– Ага, – говорит Лева. – Хочу. Мы имеем в гости еще одного бандита, слава богу. И он непременно появится в том самом месте. Куда ему еще деться? – Точно, Левушка. Там надо будет серьезно поработать, если я тебя правильно понял. – Да что это за место? Скажите наконец, – прошу я. – Главный там Левушка, – усмехается Стась. – Ты не думай, пожалуйста, что он всегда такой тихий. Он всюду такой, какой надо. Правда, Левушка? И все это его идея, роскошная идея. Увидишь сам. – Это место, – скромно замечает Лева, – среди воров и прочей дряни называется не как-нибудь, а «у господа бога за пазухой». Шикарное место. Покажем. – Ладно, – говорю я. – Наведаемся туда завтра, если нет возражений. Сегодня у меня свидание с Галочкой. Я сказал ей, что еле дождусь вечера. А до этого у нас есть еще одно деликатное дельце. Далеко за Молдаванкой, во дворе одного из новых домов разместилось нужное нам строительное управление, сокращенно СУ. Мы с Леной долго бродим по улицам, пока его находим. Всю дорогу мы молчим, ограничиваясь рассеянными «да» и «нет» или короткими расспросами прохожих. Я неотступно думаю об Игоре, и Лена тоже, в этом я уверен. Как он мог допустить такой страшный промах? Как мог так неосмотрительно поступить? И это Игорь, всегда хладнокровный, расчетливый, осторожный. Почему он так спешил? Хотел побыстрее вернуться в Москву, ко всем своим неприятностям, что ли? Нет, он, конечно, рвался к Лене, он не знал, что она уехала со мной, он думал, что она его ждет. Впрочем, дело скорей всего не в этом. А в том, что у него просто сдали нервы, он издерган до предела всеми последними событиями. Эх, если бы я был рядом с ним… Как он там теперь, в больнице, один?.. Я не могу оторваться от этих проклятых мыслей. Они мучают и преследуют меня. А надо бы думать сейчас совсем о другом. О некой Инге Сиволап, купившей известную вам кофточку у Галины Кочерги, и о некоем Богдане Теляше, якобы замешанном в хищении двадцати тонн керамзита в Москве. Кое-какие сведения об этих двух персонажах нам дали одесские товарищи. В результате особых надежд я ни на одного из них не возлагаю. Инга знакома только с Галей, причем отнюдь не является ее близкой подругой и потому скорей всего не посвящена в ее секреты. А Богдан Теляш – не та фигура среди дельцов-жуликов, чтобы располагать какими-либо сведениями о Зурихе, не говоря уже о непосредственном контакте с ним: последнее вообще, очевидно, исключается. Да и тогда, в Москве, Теляш имел дело совсем с другим человеком. И тем не менее, все эти связи надо отработать хотя бы для того, чтобы с чистой совестью их отбросить. Интересующее нас СУ, как я уже упомянул, разместилось в глубине двора, в первом этаже небольшого аккуратного дома. Лена остается ждать меня на скамеечке, возле детской песочницы, где копошатся малыши. Двор залит солнцем. На Лене сейчас серая короткая юбочка и знаменитая васильковая кофточка, специально прихваченная нами из Москвы. Кстати, эта кофточка ей удивительно идет. План действий у нас с Леной приблизительно намечен, исходя из полученных сведений. Итак, Лена остается сидеть на скамеечке, рассматривая новейший рижский журнал мод. А я вхожу в прохладный темноватый подъезд и приступаю к расспросам. Ингу я обнаруживаю довольно быстро, как, впрочем, и Богдана Теляша. Но сначала мне нужна Инга. Она техник-строитель и работает в сметном отделе, комната номер одиннадцать в конце длинного коридора. Я направляюсь туда. Ингу я угадываю сразу, все остальные женщины здесь значительно старше. Это очень худая высокая черноволосая девушка, некрасивая, с удивительно подвижным, как у обезьянки, личиком и живыми темными глазами. К моему удивлению, и удовольствию тоже, на ней оказывается знакомая васильковая кофточка, артикул семьдесят два семьдесят, которая, как ни странно, Инге тоже идет. Я подхожу к ее столу и весело говорю: – Здравствуйте. Вы, если не ошибаюсь, Инга? Она отрывается от каких-то таблиц и справочников, поднимает на меня глаза и тоже невольно улыбается. – Здравствуйте. Откуда вы меня знаете? – Удивительное совпадение, – говорю я. – Мало того, что меня просила передать вам привет Зиночка Удальцова… – Ой, бросьте! – всплескивает руками Инга. – Она вам за меня рассказала? – Именно, – с энтузиазмом подтверждаю я. – Кошмар какой! Так я хочу сказать с вами два слова. Она вскакивает из-за стола, одергивает кофточку и, двумя руками поправляя волосы, говорит одной из женщин: – Оксана Петровна, я сейчас. Вот товарищ до меня из Москвы. – Вы таки правда москвич или нет? – спрашивает Инга. – Правда москвич, – подтверждаю я. – Мы с сестрой приехали отдохнуть к вам сюда на несколько дней. Ну и заодно кое-какие дела, конечно. Пойдемте, я вас познакомлю. Она меня ждет там, во дворе. – Ой, да конечно же! Мы выходим во двор, и я подвожу Ингу к скамейке, где сидит со своим журналом Лена. Девушки секунду с удивлением смотрят друг на друга и вдруг начинают хохотать. Это одинаковые кофточки приводят их в такой восторг. После чего они знакомятся. – Мы тут еще с одной вашей подружкой встретились, – говорю я. – Галя Кочерга, знаете? Личико Инги неожиданно становится строгим. – Ой, ребята. За Галю я ничего не скажу, но вы от нее подальше. И вовсе она мне не подруга, и я уже жалею, что купила у нее вот эту самую кофточку, ей-богу. – Но, по-моему… – пытаюсь возразить я. – Ай, бросьте! – перебивает меня Инга. – Она таки да, красивая. Но уж вы меня слушайте. Я решаю, что сейчас самый подходящий момент оставить девушек одних, и говорю: – Ладно. Вы тут поболтайте. А у меня дело. Я сейчас приду. Мне надо повидаться еще с Богданом Теляшом. А Лена все что надо сделает сама. Я в нее теперь верю. Это способный и надежный работник. А у меня другое, не менее сложное дело. Богдана Теляша я отыскиваю тоже довольно легко. Он работает в отделе снабжения. Теляш оказывается маленьким юрким рыжеватым человечком неопределенного возраста, в круглых очках и с оттопыренными ушами. Уши его как-то странно двигаются, когда он говорит. – У меня к вам дело, – тихо и внушительно говорю я ему, перегибаясь через стол, за которым он сидит. Теляш понимающе кивает, и мы выходим покурить в коридор. Там я пристально смотрю в его бегающие настороженные глазки за круглыми стеклами очков и сухо говорю: – Григорий Макарович вернулся и шлет привет. – Мерси, – довольно сдержанно отвечает Теляш. Настороженность в его глазах не исчезает. – Велено передать, – говорю я. – Дельце с керамзитом считайте только задатком. Теперь найдется кое-что поинтереснее. – Знаю, – неожиданно отвечает Теляш. Вот это уже совсем странно. Известный ему Григорий Макарович, отсидев два года, действительно вернулся, но работает уже в другом тресте и преступных связей, по нашим сведениям, ни с кем из прежних дружков не поддерживает. А других знакомств в Москве у Теляша не было. Неужели они сейчас появились? И возникла новая преступная цепочка? Но если он знает то, что ему может сообщить человек от Григория Макаровича, то это должна быть все та же, старая цепочка. В прошлом она тянулась от Теляша к Григорию Макаровичу, дальше к Бурлакову и от того уже к Зуриху. Но два средних звена сейчас выпали, хотя Теляш об этом может и не знать. Что же остается? Неужели с ним установил связь сам Зурих? Быть того не может! Слишком уж мелок этот Теляш. – У вас был гость? – осторожно спрашиваю я. – Или нет, – хитренько усмехается Теляш. – Или я уже ничего не значу, по-вашему? Так вот, представьте, значу. Его просто распирает от самодовольства. – Был Тема? – называю я первое пришедшее мне на ум имя. – Был Сема, – теперь уже весело скалит крупные зубы Теляш. – Понятно, – отвечаю я. – Но нужна серьезная встреча для делового разговора. Втроем. Теляш быстро осведомляется: – Кто третий? – Сам, – многозначительно отвечаю я. – Сам не придет, – возражает Теляш. – Чтоб мне рубля за всю жизнь не заработать. Я насмешливо спрашиваю: – Он вам сам это сказал? Или вы такой гениальный прозорливец? – Представьте, сам. – И давно? Я еле сдерживаю волнение. – Всего три дня назад, – он загибает пальцы на руке. – Ах нет. Пардон! Четыре. – Связь есть? Тогда я кое-что ему передам. – Он… будет мне звонить на праздники. – Прекрасно. Я тоже буду вам звонить. Ваши телефоны? Я напорист, строг и деловит. Я не даю ему ни минуты передышки и подавляю своей осведомленностью. Секунду поколебавшись, Теляш называет мне свои телефоны, служебный и домашний. Я записываю.