— О'кей. — Может быть, и он этого не хотел. По крайней мере, пока. — И когда ты встретишь Ники, не переживай, если он начнет разглагольствовать. Именно так он выпускает пар, и некоторые из его тирад… — Она задумалась. — Весьма занимательны. — Как скажешь. Ты не сделаешь мне одолжение? — Конечно, если смогу. — Перестань называть меня умником. Меня зовут Люк. Используй это имя, хорошо? — Попробую. Он потянулся к двери, но она положила руку ему на запястье. — Еще одно, прежде чем мы выйдем. Повернись, Люк. Он так и сделал. Она была, наверное, на дюйм выше его. Он не догадывался, что она собирается поцеловать его, пока она этого не сделала, — полный контакт. Она даже язык просунула между его губами на секунду или две, и это вызвало не просто покалывание, но и сильный толчок, как будто он засунул палец в розетку под напряжением. Его первый настоящий поцелуй, и такой страстный. Рольф, подумал он (насколько он мог думать сразу после этого), обзавидовался бы. Она отстранилась, выглядя удовлетворенной. — Это не настоящая любовь или что-то в этом роде. Я даже не уверена, что сделала тебе одолжение, но все может быть. Всю свою первую неделю здесь я провела в карантине. Никаких тебе уколов и точек. Она указала на плакат на стене рядом с автоматом для сладостей. На ней был изображен мальчик в кресле, радостно указывающий на кучу цветных точек на белой стене. Улыбающийся доктор (белый халат, стетоскоп на шее) стоял, положив руку на плечо мальчика. Над картинкой было написано: УКОЛЫ ДЛЯ ТОЧЕК! И ниже: чем быстрее Ты их увидиШЬ, тем быстрее ТЫ вернеШЬСЯ домой! — Что, черт возьми, это значит? — Сейчас это неважно. Мои родители были ярыми противниками прививок, и через два дня после того, как я обосновалась в Передней Половине, я заболела ветрянкой. Кашель, высокая температура, большие уродливые красные пятна, все удовольствия. Я думаю, что с этим покончено, так как я на свободе, и они снова меня изучают, но, возможно, я все еще немного заразна. Если тебе повезет, ты тоже заболеешь ветрянкой и проведешь пару недель, попивая сок и смотря телевизор вместо того, чтобы получать уколы и МРТ. Девушка заметила их и помахала рукой. Калиша помахала в ответ и, прежде чем Люк успел сказать что-нибудь еще, распахнула дверь. — Вперед. Сотри это дурацкое выражение со своего лица и познакомься с Факерами[60]. Уколы для точек 1 За дверями Институтской столовой и комнаты отдыха с телевизором Калиша обняла Люка за плечи и притянула к себе. Он подумал (на самом деле надеялся), что она снова его поцелует, но вместо этого Калиша прошептала ему на ухо (при этом её губы щекотали его кожу и вызывали мурашки): — Говори о чем хочешь, только ничего не говори о Морин, ладно? Мы думаем, что они не все время нас прослушивают, но лучше сохранять осторожность. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности. Морин, о'кей, горничная, но кто такие они? Люк никогда еще не чувствовал себя таким потерянным, даже в четырехлетнем возрасте, когда его разлучили с матерью на пятнадцать бесконечных минут в Американском торговом центре[61]. Тем временем, как и предполагала Калиша, им заинтересовались насекомые. Маленькие и черные они облаками кружили вокруг его головы. Большая часть игровой зоны была покрыта мелким гравием. Баскетбольная площадка, где ребенок по имени Джордж продолжал кидать мяч в корзину, была с прорезиненным покрытием, а батут был окружен каким-то губчатым материалом, способным смягчить падение, если кто-то нерасчетливо прыгнет и завалится на бок. Здесь также были: площадка для шаффлборда[62], площадка для игры в бадминтон, канатная дорога и множество ярких цилиндров, которые маленькие дети могли использовать как туннель — не то чтобы здесь были дети, достаточно маленькие, чтобы ими воспользоваться. Там были также обычные качели, качели на двоих и горка. Длинный зеленый шкаф, окруженный столиками для пикника, был украшен табличками с надписью игры и ИНВЕНТАРЬ и пожалуйста, кладите на место то, что вы достали. Площадка была обнесена сетчатым металлическим забором высотой не менее десяти футов, и Люк увидел камеры в двух её углах. Они были пыльными, как будто их давно не чистили. За забором не было ничего, кроме леса, в основном сосен. Судя по их толщине, Люк определил их возраст лет в восемьдесят, плюс-минус. Формула, данная в книге Деревья Северной Америки, которую он прочел теплым субботним днем, в десятилетнем возрасте, была довольно простой. Не было никакой необходимости считать кольца. Вы просто оценивали окружность одного из деревьев, делили на р, чтобы получить диаметр, а затем умножали на средний коэффициент роста для североамериканских сосен, который составляет 4,5. Легко было догадаться, как и сделать вывод: эти деревья не вырубались уже довольно давно, может быть, пару поколений. Чем бы там ни был Институт, он располагался посреди старого леса, а значит, в глуши. Что касается самой игровой площадки, то его первой мыслью было, что если бы где-то и существовал тюремный прогулочный дворик для детей в возрасте от шести до шестнадцати, то он должен был бы выглядеть именно так. Девушка — Айрис — увидела их и помахала рукой. Она еще дважды подпрыгнула на батуте, при этом ее конский хвостик разлетался из стороны в сторону, затем сделала прыжок в сторону и приземлилась на пружинистый материал с разведенными ногами и согнутыми коленями. — Ша! Кто это там с тобой? — Это Люк Эллис, — сказал Калиша. — Новенький, прибыл сегодня утром. — Привет, Люк. — Айрис подошла и протянула руку. Это была худенькая девушка, на пару дюймов выше Калиши. У нее было приятное, симпатичное лицо, ее щеки и лоб блестели от того, что Люк предположил, было смесью пота и противомоскитного спрея. — Айрис Стэнхоуп. Люк встряхнулся, так же как и она, осознав, что насекомые — мандавошки, как их называли в Миннесоте, он понятия не имел, как их назывались здесь — начали пробовать его на вкус. — Не очень-то приятно здесь находиться, но, думаю, приятно познакомиться. — Я из Абилина, штат Техас. А как насчет тебя? — Миннеаполис. Это в… — Я знаю, где это, — сказала Айрис. — Земля с миллиардом озер или что-то в этом роде. — Джордж! — Крикнула Калиша. — Что с твоими манерами, молодой человек? Иди-ка сюда! — Иду, иду, подожди немного. Это очень важно. — Джордж проследовал к линии штрафных бросков на краю площадки, прижал баскетбольный мяч к груди и заговорил низким, напряженным голосом. — Ладно, ребята, после семи упорных игр наступает апогей. Второй овертайм, Уизардс отстают от Селтикс [63]на одно очко, и Джордж Айлс, только что вышедший со скамейки запасных, имеет шанс вырвать победу с линии штрафных. Если он попадет один раз, для Уизардс забрезжит лучик надежды. Если он попадет дважды, то войдет в историю, возможно, получит место в Зале Славы Баскетбола, и выиграет кабриолет Тесла… — Должно быть, ручная работа, — сказал Люк. — Тесла не делает кабриолетов, по крайней мере, пока. Джордж не обратил на это внимания. — Никто не ожидал, что Айлс окажется в таком положении, и меньше всего сам Айлс. Жуткая тишина опустилась на столичную арену… — И тут кто-то перданул! — Крикнула Айрис. Она просунула язык между губами и издала долгий шипящий гудок. — Настоящие фанфары! Какая же вонь! — Айлс делает глубокий вдох… и дважды стучит мячом о паркет, что является его фирменным знаком… — В дополнение к незакрывающемуся рту. У Джорджа очень активная фантазийная жизнь, — сказала Айрис Люку. — Ты к этому привыкнешь. Джордж посмотрел на них троих. — Айлс бросает сердитый взгляд на одинокого болельщика Селтикс, дразнящего его с центральной трибуны… это девушка, которая выглядит очень глупо, а также удивительно уродливо… Айрис выдула еще один непристойный звук. — Теперь Айлс стоит лицом к корзине… Айлс бросает… Мимо. — Господи, Джордж, — сказал Калиша, — это ужасно. Завязывай ты уже с этой чертовой игрой, либо своди матч к ничье, либо проигрывай, чтобы мы могли спокойно поговорить. Этот парень не понимает, что с ним произошло. — Как, в принципе, и все мы, — сказала Айрис. Джордж согнул колени и бросил. Мяч покатился по ободу корзины… немного подумал… и вылетел прочь. — Селтикс победили, Селтикс победили! — Закричала Айрис. Она сделала прыжок болельщицы и потрясла невидимыми помпонами. — А теперь иди сюда и поздоровайся с новеньким. Джордж подошел, отмахиваясь от насекомых. Он был невысоким и коренастым, и Люк подумал, что его фантазии были единственным местом, где он когда-либо играл в профессиональный баскетбол. Его бледно-голубые глаза напомнили Люку фильмы Пола Ньюмана и Стива Маккуина[64], которые они с Рольфом любили смотреть по телевизору. При мысли о том, как они вдвоем развалившись перед телевизором, едят попкорн, его затошнило. — Эй, малыш. Как тебя зовут? — Люк Эллис. — Я Джордж Айлс, но ты, наверное, уже знаешь это от этих девушек. Я для них Бог. Калиша взялась за голову. Айрис показала ему фак. — Бог любви. — Но Адонис, а не Купидон, — сказал Люк, немного углубляясь в свои мысли. Во всяком случае, пытаясь. — Адонис — Бог страсти и красоты. — Как скажешь. Тебе понравилось это место? Отстой, не правда ли? — Что это за место? Калиша называет его Институтом, но что это значит? — С таким же успехом его можно назвать Домом Миссис Сигсби для своенравных детей-экстрасенсов, — сказала Айрис и сплюнула. Это не было похоже на то, как если бы вы начали смотреть художественный фильм с середины; это было похоже на то, как если бы вы начали смотреть телешоу с середины третьего сезона. Да еще и с запутанным сюжетом. — Кто такая Миссис Сигсби? — Сука-Королева, — сказал Джордж. — Ты с ней познакомишься, и мой тебе совет — не дерзи ей. Она не любит, когда ее дерзят. — Ты ТП или ТК? — Спросила Айрис. — ТК, я полагаю. — На самом деле это было гораздо больше, чем предположение. — Иногда вокруг меня что-то движется, и поскольку я не верю в призраков, то, наверное, это делаю я. Но этого вряд ли должно быть достаточно… — Он замолчал. Должно быть достаточно, чтобы меня сюда упекли, вот что он подумал. Но все же он был здесь.