Люк выбрался из бассейна, пошатнулся и чуть не упал. Дэйв поддержал его и протянул полотенце. Люк вытерся и как можно быстрее оделся. Он не хотел находиться рядом с этим человеком или этим местом, но, даже чувствуя себя полумертвым, его любопытство ни куда не делось. — Почему это так важно? Почему это так важно, когда это даже не то, для чего мы здесь находимся? — Откуда тебе знать, зачем ты здесь? — Спросил Дейв. — Потому что я не дурак, вот почему. — Ты должен держать рот на замке, Люк, — сказал Дэйв. — Ты мне нравишься, но это не значит, что я хочу слушать твою болтовню. — Для чего бы ни предназначались точки, это не имеет никакого отношения к выяснению, могу ли я идти в обе стороны, как ТП, так и ТК. Так зачем же вы это делаете, ребята? Ты хоть знае… Дэйв отвесил ему пощечину — сильный удар с разворота, сбивший Люка с ног. Вода, скопившаяся на кафельном полу, впиталась в зад его джинсов. — Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы. — Он наклонился к Люку. — Мы знаем, что делаем, умник! Мы точно знаем, что делаем! — И, подтянув Люка к себе, добавил: — в прошлом году у нас был ребенок, который продержался три с половиной минуты. Он был занозой в заднице, но, по крайней мере, у него были яйца! 12 Эйвери зашел к нему в комнату, обеспокоенный, и Люк сказал ему, чтобы он удалился, что ему нужно некоторое время побыть одному. — Это было плохо, не так ли? — Спросил Эйвери. — Бак. Мне очень жаль, Люк. — Спасибо. А теперь уходи. Поговорим позже. — О'кей. Эйвери вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Люк лежал на спине, стараясь не вспоминать те бесконечные минуты, когда он был погружен в бак, но все равно вспоминал. Он все ждал, когда точки вернутся, подпрыгивая и проносясь в поле его зрения, описывая круги и создавая головокружительные водовороты. Когда этого не произошло, он начал успокаиваться. Одна мысль превзошла все остальные, даже его страх: точки могут вернуться… и остаться на этот раз навсегда. Бежать. Мне нужно бежать отсюда. И если я не смогу этого сделать, я должен умереть, прежде чем они заберут меня в Заднюю Половину и заберут оставшуюся часть меня. 13 Самые надоедливые насекомые улетели вместе с июнем, поэтому доктор Хендрикс встретился с Зиком Ионидисом перед административным зданием, где под тенистым дубом стояла скамейка. Рядом висел флаг, звезды и полосы которого лениво развевались на легком летнем ветерке. Доктор Хендрикс держал на коленях папку Люка. — Ты уверен? — Спросил он Зика. — Сто процентов. Я окунал маленького ублюдка пять или шесть раз, каждый на пятнадцать секунд дольше, как ты и говорил. Если бы он умел читать мысли, он бы это сделал, и ты можешь отнести это в банк. Морской котик не выдержит такого дерьма, не говоря уже о ребенке, у которого на яйцах не больше шести волосков. Хендрикс, казалось, был готов надавить, затем вздохнул и покачал головой. — Да ладно. Как-нибудь с этим проживу. У нас сейчас полно розовых, и должно стать еще больше. Просто глаза разбегаются. Но это все равно разочарование. Я возлагал надежды на этого мальчика. Он открыл папку с маленьким розовым стикером в правом верхнем углу. Он достал из кармана ручку и провел диагональную линию поперек первой страницы. — По крайней мере, он здоров. Эванс дал ему зеленый свет. Эта идиотка — Бенсон — не передала ему свою ветрянку. — Он не был привит от этого? — Спросил Зик. — Был, но она попыталась обменяться с ним слюной. А у нее был довольно серьезный случай. Я не мог рисковать. Нет. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. — Так когда же он отправится в Заднюю Половину? Хендрикс слегка улыбнулся. — Не терпится избавиться от него, да? — Вообще-то да, — ответил Зик. — Девчонка Бенсон, возможно, и не заразила его ветрянкой, но Уилхольм передал ему свой гребаный бунтарский микроб. — Он отправится туда, как только я получу зеленый свет от Хекла и Джекла. Зик притворился, что дрожит. — Эти двое. Бррр. Жутковатые. Хендрикс не высказал никакого мнения о врачах из Задней Половины. — Ты уверен, что он плох в том, что касается телепатии? Зик похлопал его по плечу. — На все сто, Док. Отнеси это в банк. 14 Пока Хендрикс и Зик обсуждали его будущее, Люк направлялся на обед. Вдобавок к физическим и моральным мучениям, погружение в бак вызвало у него смертельный голод. Когда Стиви Уиппл спросил, где он был, и что случилось, Люк только покачал головой. Он не хотел говорить о баке. Ни сейчас, ни когда-либо. Он предположил, что это было похоже на войну. Тебя призвали, ты пошел, но ты не хотел говорить о том, что видел, или о том, что там с тобой случилось. Насытившись кафешной версией феттучини альфредо, он вздремнул и проснулся, чувствуя себя немного лучше. Он пошел на поиски Морин и увидел ее в бывшем заброшенном восточном крыле. Казалось, Институт скоро должен был принять огромное количество гостей. Он подошел к ней и спросил, не нужна ли ей помощь. — Потому что я не прочь заработать несколько жетонов, — сказал он. — Нет, помощь не требуется. — Люку показалось, что она стареет почти с каждым часом. Ее лицо было мертвенно бледным. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь заметит ее состояние и заставит покинуть работу? Ему не хотелось думать о том, что с ней может произойти, если это случится. Существовала ли пенсионная программа для горничных, которые вдобавок были Институтскими стукачами? Он в этом сомневался. Ее корзина для белья была наполовину заполнена свежим бельем, и Люк бросил в нее свою записку. Он написал её на листе бумаги, украденном из ниши с оборудованием в В-4, вместе с дешевой шариковой ручкой, которую спрятал под матрасом. На ручке было выбито: Деннисон РИВЕР БЕНД. Морин увидела сложенную записку, накрыла ее наволочкой и слегка кивнула ему. Люк продолжил свой путь. В ту ночь, лежа в постели, он долго шептался с Эйвери, прежде чем позволил малышу заснуть. Есть два сценария, сказал он Эйвери, по крайней мере, должны быть. Он думал, что Эйвестер все понял. Или, может быть, правильное слово было надеялся. Люк долго не спал, прислушиваясь к легкому храпу Эйвери и размышляя о побеге. Эта идея казалась одновременно абсурдной, но вполне вероятной. Там были пыльные камеры наблюдения, но все это время ему позволяли бродить по коридорам, собирая маленькие кусочки информации. Существовали еще фейковые мертвые зоны наблюдения, о которых Сигсби и ее Миньоны знали, и настоящая, о которой они не знали (на что он надеялся). В конце концов, это было довольно простое уравнение. Он должен был попытаться. Альтернативой были Огни Штази, фильмы, головные боли, бенгальский огонь, который запускал все, что он запускал. И в конце всего этого — улей. Когда они прекратят тестирование, у тебя останется только 3 дня. 15 На следующий день Тревор Стэкхаус зашел в кабинет к Миссис Сигсби, которая склонилась над открытой папкой, читая и делая пометки. Она подняла палец, не поднимая глаз. Он подошел к ее окну, которое выходило на восточное крыло здания, называемое ими общежитием, как будто Институт действительно был кампусом колледжа, который по случайности оказался в глухих лесах Северного Мэна. Он видел, как двое или трое детей слоняются вокруг автоматов с закусками и газировкой, которые только что были наполнены. В этой комнате отдыха не было ни табака, ни алкоголя, не было с 2005 года. Восточное крыло обычно было малонаселенным или вообще не заселенным, и когда в нем жили постояльцы, они могли купить сигареты и вино в торговых автоматах на другом конце здания. Некоторые только пробовали, но удивительное количество — обычно те, кто был наиболее подавлен и напуган внезапной катастрофической переменой в своей жизни — быстро становились зависимыми. Они, как правило, доставляли меньше всего хлопот, потому что не просто хотели получить жетоны, они в них нуждались. Карл Маркс называл религию опиумом для народа, но Стэкхаус не был с ним согласен. Он считал, что Лаки Страйк и Бун Фарм[141] (которую очень любили их гости женского пола) прекрасно справляются с этой задачей. — Хорошо, — сказала Миссис Сигсби, закрывая папку. — Готова выслушать тебя, Тревор. — Завтра прибудут еще четверо с командой Опаловых, — сказал Стэкхаус. Его руки были сцеплены за спиной, а ноги расставлены в стороны. Как капитан на носу своего корабля, подумала Миссис Сигсби. На нем был один из его фирменных коричневых костюмов, который она находила ужасным выбором для середины лета, но он, без сомнения, считал его частью своего имиджа. — У нас не было так много на борту с 2008 года. Он отвернулся от вида, который на самом деле был не таким уж интересным. Иногда — даже часто — он очень уставал от детей. Он не знал, как учителям удается справляться, особенно не имея свободной возможности бить наглецов и жалить электричеством особо буйных, как покинувший Переднюю Половину Николас Уилхольм. — Было время — задолго до твоего и моего появления, — сказала Миссис Сигсби, — когда здесь проживало больше сотни детей. Тогда составлялся список очередников. — Хорошо, тогда составлялся список очередников. Спасибо, что просветила. Так зачем ты меня сюда позвала? Команда Опаловых на месте, по крайней мере, один из их пикапов, если быть точным. Я улетаю сегодня вечером. Ребенок находится под постоянным контролем. — Ты имеешь в виду программу реабилитации. — Совершенно верно. — Обладающие большими способностями ТК неплохо уживались в обществе, но у столь же способных ТП были проблемы, и они часто обращались к спиртному или наркотикам. Стэкхаус предположил, что с помощью них они пытаются заглушить поток информации. — Она на самом деле работает. Не то, чтобы тот мальчик, Диксон — он же Электростанция, — в ней нуждается. Так что скажи мне, что тебя беспокоит, и позволь заняться своими делами. — Ничего серьезного, просто ввожу в курс дела. И не стой у меня за спиной, у меня от этого мурашки по коже. Запасайся леденцами. Пока он нес стул для посетителей с другой стороны стола, Миссис Сигсби подвела мышку к видеофайлу на своем рабочем столе и кликнула на иконку. На мониторе появились автоматы с закусками возле кафешки. Картинка была мутной, она дрожала каждые десять секунд, и время от времени прерывалась статическими подмораживаниями. Миссис Сигсби нажала на паузу во время одного из них. — Первое, на что я хочу, чтобы ты обратил внимание, — сказала она сухим лекционным голосом, который так ему не нравился, — это качество этого видео. Оно совершенно неприемлемо. То же самое касается, по крайней мере, половины камер наблюдения. Те, что продаются в том дерьмовом магазинчике на повороте, лучше, чем большинство наших. — Она имела в виду Деннисон Ривер Бенд, и это было правдой. — Я вдую это в нужные уши, но мы оба знаем, что основная инфраструктура этого места — дерьмо. Последний капитальный ремонт был сорок лет назад, когда в этой стране все было по-другому. Намного свободнее. На данный момент у нас здесь только два Ай-Ти-специалиста, и один из них в настоящее время находится в отпуске. Компьютерное оборудование устарело, как и генераторы. Ты же все это знаешь. Миссис Сигсби знала. Дело было не в нехватке средств, а в их неспособности привлечь помощь извне. Другими словами, наша уловка-22[142]. Институт должен был оставаться секретным, а в век социальных сетей и хакеров это стало очень сложно. Даже легкий шепот о том, что они здесь проворачивали, был бы поцелуем смерти. Не только для жизненно важной работы, которой они занимались, да, но и для персонала. Это затрудняло найм, затрудняло пополнение запасов, а ремонт становился полным кошмаром. — Все сбои идут от кухонного оборудования, — сказал он. — Миксеры, измельчители мусора, микроволновки. Возможно, я смогу что-то с этим сделать.