне неинтересно твоё мнение, Угрх. — Рагхар прекратил волшебную зарядку и текучим движением переместился к костру. Мягко сев, заговорил: — Запрет на распространение информации заложен во всех нас Основой по одной причине — мы обладаем памятью предков. Если бы люди тоже помнили всё, что было до, то их бы запрет тоже не обошёл, но люди не помнят, они всё забыли, это тоже своеобразная защита Основы. Если не вдаваться в подробности, а поговорить лишь о теории, то можно смело сказать, что любая защита имеет бреши, которые нужно лишь найти. Наша раса может делиться информацией, при этом не обращая внимания на запрет. Люди тоже могут вытащить из себя информацию, если использовать для этого спецсредства. Нам, медведям, проще, потому что мы можем рассказать людям то, что нужно, посредством диалога, в котором человек будут всего лишь сторонним слушателем. Сейчас происходит именно это, я и Угрх общаемся между собой, а человек Никита всё слушает. Защита, заложенная в нас на генетическом уровне, сложна, но это не сделало её абсолютно надёжной, обманывается она проще простого. — Я погружался в родовую память… — зачем-то рассказал я. — Во снах… — Не сам, а с чьей-то помощью, уверен в этом. — Рагхар посмотрел на Угрха и спросил: — Не скажешь, кто погрузил человека в родовую память? Покачав головой, тот ответил: — Нет, я к этому не причастен, хоть и знаю, что без изгоев-отшельников не обошлось, ведь лишь они знают рецепты столь сильных отваров. Можешь попросить Урхарера покопаться в моей голове, он подтвердит, что не лгу. — Угрх, зачем ты так со мной? — как-то расстроенно поинтересовался Рагхар. — Я что, обвинил тебя в чём-то? Или даже обидел? Никаких подозрений и никаких обид, между нами не может быть. Мы, пусть и бесконечно дальние, всё же родичи. — Но есть одно исключение… — пробормотал Угрх. — Да, — кивнул Рагхар. — Есть исключение, ты изгой, а я нет. До того, как мы придём в Шаркхар, ты можешь забыть об этом. То, как воспримется ваше появление советом старейшин, даже мне не известно, но я могу убедить вас, жизней не лишитесь. Всё случившееся уникально и требует взвешенных решений, которые может дать только совет старейшин. — Меня не заботит будущее, которое случится нескоро. — Угрх посмотрел в темноту Мёртвого леса, которую раннее утро пока рассеять не способно, и спросил: — Единственное, что беспокоит в данный момент, это твоя и Харрора вражда. Ответь на мой вопрос, ты убьёшь его? Рагхар, помолчав секунд пять, слегка кивнул и ответил: — Мне придётся пролить кровь. Судьба устроила нам с Харрором эту встречу не просто так, я и он понимаем это. Совсем скоро, когда солнце полностью взойдёт, от кровной вражды не останется и следа. — Откажись от мести, Рагхар… — тихо попросил Угрх. Берсерк встал и стал похож на скалу, нависшую над костром. Посмотрев в лес, ответил: — Это не месть, Угрх, не путай слова чужого языка. Справедливое завершение давней распри, вот что это будет. Урлоок зашевелился, посмотрел в темноту леса и издал тихий воющий звук. Беспокойно взглянув на берсерка, почти как кошка мяукнул. Рагхар, встретившись с ним взглядом, качнул головой и сказал: — Не беспокойся, угрозы нет. Погуляй, я позову тебя, когда всё закончится… Урлоок растворился во мраке Мёртвого леса беззвучно, и после его ухода началось молчание. Никто, даже проснувшийся Витя, не рискнул что-то сказать. Все ждут одного — появления берсерка Харрора и его свиты. Умение быть незаметными и абсолютно бесшумными у мишек развито феноменально и если бы их ждали обычные люди, то наверняка бы проспали момент появления. Харрор и шестеро спутников словно материализовались перед Рагхаром. Голову на отсечение даю, не выходили они из леса. Может быть, это был банальный отвод глаз, а может, и что-то магическое, но отдам бронированным должное, эффектно пришли, классно вышло. Витя, помотав головой, не удержался от комментариев: — Инвалид инвалидом, но с башкой у меня всё в порядке, да и на глаза жалоб не было. Как такое возможно, кто-нибудь скажет? Я смотрел туда же, куда Рагхар, но берсерков не видел. Какого болта я их вижу сейчас? Лёгкая затрещина от Урхарера была неожиданной для всех, но сработала как надо, заставила его заткнуться. Не уверен, что надолго, Витька неисправим, совсем страх потерял, потому что понял, что медведи ему ничего плохого не сделают. — Ахраорг сарахаши, Рагхауранграррог! — прорычал Харрор и поклонился Рагхару. Остальные берсерки тоже поклонились, но молча. — Безграничной славы твоим предкам, родич Харрор! — Рагхар поклонился в ответ, но стоять в поклоне не стал, почти сразу же распрямился и продолжил говорить: — Являясь старшим в роду, я обязан следовать правилам, но также я могу менять их, поэтому поступлю проще, разрешаю тебе, Харрор, говорить на языке людей со старшим и остальными и даю разрешение говорить на языке людей твоим спутникам. Это вынужденная мера, ты должен понять меня, родич. Наши предки уважали братьев по разуму, даже если те были нашими врагами. Разговаривая на языке людей, мы не ставим их в неловкое положение и не обременяем их разум загадками. Любознательность присуща всем носителям разума, так пусть она будет утолена вся и полностью. Харрор, медленно распрямившись, кивнул и сказал: — Уважая право старшего, я соглашаюсь с тобой, Рагхар, и обязуюсь делать так, как велено. Люди — один из самых любознательных разумных видов, которые существовали и всё ещё существуют. Пусть они будут свидетелями того, что началось очень давно и закончится сегодня. Как младший в роду я имею право просить, поэтому прошу тебя, родич Рагхар, дать людям право быть судьями. Пусть они, и никто кроме них, рассудят нас. Показалось, или Рагхар удивился? Просьба Харрора будто лишила его дара речи на несколько секунд, которые тянулись чуть ли не вечность. Ответил берсерк в прежней манере, грозно-спокойно: — Харрор, ты мог попросить быть судьями своих спутников, но ты отказался от этого права. Так же ты мог назначить судьями Угрха и Урхарера, которые так же, как и твои спутники берсерки, являются заинтересованной стороной. Не знаю, почему ты выбрал на роль судей людей, но я не имею права отказать тебе и тем более не имею права осуждать твой выбор. Просьба услышана и выполнена. — Спасибо тебе, родич Рагхар! — Харрор поклонился второй раз. Берсерки, стоящие позади него, остались похожими на статуи, никаких движений. Внимательно всё слушая и запоминая, я понял, что Харрор сумел удивить Рагхара неожиданной для него просьбой, сделав судьями нас с Витей. Появляется закономерный вопрос: зачем он так поступил? Берсерки, которых привёл Харрор, по сути, на его стороне, а значит, могут помочь ему. Даже Угрх и Урхарер на стороне Харрора и наверняка знают, как нужно поступить, чтобы берсерк-изгой остался жив. Я и Витя — полные дилетанты в происходящем. Сами того не понимая, можем сделать неправильный выбор, который для Харрора окажется худшим вариантом. Что за игру затеял берсерк-изгой, и как понять её правила? Как выбрать лучший вариант? Грозный рык Рагхара, от которого я враз забыл, как дышать, и понял, что значит выражение «сковало от страха», нарушил тишину, будто выстрел из танка. Продлившись пару секунд, рык прекратился, оставив после себя недолгие отголоски в виде эха. Вскинув саблю над головой, Рагхар сказал: — Два родича, которых судьба сделала врагами, сегодня предстанут перед судом поединка. Победитель будет правым! Проигравший признает вину! — Подкинув саблю и поймав её за кончик, Рагхар протянул Харрору и тихо прорычал: — Возьми моё оружие, родич, и сделай им круг поединка! Сабля, оказавшись в лапе Харрора, пришла в движение. Несколько вялых взмахов он потратил на то, чтобы понять балансировку оружия, а затем началось самое интересное, лезвие и сам берсерк стали смертоносным вихрем, в котором что-то разглядеть просто невозможно. Человеческое зрение, каким бы хорошим ни было, перед такой скоростью пасует, проще разглядеть лопасти включенного вентилятора, каждую по отдельности, чем пытаться увидеть берсерка и саблю. Закончился танец так же быстро, как и начался, Харрор вернулся в первоначальное положение и, кивнув Рагхару, сказал: — Я благодарен тебе за доверие, родич. Мой выбор круга поединка — наша кровь! Рагхар молча протянул лапу, и тут же последовал удар саблей, идеально рассчитанный, цель которого пустить немного крови. Оставив рану на лапе родича, Харрор точно так же порезал себя. На землю начали капать капли крови, быстро превратившись в ручейки. Уверен, что даже потеря ведра крови для медведей — полная ерунда, ведь при их размерах её у них много, целая фляга, а может, и больше. Очерчивая круг радиусом метров в десять, берсерки оставались снаружи него. Закончив, остановились и спокойно занялись каждый своей раной. Урхарер тихо пояснил: — Берсерк способен контролировать регенерацию. Сейчас Харрор и Рагхар залечивают каждый себя. Учитывая, что порезы небольшие, много времени для восстановления не потребуется. — Да поняли мы, что берсерки, и полтела потеряв, восстановиться могут, — буркнул Витя, а затем негромко затараторил: — Харрор это хорошо показал, после того как побывал в пасти вакши и стал похож на кусок медвежьего фарша. Всего несколько дней прошло, а он уже как новый и даже броню восстановить сумел. Фантастика! — Берсерки имеют предел, они тоже смертны, — сказал Угрх, смотрящий на сородичей с неподдельным восторгом. Всё его беспокойство давно улетучилось, сменившись азартом. — Это мы тоже поняли! — заметно осмелев, Витя махнул на Угрха рукой и поинтересовался: — Когда уже драка начнётся? Я понимаю, прелюдии тоже важны, но нельзя же их так затягивать! Затрещина от толстяка Урхарера не заставила себя ждать, и от её мощи голова Вити только чудом осталась на плечах. В сознании он остался, но заметно поплыл. Нокдаун. Моя копилка знаний стала чуть больше благодаря Урхареру. Теперь известно, что регенерация берсерков не самостоятельная способность, а полностью контролируемая ими. Если требуется, то раны можно не залечивать. Так же, уверен в этом, берсерки могут бросать все силы на лечение важных ран, при этом игнорируя другие, неопасные. Уже много времени варюсь в одном котелке с разумными медведями, но каждый раз узнаю о них что-то новое. Сколько ещё загадок они хранят? И сколько из них мне суждено разгадать? — Моя правда не позволяет мне отступиться от мести! — прорычал Харрор и точным броском вернул саблю Рагхару. Тот, поймав её непринуждённо, тоже прорычал: — Моя правда говорит мне, что отказать родичу не имею права! Хотим мы этого или нет, но судьба сделала нас врагами. Сегодня мы получили шанс закончить вражду. Шанс не будет упущен! — Медленно повернувшись и посмотрев мне в глаза, Рагхар объяснил: — Человек Никита, ты и твой спутник назначены судьями. Я прошу вас быть разумными и судить без предвзятости. Мы расскажем вам всё, что знаем, а затем приступим к поединку. Первым будет говорить Харрор, я передаю ему это право. — Спасибо, родич! — Харрор чуть поклонился и сделал шаг. Оказавшись внутри очерченного кровью круга, зарычал: — Ступив в круг поединка, даю слово, что буду честным и всё, что скажу, будет абсолютной правдой. Моя рука — рука моего предка. Мои действия — действия моего предка. Приготовитесь слушать мою правду, судьи! Моё имя Харрор, но пока идёт суд, я откажусь от него и стану своим предком, имя которого на языке людей звучало как Храург. Отныне и до конца суда все, кто обращается ко мне, должны помнить моё имя и не допускать ошибок. Я Храург, и я зову на суд своего родного брата, Раурха! Рагхар молча вошёл в круг, поклонился Харрору-Храургу и сказал: — Моё имя Рагхар, но сейчас оно может быть забыто, потому что на время суда и до момента, пока он не закончится, я стану своим родичем, Раурхом. Прошу помнить это и не ошибаться. Безмерно рад приветствовать своего родного брата, Храурга! Судьба сделала нас врагами, но она смилостивилась и дала нам шанс всё изменить. То, что было давно и осталось в нашей памяти, возродится здесь и сейчас! Начинаем! Мне, человеку, сложно ориентироваться в именах берсерков. Ориентироваться в именах их предков задача ещё сложнее, поэтому для себя я кое-что упростил, благо имена у мишек похожие. Рагхар — это Раурх. Харрор — это Храург. Всё, в принципе, проще, чем казалось вначале. Берсерки подошли к центру круга и сели в него спинами друг к другу. Первым заговорил Харрор, каким-то образом сумев изменить голос, он стал более мягким, вся грозность на нет сошла, сменившись плавностью и мелодичностью. Никогда бы не подумал, что медведи умеют говорить голосами предков настолько буквально. — Моё имя Храург, и на мою жизнь выпало немало испытаний, потому что она началась во время рассвета нашей цивилизации и закончилась, когда на горизонте появился закат. Являясь вторым сыном, я не имел права возглавлять род после смерти отца, поэтому, когда его не стало, старшим в роду стал старший брат Раурх. У меня, как и у моего брата, были сыновья, но об их судьбе мне было не суждено узнать, потому что случилось самое страшное, что могло случиться, — война. Мой брат, Раурх, тоже не избежал той войны. Два родных брата из великого рода встали плечом к плечу и отправились убивать себе подобных. Братоубийство, вот во что впоследствии вылилась та война. Изначально всё было не так, изначально цели были другими. Харрор замолчал. Несколько секунд прошли в тишине, а затем заговорил Рагхар, который также изменил свой голос до неузнаваемости: — Моего отца звали Рорх, и у него было двое сыновей. Я, старший сын, получивший имя по линии отца и звавшийся Раурхом. Мой младший брат, Храург, права на родовое имя не имел и получил имя от рода Матери, которую звали Хакхара. Всё это рассказывается не просто так, а с одной целью — не запутать судей. Имена от рода всё ещё можно отследить, потому что мой род, и род моего брата, пока не прервался. Мой потомок носит имя Рагхар, которое берёт начало от моего имени и имени моего отца. Потомок моего брата Храурга зовётся Харрором, линия его матери укрепилась и пока не прерывалась. — Спасибо за внесение ясности, брат Раурх, — слегка кивнув, сказал Харрор-Храург и затянул многоминутную повесть: — Наш отец, Рорх, был главой великого рода, чья история началась ещё до появления проекта «Основа». Война — это то, чем всегда жил наш род и продолжает жить. Редчайшее явление — никогда, за всё время существования нашего рода, не было генетических сбоев, вследствие которых появляются берсерки. Увы, но как теперь известно, генетический сбой произошёл, и при этом дважды, два последних потомка из некогда великого рода никогда не смогут произвести потомство, потому что оба являются берсерками. Потомки Рагхар и Харрор станут последними звеньями цепи, протянувшейся на миллионы лет существования нашего рода. Нет смысла упоминать все взлёты и падения нашей расы, их было множество, всех не перечислить. Важен лишь последний, вследствие которого мы имеем настоящее, в котором живут наши потомки. Наш отец, Раурх, стал одним из первых, кто положил начало закату, потому что случилось то, что всегда случалось, мы попытались вновь быть независимыми. Мы захотели жить как раньше, без контроля, без Основы, которая была, есть и будет единственным органом, управляемым всем и вся. Эта планета, Тауран, наш дом, и материнская, Земля, с начала проекта «Основа» так и не смогли обрести независимость. Основа выше, она всё контролирует. Мой отец погиб, а вместе с ним погибли и все, кого он вёл на бой против Основы. Тысячи и миллионы таких, как мы, шли биться с невидимым врагом, который выбрал для войны простую тактику — невмешательство. Война с Основой была на самом деле лишь войной с себе подобными. Общество разумных медведей пришло к закономерному итогу, расколу на две части. Первая часть, сумевшая сохранить частицу былого величия, существует до сих пор, и потомок моего отца, берсерк Рагхар, относится к ней. Вторая часть, цель которой была и есть уничтожить Основу, стала изгоями, не имеющими права на развитие. Если бы я не был убит собственным братом, то стал бы изгоем, как мой потомок Харрор. Рагхар-Раурх, убедившись, что продолжения не будет, тихо заговорил: — После гибели отца в начинающейся войне мне пришлось занять место главы рода. По праву, потому что я был старшим братом. Некоторое время мой брат Храург сражался со мной плечом к плечу, но затем перешёл на другую сторону, потому что понял, что войну с Основой нам не выиграть. Вдаваясь в историю той войны, мне и моим потомкам известно главное: мы не воевали с Основой, и даже больше, Основа не знала, что ей объявили войну. Уничтожая друг друга, руша цивилизацию, верша самогеноцид, мы верили в то, что выдумали сами себе. Никто из тех, кто погиб в той войне и кто сумел выжить, так и не доказали вмешательство Основы. Его не было, даже малейшего. Мой брат, который принял смерть от моей руки, так не считал. Цель его жизни даже на момент смерти осталась неизменной, война с Основой, и точка. — Всё, мозги кипят! — Витя несколько раз стукнул ладошкой по лбу и заявил: — Не знаю, как всё это понимать, даже бутылка тут не поможет. Кто-нибудь подскажет мне, раз мы с Ником судьи, то можем вносить некоторые корректировки в ход суда? Вопросы задавать нам можно? Не могу не согласиться с Витей, прав он, всё очень сложно. И насчёт бутылки тоже прав, с ней путаница только усилится. Трезвый ум, без него никак.