— ТК-плюс? — Спросил Джордж. Он направился к одному из столов для пикника. Люк последовал за ним, в сопровождении двух девушек. Он мог вычислить приблизительный возраст леса, который их окружал, он знал названия сотен различных бактерий, он мог рассказать этим детям о Хемингуэе, Фолкнере или Вольтере, но он никогда не чувствовал себя более отсталым. — Понятия не имею, что это значит. — Так они называют таких детей, как я и Джордж, — сказала Калиша. Лаборанты, надзиратели и врачи. Мы не должны этого знать… — Но мы знаем, — закончила Айрис. — Это то, что все называют секретом полишинеля. TK- и TП- плюс могут делать это, когда захотят, хотя бы иногда. У меня же все движется только тогда, когда я злюсь, или действительно счастлива, или напугана. Тогда это происходит непроизвольно, как чихание. Так что я простой середнячок. Они называют середнячков розовыми ТК и ТП. — Почему? — Спросил Люк. — Потому что если ты просто обычный человек, то на твоей папке есть маленькая розовая отметка. Мы также не должны видеть и то, что находится на и в наших папках, но однажды я свою папку увидела. Иногда они крайне неосторожны. — Ты должен следить за своими поступками, иначе они будут крайне небрежно относиться к твоей заднице, — сказала Калиша. — Розовые получают больше тестов и больше уколов, — сказала Айрис. Меня погружали в бак. Это было отстойно, но не так уж, чтоб очень. — Что… Джордж не дал Люку закончить вопрос. — Я ТК-плюс, на моей папке нет ничего розового. Ноль розового для этого ребенка. — Ты видел свою папку? — Спросил Люк. — В этом нет необходимости. Я просто крут. Смотри. Не было никакой особой концентрации типа индийских свами, ребенок просто стоял, где стоит, но произошло нечто необычное. (По крайней мере, Люку это показалось необычным, хотя ни на одну из девушек это не произвело особого впечатления). Москитное облако, кружившее над головой Джорджа, сдуло назад, образовав нечто вроде кометного хвоста, словно в них ударил порыв сильного ветра. Только никакого ветра не было. — Видишь? — Сказал он. — TK-плюс в действии. Только длится это недолго. Это было правдой. Москиты уже вернулись, кружа вокруг него и держась на расстоянии только из-за спрея, которым он был обмазан. — Тот второй бросок в корзину, — сказал Люк. — Ты мог бы заставить мяч упасть? Джордж с сожалением покачал головой. — Я бы хотела, чтобы они привезли действительно мощного TK-плюс, — сказала Айрис. Ее волнение по поводу встречи с новым ребенком сошло на нет. Она выглядела уставшей, напуганной и старше своего возраста, который Люк оценил примерно лет в пятнадцать. — Того, кто сможет телепортировать нас отсюда нахер. — Она села на одну из скамеек у стола для пикника и закрыла глаза рукой. Калиша села рядом и обняла ее. — Нет, давай завязывай грустить, все будет хорошо. — Нет, не будет, — сказала Айрис. — Посмотри на это, я же подушечка для булавок! — Она протянула к ней руки. На левой были два лейкопластыря, а на правой — три. Затем она быстро потерла глаза и надела то, что, как предположил Люк, было ее маской. — Итак, новичок — ты можешь передвигать вещи, когда захочешь? Люк никогда не говорил о сверхразумной способности — также известной как психокинез — кроме как с родителями. Его мама сказала, что люди будут бояться, если узнают. Его отец сказал, что это самое незначительное в нем. Люк был согласен по обоим пунктам, но эти дети не были напуганы, и здесь это было важно. Это было ясно как день. — Нет. Я даже не могу пошевелить ушами. Они рассмеялись, и Люк расслабился. Место было странным и страшным, но, по крайней мере, эти дети казались нормальными. — Время от времени вещи перемещаются, вот и все. Посуда или столовое серебро. Иногда двери закрывались сами собой. Раз или два у меня в комнате включалась лампа. Ничего грандиозного. Черт, я вообще не был уверен, что это сделал я. Я думал, может быть это сквозняк… или глубокие подземные толчки… Все они смотрели на него мудрыми глазами. — Ладно, — сказал он. — Я знал. И мои родители тоже. Но это никогда не создавало больших проблем. Может быть, так оно и было бы дальше, подумал он, если бы к тому же, он не был чертовски умен, и в двенадцать лет его приняли не в один, а сразу в два колледжа. Предположим, у вас есть семилетний ребенок, который может играть на пианино, как Ван Клиберн. Кого-нибудь волнует, что этот ребенок может также сделать несколько простых карточных трюков? Или пошевелить ушами? Но этого он не мог сказать Джорджу, Айрис и Калише. Это прозвучало бы как хвастовство. — Ты прав, никаких больших проблем! — Горячо сказала Калиша. — Вот в этом-то вся и загвоздка! Мы не Лига справедливости и не Люди Икс![65]. — Нас что, похитили? — Он молился, чтобы они рассмеялись. Желал, чтобы кто-нибудь из них сказал, Конечно, нет. — Типа да, — сказал Джордж. — Потому что ты можешь заставить насекомых улететь на секунду или две? Потому что… — Он подумал о подносе, упавшем со стола в Рокет Пицце. — Потому что время от времени я захожу в комнату, и дверь за мной сама собой закрывается? — Ну, — сказал Джордж, — если бы они хватали людей за красоту, Айрис и Ша здесь бы не было. — Серпом тебе по яйцам, — сказала Калиша. Джордж улыбнулся. — Чрезвычайно изощрённое извращение. Прям не знаю, что и сказать. — Иногда я не могу дождаться, когда ты переедешь в Заднюю Половину, — сказала Айрис. — Бог, вероятно, накажет меня за это, но… — Подождите, — сказал Люк. — Просто подождите. Начните с самого начала. — И это только начало, приятель, — раздался голос позади них. — К сожалению, это также, вероятно, и конец. 2 Люк предположил, что вновь прибывшему было лет шестнадцать, но позже узнал, что тот был на два года моложе. Ники Уилхольм был высоким и голубоглазым, с копной нечесаных волос, которые были чернее черного и при помывке требовали ударной дозы шампуня. Он был одет в мятую рубашку на пуговицах поверх мятых шорт, его белые спортивные носки были приспущены, а кроссовки — грязными. Люк вспомнил, как Морин говорила, что он похож на Свинарника из комиксов Арахис. Остальные смотрели на него с настороженным уважением, и Люк мгновенно это понял. Калиша, Айрис и Джордж были рады оказаться здесь не больше, чем сам Люк, но они хотя бы старались сохранять позитивный настрой; за исключением того момента, когда Айрис скинула маску, от них исходила слегка дурковатая атмосфера. С этим парнем все было не так. Сейчас Ники не выглядел злым и сердитым, но было ясно, что все это было, и в недалеком прошлом. На его распухшей нижней губе виднелась заживающая рана. Дополняли картину сходящие остатки синяка под глазом и свежий синяк на щеке. Значит, скандалист. В свое время Люк повидал таких, была даже парочка в Бродерике. Они с Рольфом старались держаться от них подальше, но если это место было тюрьмой, о чем Люк уже начал догадываться, то от Ники Уилхолма им не дистанцироваться. Но остальные трое, похоже, его не боялись, и это был хороший знак. Ники, возможно, и выводили из себя порядки достижения целей, людьми, стоящими за этим пресным названием Институт, но своим товарищам по несчастью он казался просто напряженным. Сосредоточенным. Тем не менее, эти отметины на его лице предполагали неприятные возможности, особенно если по натуре он не был простым скандалистом. А если их нанес взрослый? Школьный учитель, занимающийся чем-то подобным, причем не только в Броде, но и практически везде, был бы уволен, возможно, получил бы условно, а может быть, даже был бы арестован. Он вспомнил, как Калиша сказала: Ты больше не в Канзасе, Тотошка. — Я Люк Эллис. — Он протянул руку, не зная, чего ожидать. Ники проигнорировал его и открыл зеленый шкафчик с оборудованием. — Ты играешь в шахматы, Эллис? Эта троица — полные лузеры. Донна Гибсон могла хотя бы слегка посопротивляться, но три дня назад её перевели в Заднюю Половину. — И больше мы ее не увидим, — печально изрек Джордж. — Играю, — сказал Люк, — но сейчас мне не хочется. Я хочу знать, где я и что здесь происходит. Ник достал шахматную доску и коробку с шахматами. Он быстро выстроил фигуры, глядя сквозь упавшие на глаза волосы, вместо того чтобы откинуть их назад. — Ты в Институте. Где-то в дебрях штата Мэн. Тут нет никакого поселения, просто координаты на карте. ТР-110. Ша узнала это от кучи людей. Так говорила Донна и Пит Литтлджон. Это еще один ТП, которого перевели в Заднюю Половину. — Кажется, Пити нет с нами уже целую вечность, но он был здесь еще на прошлой неделе, — задумчиво произнесла Калиша. — Помнишь эти прыщи? И как его очки постоянно сползали с носа? Ники не обратил на это внимания. — Смотрители зоопарка не пытаются это скрыть или отрицать. Да и зачем, когда они изо дня в день работают с детьми с ТП? Они не слишком беспокоятся о сохранности своих секретов, потому что даже Ша не может проникнуть очень уж глубоко, а она весьма хороша. — В большинстве случаев я могу набрать девяносто процентов на картах Райна[66], - сказала Калиша. Не хвастовство, а просто констатация факта. — И я могла бы назвать имя твоей бабушки, если ты вызовешь его на передний план своего разума, но передние планы — это все, куда я могу добраться. Мою бабушку зовут Ребекка, — подумал Люк. — Ребекка, — сказала Калиша и, увидев выражение удивления на лице Люка, разразилась приступом хохота, делавшим ее похожей на ребенка, которым она была не так давно. — Тебе достаются белые, — сказал Ники. — А я всегда играю черными. — Ник — наш почетный бунтарь, — сказал Джордж. — Отметины это подтверждают, — сказала Калиша. — Ему это слабо помогает, но он ничего не может с собой поделать. В его комнате сплошной беспорядок, — еще один акт подросткового бунта, который только придает работы нашей Морин. Ники, не улыбаясь, повернулся к чернокожей девушке. — Если бы Морин действительно была такой святой, как ты думаешь, она бы вытащила нас отсюда. Или донесла в ближайший полицейский участок. Калиша покачала головой. — Вернись в реальность. Если ты здесь работаешь, ты — часть этого. Хорошо это или плохо. — Неприятно или приятно, — добавил Джордж. Вид у него был торжественный. — Кроме того, ближайший полицейский участок, скорее всего, находится в многих милях отсюда и состоит из пары полицейских и собаки-поводыря, — сказала Айрис. — Раз уж ты назначил себя Главным Объяснителем, Ник, почему бы тебе не ввести парня в курс дела? Черт побери, разве ты не помнишь, как странно просыпаться здесь, все еще находясь в своей домашней комнате? Ник откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Люк случайно заметил, как Калиша на него смотрит, и подумал, что если она когда-нибудь поцелует Ники, то не только для того, чтобы передать ему ветрянку.