— А? — Она нахмурилась, глядя на него. — Польза от чего? — Ничего, — ответил он. — Все или ничего, Винни. — Он не хотел ни Харвей Бристоль Крим, ни Крученого чая, ни даже Стамп Джамп Гренаш[129], название, которое Джон Китс[130] мог бы вспомнить, когда говорил про что-то: Так же романтично, как Луна на Западе в убывающей ленте ночи. — Ты должен следить за своими мудрыми устами, Люк. — Я над этим работаю. Он положил жетоны в карман и прикинул, что их было девять. Он даст три Эйвери и по три каждой из Близняшек Уилкокс. Достаточно для любой из закусок, не достаточно для всего остального. Все, чего он хотел в данный момент для себя, — это большой запас белков и углеводов. Ему было все равно, что будет в сегодняшнем меню на ужин, лишь бы было много. 21 На следующее утро Джо и Хадад опять отвели его на Уровень В, где ему велели выпить раствор бария. Тони стоял рядом со своим шокером, готовый ткнуть, если Люк выскажет свое несогласие. Как только он осушил все до капли, его отвели в крохотную коморку размером с туалетную кабинку в зоне отдыха на автостраде и сделали рентген. Эта часть прошла нормально, но когда он вышел из коморки, его скрутило, и он согнулся пополам. — Смотри не блевани на пол, — сказал Тони. — Если ты собираешься это сделать, воспользуйся раковиной в углу. Слишком поздно. Полупереваренный завтрак Люка оказался на полу, плавающий в растворе бария. — Ах, черт. Сейчас ты все это вымоешь, а когда закончишь, я хочу, чтобы пол был таким чистым, что я мог бы с него есть. — Я это сделаю, — сказал Хадад. — Да хрен с два. — Тони не смотрел на него и не повышал голоса, но Хадад все равно вздрогнул. — Можешь принести швабру и ведро. Остальное — работа Люка. Хадад принес чистящие средства. Люку кое-как удалось наполнить ведро в раковине в углу комнаты, но спазмы все еще раздирали его живот, а руки слишком сильно дрожали, чтобы опустить ведро на пол, не расплескав повсюду мыльную воду. Джо сделал это за него, прошептав Люку на ухо: — Держись, малыш. — Просто дай ему швабру, — сказал Тони, и Люк понял — как он по-новому начал понимать здесь суть многих вещей, — что старина Тони получает огромное удовольствие от происходящего. Люк вытер пол, после чего прополоскал свой рот. Тони окинул взглядом работу, объявил ее неприемлемой и велел повторить. Спазмы прекратились, и на этот раз он самостоятельно смог поднять и опустить ведро с водой. Хадад и Джо сидели и обсуждали шансы Янки и Сан-Диего Падрес[131], очевидно, их любимых команд. На обратном пути к лифту Хадад похлопал его по спине и сказал: — У тебя есть для него жетоны, Джоуи? У меня все кончились. Джо дал ему четыре. — Для чего нужны эти тесты? — Спросил Люк. — Много для чего, — ответил Хадад. — Пусть тебя это не заботит. Это был, пожалуй, самый глупый совет, который ему когда-либо давали. — Я когда-нибудь выберусь отсюда? — Конечно, — ответил Джо. — Правда, ты ничего об этом не будешь помнить. Он лгал. Опять же, это было не чтение мыслей, по крайней мере, не в так, как обычно представлял себе Люк — слышать слова в своем сознании (или видеть их, как на ползущей строке в нижней части выпуска новостей по кабельному ТВ); это было просто знание, столь же неоспоримое, как гравитация или иррациональность квадратного корня из двух. — Сколько еще будет опытов? — О, скучать тебе не придется, — сказал Джо. — Только не блюй на пол, по которому приходится ходить Тони Фиццейлу, — сказал Хадад и от души рассмеялся. 22 Когда Люк вошел, новая горничная пылесосила пол в его комнате. Эта женщина — Джолин, судя по ее бейджику, — была пухленькой, лет двадцати с небольшим. — А где Морин? — Спросил Люк, хотя прекрасно знал. Это была неделя выходных Морин, и когда она вернется, то, возможно, будет работать не в этой части Института, по крайней мере, некоторое время. Он надеялся, что она сейчас в Вермонте, разбирается с дерьмом своего сбежавшего мужа, но ему будет ее не хватать… хотя он предполагал, что может встретиться с ней в Задней Половине, когда придет его очередь туда перебраться. — Мо-мо снимается в кино с Джонни Деппом, — сказала Джолин. — Одной из тех пиратских штучек, которые нравятся всем детям. Она играет Веселого Роджера. — Она засмеялась, а потом сказала: — Почему бы тебе не убраться отсюда, пока я не закончу? — Потому что я хочу прилечь. Я плохо себя чувствую. — О, вай-вай-вай, — сказала Джолин. — Вы, дети, ужасно избалованы. Пусть кто-нибудь уберется в твоей комнате, приготовит тебе еду, у тебя свой телевизор… ты думаешь, у меня в комнате был телевизор, когда я была ребенком? Или персональная ванная? У меня было три сестры и два брата, и мы все боролись за место под Солнцем. — Мы еще глотаем барий, а затем блюем от него. Не хочешь попробовать? С каждым днем я все больше становлюсь похожим на Ники, — подумал Люк, — но что в этом плохого? Хорошо иметь положительный образец для подражания. Джолин повернулась к нему и помахала пылесосом. — Хочешь узнать, каково это — получить подзатыльник? Люк вышел. Он медленно шел по соединяющимся коридорам главного здания, дважды останавливаясь, чтобы прислониться к стене, когда начались спазмы. По крайней мере, их частота и интенсивность шла на убыль. Как раз перед тем, как добраться до пустынной комнаты отдыха с видом на административное здание, он зашел в одну из пустых комнат, лег на матрас и заснул. Он впервые проснулся, не ожидая увидеть дом Рольфа Дестина за окном своей спальни. По мнению Люка, это был шаг в совершенно неверном направлении. 23 На следующее утро ему сделали укол, затем подключили к аппаратам по контролю сердечных ритмов и кровяного давления и заставили бегать на беговой дорожке под наблюдением Карлоса и Дэйва. Они разгоняли беговую дорожку до тех пор, пока он не начал задыхаться, с риском с нее свалиться. Показания отражались на маленькой приборной доске, и как раз перед тем, как Карлос сбавил скорость, Люк увидел, что показатель частоты пульса был 170. Пока он потягивал апельсиновый сок и восстанавливал дыхание, вошел большой лысый парень и прислонился к стене, скрестив руки на груди. На нем был дорогой коричневый костюм и белая рубашка без галстука. Его темные глаза изучали Люка, начиная с его красного и потного лица и заканчивая новыми кроссовками. — Мне сказали, что ты проявляешь признаки медленной адаптации, молодой человек. Возможно, Ник Уилхольм имеет к этому какое-то отношение. Он не тот, кому стоит подражать. Ты ведь знаешь значение этого слова, не так ли? Подражать? — Да. — Он нагл и неприятен мужчинам и женщинам, которые всего лишь пытаются делать свою работу. Люк ничего не ответил. Так было безопаснее. — Не позволяй его поведению отразиться на тебе, вот мой совет. Мой дельный совет. И сведи свое взаимодействие с обслуживающим персоналом к минимуму. Люк почувствовал укол тревоги, но потом понял, что лысый парень говорит не о Морин. Это Фред, уборщик, вот кого он имел в виду. Люк прекрасно это понимал, хотя разговаривал с Фредом всего один раз, а с Морин — несколько. — Кроме того, держись подальше от Западной комнаты отдыха и пустых комнат. Если хочешь спать, делай это в своей комнате. Сделай свое пребывание здесь максимально приятным. — В этом месте нет ничего приятного, — сказал Люк. — Ты всегда можешь высказать свое мнение, — сказал лысый. — Я уверен, ты слышал, что оно есть даже у придурков, у каждого свое. Но я думаю, что ты достаточно умен, чтобы понимать, что есть большая разница между чем-то приятным и чем-то неприятным. Имей это в виду. Он ушел. — Кто это был? — Спросил Люк. — Стэкхаус, — сказал Карлос. — Сотрудник Службы безопасности Института. Тебе стоит держаться подальше от его неприятной стороны. Дэйв шел к нему с иглой в руках. — Нужно взять еще немного крови. Это не займет и минуты. Будь хорошим мальчиком, ладно? 24 После беговой дорожки и последнего забора крови пару дней не было никаких тестов, по крайней мере, для Люка. Ему сделали пару уколов, от одного из которых у него целый час сильно чесалась рука, но и только. Близняшки Уилкокс начали привыкать, особенно после того, как Гарри Кросс с ними подружился. Он был ТК, и хвастался, что может перемещать много вещей, но Эйвери сказал, что это кусок дерьма. — У него ТК даже меньше, чем у тебя, Люк. Люк закатил глаза.