Герасимов вошёл в кабинет генерал-майора Долинина настолько тихо, что остался незамеченным для присутствующих. – Вы, Пётр Семёнович, мне этого паренька, Росса, издевательства ради отправили? – активно жестикулируя, возмущался инструктор по военной подготовке, полковник Мальцев, которому нынче исполнилось не много не мало, целых шестьдесят пять лет. – Чему мне его учить? Он сам кого хочешь научит, какого направления не коснись, всё знает, всё умеет! – Что, совсем нечему научить? – спросил Герасимов и, пройдя к столу, сел на последний свободный стул. Подмигнув генерал-майору Долинину и кивком поздоровавшись с неизвестным ему генерал-лейтенантом, Валерий Алексеевич посмотрел на пожилого инструктора и поинтересовался: – Что насчёт ножей, Степан Викторович, вы ведь непревзойдённый мастер их метать, судя по слухам, неужто Росс и этому обучен? – Валера, давай не будем, – махнул рукой полковник Мальцев, неисправимый брюзга. – Хочешь узнать каков ваш Росс в деле, сам пойди и проверь всё. – Хлопнув себя ладонью по лбу, Степан Викторович запричитал: – Ой, извини меня, медвежонок, запамятовал про здоровье твоё, не специально, старый становлюсь. Но не совру, малец ножи метать умеет не хуже меня, а может и лучше. А сколько всего остального может, будто с пелёнок готовили. Так и есть, наверное, да? Я бывалый, много всего на свете повидал, многих знал и знаю, но такого способного человека вижу впервые. Он же как настоящая копирка, ему что покажи, тут же повторяет, словно до этого не одну тысячу раз проделывал. Узлы, будут они неладны, сколько сил на изучение у меня отняли в своё время, а этот пацан, один раз посмотрев как я делаю, всё повторил! Говорю же, копирка он! Ух, гадёныш, потрепал мне нервы! Генерал-майор Долинин искоса глянул на генерал-лейтенанта и сказал: – Вы сами всё слышали, Глеб Прохорович, и сами всё понимаете. Учить Росса нет смысла, обучен всему, поэтому я решил перевести его на время в штат инструкторов, пускай полковнику Мальцеву помогает, заодно с частью группы познакомится. Если, конечно же, вы в итоге всё не проиграете. Моё мнение, интересно, вообще имеет хоть какой-то вес в этом вопросе? – Ни моё, ни ваше, Пётр Семёнович, мнения ничего не весят. Окончательное решение примет Берия, мы лишь исполняем приказы. Я того же мнения, что и вы, если что. Здесь нам Росс гораздо нужнее, чем где-то там, за порталом, вне зоны досягаемости. Но, боюсь, не даст нам Лаврентий Павлович себе оставить его, слишком хорошо Миша Росс с единственным своим заданием справился. Лучшего кандидата, чтобы наконец-то закончить войну, нам просто не найти, поэтому отправится парнишка в портал, и будет для этого мира больше недосягаем. – Стёпа и Валера, забыл вас познакомить, – сказал генерал-майор Долинин, кивнув в сторону генерал-лейтенанта. – Глеб Прохорович Мирошниченко, хозяйственное управление МГБ, назначен Лаврентием Павловичем главным по нашему интересному заданию. Прошу любить и жаловать. – В последнее время генералов в штабе развелось, что крыс под свинарником, – буркнул старина Мальцев. – Всех имён шиш запомнишь, кавардак в голове уже. Когда нас уже в лагерь перебросят, Пётр Семёнович? На природе, если не знали, дышится хорошо. И думается, соответственно! – Я тоже рад с вами познакомиться, Степан Викторович, наслышан о вас, вы в особых кругах чуть ли не легендой стали. – Генерал-лейтенант Мирошниченко, которому в конце прошлого года стукнул только сорок второй год от роду, лишь улыбнулся и, выйдя из-за стола, направился к полковнику Мальцеву. Протянув ему руку и, дождавшись, когда тот пожмёт её, он сказал: – Рад знакомству с Героем Советского Союза и, поэтому, не буду мучать вас, а скажу сразу. В лагерь вы, Степан Викторович, можете отправиться хоть сегодня, только попросите меня, и всё будет сделано максимально быстро и в лучшем виде. Старина-полковник, устало поднявшись, похлопал генерал-лейтенанта по плечу и сказал: – Ну так сделай, а не сотрясай воздух своей бестолковой болтовнёй. Направившись к выходу, он буркнул: – А я пока узелок соберу, да с людьми попрощаюсь… Герасимов, проводив Мальцева взглядом, тихо прорычал: – Белой завистью завидую ему, хотел бы я быть таким же в его возрасте, а не каким являюсь сейчас, хоть прямо сейчас в гроб падай и помирай. – Радоваться ты должен, медвежонок, – сказал полковник, остановившись у открытой двери. – Герой, легенда, любимый командир. Дальше перечислять? – кивнув на генералов, он не сдержался и проворчал: – Не то что эти крысы тыловые! Ух, будь моя воля, я бы отправил вас опыта набираться в места столь интересные, что до конца жизни бы не забыли. Бывайте, товарищи! Хлопнув дверью, старина-полковник зашаркал по коридору, продолжив недовольно бормотать. Встряхнув головой, Герасимов строго посмотрел на генералов и обратился к Мирошниченко: – Не сердитесь на Мальцева, товарищ генерал-лейтенант, таков теперь его характер, не исправишь. Война в его душе оставила слишком большие раны, до неё он другим был, весёлым и при любой возможности травил анекдоты. Эх, жизнь… – Ты что-то совсем расклеился, Валера, – сказал Долинин. – Бледный, ходишь еле как. Если бы не задание, то отправил бы я тебя в санаторий на месяцок, здоровье поправить. Когда всё сделаем, напомни мне об этом, а то вдруг забуду. – Нет во всём мире санатория, способного помочь мне, – сказал Герасимов и, попытавшись казаться более бодрым, начал докладывать: – Наблюдение с Росса не снимал, всё по прежнему, за исключением одного. Миша ваш с неким прапорщиком Кузнецовой роман завёл, любовью пахнет. На этом всё. – Кузнецова? – переспросил генерал-лейтенант Мирошниченко и посмотрел на Долинина. – Это не та, которую из Таманской сюда направили? Она ведь тоже порталом отправится, да? – Та самая, – кивнул генерал-майор. – Интересное кино получается. Надо будет доложить Лаврентию Павловичу. Скорее всего, Кузнецову заменят, любовь-морковь по ту сторону портала нам точно не нужна. Росс должен будет выслеживать фашистов, а не под юбку при малейшем желании лезть. – В штаны, – рыкнул Герасимов и, видя что генералы его не поняли, усмехнулся и пояснил: – Девчонка, отправляясь туда, вряд ли юбочки и сарафанчики с собой прихватит. Росс, если и будет с ней там, то залезать ему придётся в штаны. Генералы шутку не оценили. Герасимов, у которого шутить хорошо выходило очень редко, мысленно обругал себя, а в слух лишь спросил: – Дальнейшие указания будут? Если нет, то разрешите идти. – Будут, Валера. – Долинин кивнул на Мирошниченко. – Список по кандидатам отдай ему и собирай всех своих ребят, завтра утром вы все вместе с Мальцевым и Россом отправитесь в лагерь. – Куда, я так понимаю, знать не положено? – Да, всё секретно, опасаемся диверсии. Впрочем, мы и сами пока не знаем ничего толком. На этом всё, Валер, можешь идти. – Уточнить хотелось бы, – сказал Герасимов, устало поднявшись. – Контактировать с Россом мне по прежнему нельзя? – Это к товарищу генерал-лейтенанту вопрос. Что скажете, Глеб Прохорович? – Пусть контактирует, – сказал Мирошниченко. – И, думаю, можно снять наблюдение. Росс, уверен, с самого начала знает, что за ним следят и смеётся над нами. Поговорив с ним, вы сами всё поймёте, Валерий Алексеевич. До свидания! Кивнув генералам, Герасимов пошёл к выходу. Он хотел сходить в столовую штаба, но планы немного изменились. * * * Собрав вокруг себя не меньше дюжины молодых офицеров, Росс показывал им своё умение метать ножи точно в цель и пытался объяснить, что нужно сделать, чтобы развить навык до подобного уровня. Огромного и похожего на медведя полковника, которого множество раз видел за последнии дни, проведённые в штабе Московского военного округа, он заметил, когда тот вышел из штаба и, сев на лавку в тени деревьев, принялся наблюдать за происходящим. Ещё при первой встрече с этим человеком от Михаила не укрылось, что у того большие проблемы со здоровьем. Валерий Герасимов, сидя на лавке с булкой и бутылкой кефира, наблюдал за Россом и стайкой офицеров, которые ещё в прошлом году были курсантами военного училища. Последние, мельтеша, не вызывали интереса. Взгляд полковника был приклеен к капитану, Россу, который, находясь от тренировочного стенда на расстоянии двадцати шагов, раз за разом отправлял метательные ножи точно в цель. Только по прошествии десяти минут Герасимов поймал себя на мысли, что он любуется капитаном. Росс, идеально сложенный физически, двигался настолько грациозно, что начинало казаться, будто он состоит не из мяса и костей, а является жидкостью. Курсанты, конечно же, этого не замечали, для них Михаил был просто очень быстрым человеком. У них не было нужного опыта, чтобы увидеть скрытую скоростью, плавность и точность. – И вправду феномен, – пробормотал полковник. – Интересно, каков ты в рукопашной схватке. Я не прощу себя, если не узнаю этого. Оставив кефир и булку, Валерий Алексеевич встал и поковылял к толпе. Курсанты, галдящие как стая чаек при виде ястреба, увидев полковника тут же перешли в режим полной тишины. Михаил Росс, посмотрев на Герасимова, кивнул. Дождавшись ответного кивка, он продолжил бросать ножи. – В стенде скоро дырка будет, – с улыбкой сказал полковник. – Мальцев слукавил, его уровень прилично ниже. Где так ловко ножи бросать научился, капитан? – В Раменском, – ответил Михаил и бросил последний, пятый нож. – Когда ещё в детдоме был. Скучно было там, вот и бросали всё, что под рукой было. – Так вы не только ножи умеете? – не скрыл удивления один из лейтенантов. – Это сможете точно в цель отправить, товарищ капитан? Достав неизвестно зачем носимый в кармане трёхгранный напильник, парень протянул его Россу. Тот, улыбнувшись, принял его и тут же отправил в цель. Дружный радостный возглас известил о точном попадании. – С этим всё понятно, – сказал полковник. – Что насчёт умения стрелять? – Не жалуюсь, – хитро ответил Михаил и спросил: – Но вас, товарищ полковник, не это интересует, верно? Рукопашный бой, вот ваше любимое занятие. В прошлом, к нашему общему сожалению. – Да, парень, ты прав, – с секундной задержкой ответил Герасимов, надеясь, что его растерянность, вызванная проницательностью Росса, осталась незамеченной. Сделав вид, что ушёл в воспоминания, Валерий Алексеевич сказал: – Когда-то, в моей ушедшей молодости, я очень любил подраться. Эх, война… – Я готов продемонстрировать вам свои навыки, порадую вашу душу, – добродушно сказал Михаил, а затем кивнул на сбившихся в кучу офицеров. – Если, конечно же, они согласятся на мои условия. – Они? – нахмурил брови Герасимов и жестом подозвал к себе самого крупного из парней, лейтенанта кавказской внешности. – Загидов очень хорош, можешь с ним выйти. Магомед, ты не против? Офицер, принявшись разминать шею, ответил: – Я только с радостью, товарищ полковник. – Я против, – сказал Михаил. – Пусть все тринадцать деруться, так будет интереснее. Правая бровь Герасимова не удержалась, взмыла вверх, а левый глаз прищурился. Он спросил: – Ты хорошо подумал, капитан? Из этих ребят минимум трое отлично знают, что такое кулачный бой, неоднократно видел их в деле. Про остальных не скажу, но, думаю, за себя тоже постоять умеют, других у нас тут нет. – Либо со всеми, либо никак, – Михаил, продолжая улыбаться, пожал плечами. – Как-то так, товарищ полковник. – Будь по-твоему, – нехотя согласился Герасимов и пробурчал: – Ох и влетит мне… – затем, резко распрямившись, он махнул рукой и выдал: – И плевать! Начинайте, ребята, порадуйте перед отъездом! Офицеры, получив разрешение, недолго пошептались и начали брать в кольцо жестами призывающего напасть Михаила. Первым в атаку бросился Магомед Загидов, массой превосходящий Росса минимум в четверть. Задавить силой, такую тактику он выбрал, и тут же поплатился за это, потому что противник без труда ушёл с линии атаки, не забыв сделать аккуратный тычок кулаком в живот. Магомед, пройдя по инерции несколько шагов, упал на траву и, свернувшись калачом, начал молча корчиться от боли. – Интересно… – полковник озадаченно почесал затылок и, злобно глянув на офицеров, словно настоящий медведь рявкнул: – Что стоим? Деритесь! Дождавшись движения со стороны противников, Михаил решил не ждать, когда они навалятся все разом, а пойти в атаку первым. Спустя чуть более десять секунд всё закончилось. Герасимов, продолжая чесать затылок, пробормотал: – А может и не попадёт… – Полковник, оправившись от удивления, выдохнул. – Может и не заметил никто, что учудил я. Так, отдохнуть прилегла ребятня, устала. Ну, Миша, поразил ты меня! Пойдём, побеседовать нам надо… * * * – Драться ты, капитан, тоже в детдоме научился? – спросил Герасимов, когда оказался с Михаилом наедине. Местом для разговора он выбрал лавочку, на которой оставил недоеденную булку и недопитый кефир. – Многому я там научился, а затем, уже в спецучилище, усовершенствовал свои навыки не без помощи очень хороших людей. И продолжаю их развивать по сей день. Нет предела совершенству, товарищ полковник. – Согласен с тобой, Миша, предела и вправду нет. И спрошу, ты, случайно, не из пробирки выведен? – Не могу ответить, товарищ полковник, моё происхождение мне неизвестно. Но, думаю, вы читали моё дело и знаете, что там всё неоднозначно.