— Думаю, да. — Ты точно знаешь, что да, — сказала Калиша и снова стала гладить мальчика по волосам. У Люка было ощущение — может, чушь собачья, а может, и нет, — что между ними многое происходит. Внутреннее общение. — Тогда давай, — сказала Калиша. — Расскажи ему свои шутейки, если тебя это успокаивает, а потом вали спать, мать твою. — Ты сказала плохое слово. — Думаю, да. Расскажи ему пару шуток. Эйвери посмотрел на Люка. — О'кей. Большой придурок и маленький придурок стояли на мосту, сечешь? И большой придурок свалился. Почему же маленький этого не сделал? Люк хотел было сказать Эйвери, что в приличном обществе больше не говорят придурки, но поскольку было ясно, что никакого приличного общества здесь нет, он просто сказал: — Потому что он был более внимательным. Так? — Ну да. Почему курица перешла дорогу? — Чтобы добраться до другой стороны? — Нет, потому что она была просто глупая клуша. А теперь вали спать. Эйвери начал было говорить что-то еще — возможно, ему пришла в голову еще одна шутка, — но Калиша заставила его замолчать. Она продолжала гладить его по волосам. Ее губы шевелились. Глаза Эйвери затуманились. Веки опустились, медленно поднялись, снова опустились и поднялись еще медленнее. В следующий раз они остались внизу. — Что это ты сейчас делала? — Спросил Люк. — Пела ему колыбельную, которую пела мне мама. — Она говорила чуть громче шепота, но в ее голосе безошибочно угадывались удивление и удовольствие. — Я вряд ли смогла бы точно передать эту мелодию голосом, но когда она полилась из головы в голову, на качестве это, кажется, не сказалось. — Мне кажется, он не слишком умен, — сказал Люк. Она посмотрела на него долгим взглядом, от которого его лицо вспыхнуло, как и тогда, когда она поймала его на том, что он пялится на ноги Хелен. — Для тебя весь мир не должен казаться слишком умным. — Нет, я не такой, — запротестовал Люк. — Я просто имел в виду… — Расслабься. Я знаю, что ты имел в виду, но ему действительно не хватает мозгов. На все. ТП, такой сильный, как у него, может быть не очень хорошей штукой. Когда ты не знаешь, что думают окружающие, ты должен все продумывать наперед, когда дело доходит до… ммм… — Предсказывания ситуации? — Да, так. Обычные люди должны выживать, глядя на лица и оценивая тон голоса, который они слышат, а также слова. Это как отращивать зубы, чтобы можно было прожевать что-то жесткое. Этот бедный маленький говнюк похож на Тампера[102] из диснеевского мультфильма. Любые зубы, которые у него есть будут не слишком хороши даже для простой травы. Понимаешь? Люк сказал, что да. Калиша вздохнула. — Институт — плохое место для Тампера, но, может быть, это и не имеет значения, поскольку мы все рано или поздно переходим в Заднюю Половину. — Насколько велик его ТП — по сравнению, скажем, с тобой? — На тонну больше. Они измеряют нам одну штуку, которую называют НФГМ. Однажды я видела такую программу на ноутбуке доктора Хендрикса, и я думаю, что это главное, может быть, самое главное. Ты же умный парень, ты должен знать, что это такое? Люк не знал, но намеревался выяснить. Если, конечно, они не заберут у него компьютер. — Что бы это ни было, этот ребенок, должно быть, в этом просто невероятен. Я с ним разговаривала! И это была настоящая телепатия! — Но ты, должно быть, так общалась и с другими ТП, даже если они встречаются реже, чем ТК. Может быть, не во внешнем мире, но здесь — точно. — Ты не понимаешь. Это все равно, что слушать стереосистему с выключенным звуком или слушать, как люди разговаривают, выйдя во двор, пока ты на кухне возишься с включенной посудомоечной машиной. Иногда связи вообще нет, иногда она обрывается. Тут же все было по-настоящему, как в каком-то научно-фантастическом фильме. Ты должен позаботиться о нем после того, как я уйду, Люк. Он чертовски крут, и неудивительно, что он не ведет себя так, как подобает в его возрасте. До этого момента жизнь у него была легкой прогулкой. Люка резанула по ушам фраза после того, как я уйду. — Ты… кто-нибудь сказал тебе что-то о том, что тебя переводят в Заднюю Половину? Может быть, Морин? — Ничего говорить и не нужно. Вчера на до мной не проводили ни одного из их дерьмовых опытов. И никаких уколов. Это верный признак. Ник тоже скоро уйдет. Джордж и Айрис могут пробыть здесь еще немного. Она нежно сжала затылок Люка, вызывая еще одно покалывание. — Я на минутку стану твоей сестрой, Люк, сестрой для твоей души, так что послушай меня. Если единственное, что тебе нравится в Панк-рок девушке, это то, как она шевелит ягодицами, когда ходит, пусть так и остается. Очень плохо, когда ты слишком близко здесь с кем-нибудь сходишься. Когда они уходят, тебя чересчур уж колбасит, а уходят они все. Но ты должен заботиться о них столько, сколько сможешь. Когда я думаю о Тони, или Зике, или об этой сучке Вайноне, бьющей Эйвери, мне хочется плакать. — Я сделаю все, что смогу, — сказал Люк, — но надеюсь, что ты пробудешь здесь подольше. Я буду по тебе скучать. — Спасибо, но именно об этом я и говорю. Некоторое время они сидели молча. Люк предполагал, что скоро ему придется уйти, но пока ему этого не хотелось. Он не был готов остаться один. — Думаю, я смогу помочь Морин. — Он говорил тихим голосом, едва шевеля губами. — С этими счетами по кредитке. Но мне придется кое-что у неё узнать. Ее глаза широко распахнулись, и она улыбнулась. — Неужели? Это было бы здорово. — Теперь она прижалась губами к его уху, вызвав новую дрожь. Он боялся взглянуть на свои руки, которые покрылись мурашками. — Сделай это поскорее. Через день или два у нее начнутся выходные. — Теперь она положила свою руку, о Боже, высоко на его ногу, куда даже мать Люка не прикасалась в эти дни. — После них она вернется, и пробудет здесь еще в течение трех недель. Ты сможешь увидеть ее в коридоре или в комнате отдыха, и это все. Она не будет говорить об этом даже там, где говорить безопасно, а дальше последует твой перевод в Заднюю Половину. Она оторвала губы от его уха и руку от бедра, оставив Люка страстно желать, чтобы у нее были другие секреты, которыми она могла бы поделиться. — Возвращайся в свою комнату, — сказала она, и легкий блеск в ее глазах заставил его подумать, что она не забыла о том, какое впечатление на него произвела. — Попробуй поймать парочку снов. 7 Люк очнулся от глубокого сна без сновидений и услышал громкий стук в дверь. Он сел, дико озираясь по сторонам, гадая, не проспал ли он в школу. Дверь открылась, и в комнату заглянуло улыбающееся лицо. Это была Глэдис, та самая женщина, которая водила его на чипирование. Та, которая сказала ему, что он здесь, чтобы служить Родине. — Кукареку! — Пропела она. — Проснись и пой! Ты пропустил завтрак, но я принесла тебе апельсиновый сок. Ты можешь выпить его, пока мы будем идти. Он свежевыжатый! Люк увидел зеленый индикатор питания на своем новом ноутбуке. Тот был в спящем режиме, но если Глэдис войдет и нажмет на одну из клавиш, чтобы проверить, что он там искал (он сам бы так и сделал), она увидит невидимку Герберта Уэллса с закутанной головой и в темных очках. Вряд ли она догадается, что это такое, скорее, подумает, что это какой-то научно-фантастический или мистический сайт, но, вероятно, доложит обо всем своему руководству. А те обязательно пойдут к кому-то компетенцией повыше. Кому-то, кто по своей должности должен был быть сверхлюбопытным. — Дашь мне минуту, чтобы надеть брюки? — Тридцать секунд. А не то апельсиновый сок перегреется. — Она лукаво подмигнула ему и закрыла дверь. Люк вскочил с кровати, надел джинсы, схватил футболку и разбудил ноутбук, чтобы проверить время. Он был поражен, увидев, что уже девять часов. Он никогда не спал так долго. На мгновение в его голове промелькнула мысль, что они что-то подсыпали ему в еду, но если бы это было так, он бы не проснулся посреди ночи. Это шок, подумал он. Я все еще пытаюсь осмыслить происходящее — разобраться в нем. Он выключил ноутбук, зная, что любые попытки скрыть Мистера Гриффина ни к чему не приведут, если они отслеживают его просмотры. И если они следили за монитором его компьютера, то уже наверняка знали, что он нашел способ получить доступ к Нью-Йорк Таймс. Конечно же, если ты начинаешь на этом загоняться, то ничего у тебя и не получится. Вероятно, Миньоны Сигсби хотели, чтобы именно так он и думал — он и все остальные дети, которых держали здесь в плену. Если бы они знали, они бы уже забрали ноутбук, сказал он себе. И если бы они следили за монитором, разве бы они не знали, что на экране приветствия было неправильное имя? Это казалось разумным, но, возможно, они просто давали ему чуть больший конец веревки. Это была паранойя, но и ситуация была параноидальной. Когда Глэдис снова открыла дверь, он сидел на кровати и надевал кроссовки. — Хорошая работа! — Воскликнула она, словно Люк был трехлетним ребенком, который только что умудрился в первый раз самостоятельно одеться. Люку она нравилась все меньше и меньше, но когда она дала ему сок, он залпом его выпил. 8 На этот раз, помахав карточкой, она велела лифту доставить их на Уровень В. — Боже, какой чудесный день! — Воскликнула она, когда кабина начала спускаться. Это, казалось, было ее стандартным вступлением в разговор. Люк взглянул на ее руки. — Я вижу, ты носишь обручальное кольцо. У тебя дети есть, Глэдис? Ее улыбка стала осторожной. — Это касается только меня лично.