— Возможно, ты даже сможешь что-то сделать с плафонами, в которые заключены камеры. Что-то низкотехнологичное. По-моему, это называется «вытирать пыль». — У нас для этого есть уборщики. Стэкхаус посмотрел на часы. — Ладно, Тревор. Я поняла намек. — Она снова запустила видео. Появилась Морин Элворсон с корзиной для белья. Ее сопровождали два обитателя: Люк Эллис и Эйвери Диксон, исключительный TП-плюс, который теперь почти каждую ночь ночевал у Эллиса. Видео, возможно, было некачественным, но звук был хорошим. — Мы можем поговорить здесь, — сказала Морин мальчикам. — Там есть микрофон, но он уже много лет не работает. Просто побольше улыбайтесь, так что если кто-нибудь посмотрит видео, они подумают, что вы подлизываетесь ко мне ради жетонов. А теперь скажите, что вы задумали И говорите кратко. Последовала пауза. Мальчик-ТП почесал руки, ущипнул себя за ноздри и посмотрел на Люка. Так что Диксон был с ними только за компанию. Это была сделка Эллиса. Стэкхаус не удивился: Эллис был умнее всех. Шахматист. — Ну, — сказал Люк, — это о том, что произошло в кафешке. О Гарри и маленьких Близняшках. Вот о чем мы хотели поговорить. Морин вздохнула и поставила корзину. — Я об этом слышала. Дело было плохо, но, как я слышала, сейчас они в полном порядке. — Неужели? Все трое? Морин помолчала. Эйвери с тревогой смотрел на нее, почесывая руки, пощипывая нос и вообще выглядя так, будто ему нужно в туалет. — Может быть, сейчас уже и не в порядке, по крайней мере, не в полном, я слышала, как Доктор Эванс говорил, чтобы их перевели в медчасть в Задней Половине. Но им там явно лучше, чем было здесь. — А что еще у них там… — Тише. — Она подняла руку к Люку и осмотрелась. Картинка испортилась, но звук оставался четким. — Не спрашивай меня о Задней Половине. Я не могу об этом говорить, кроме того, что там хорошо, лучше, чем в Передней Половине, и после того, как мальчики и девочки проводят там некоторое время, они возвращаются домой. Она обхватила их руками, прижимая к груди. Видео прояснилось. — Вы только посмотрите, — восхищенно сказал Стэкхаус. — Матушка Отвага. Она хороша. — Тише, — сказала Миссис Сигсби. Люк спросил Морин, абсолютно ли она уверена, что Гарри и Грета живы. — Потому что выглядели они… типа… мертвыми. — Да, все дети так говорят, — согласился Эйвери и особенно сильно дернул себя за нос. — Гарри вздрогнул и перестал дышать. Голова у Греты на шее выглядела криво и странно. Морин не спешила с объяснениями; Стэкхаус видел, как она подбирает слова. Он подумал, что из нее мог бы получиться неплохой разведчик в месте, где сбор разведданных действительно имеет решающее значение. Тем временем оба мальчика выжидающе на нее смотрели. Наконец она произнесла: — Конечно, меня там не было, и я знаю, что это должно было выглядеть ужасно, но я думаю, что это просто выглядело намного хуже, чем было на самом деле. — Она снова замолчала, но после того, как Эйвери еще раз дернул себя за нос, продолжила: — Если у мальчика с крестом случился припадок, — я говорю если, — они дадут ему правильное лекарство. Что касается Греты, я проходила мимо комнаты отдыха персонала и услышала, как доктор Эванс говорил доктору Хендриксу, что у нее растяжение связок шеи. Они, наверное, наложили бандаж на её шею и обездвижили. А сестра сейчас должно быть находится рядом с ней. Для утешения, понимаете. — Это хорошо, — сказал Люк с облегчением. — Если ты конечно в этом уверена. — Настолько, насколько я вообще могу быть уверена, и это все, что я могу тебе сказать, Люк. В этом месте довольно много лжи, но меня учили не лгать людям, особенно детям. Так что все, что я могу сказать, это то, что я уверена, насколько это вообще возможно. Теперь, почему это так важно? Просто потому, что ты беспокоишься о своих друзьях, или есть что-то еще? Люк взглянул на Эйвери, который сильно дернул себя за нос, а затем кивнул. Стэкхаус закатил глаза. — Господи Иисусе, малыш, если ты хочешь оторвать себе нос, отрывай быстрее. Эта прелюдия сводит меня с ума. Миссис Сигсби поставила видео на паузу. — Это самоутешающий жест, и это лучше, чем хватать себя за причиндалы. В свое время у меня было довольно много хватателей за промежность, как девочек, так и мальчиков. А теперь помолчи. Сейчас будет самое интересное. — Если я скажу тебе кое-что, ты обещаешь хранить это в тайне? — Спросил Люк. Она обдумывала это, пока Эйвери продолжал мучить свой бедный шнобель. Потом она кивнула. Люк понизил голос. Миссис Сигсби прибавила громкость. — Некоторые дети говорят о голодовке. Больше никакой еды, пока мы не убедимся, что с малышкой и Гарри все в порядке. Морин понизила голос. — Какие дети? — Точно не скажу, — ответил Люк. — Кое-кто из новичков. — Скажи им, что это была бы очень плохая идея. Ты умный мальчик, Люк, очень умный, и я уверена, что ты знаешь, что означает слово «репрессии». Ты можешь объяснить это Эйвери позже. — Она пристально посмотрела на маленького мальчика, который высвободился из ее объятий и прижал руку к носу, словно боялся, что она сама схватит его, а может быть, и оторвет. — А теперь мне пора идти. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности, и я не хочу, чтобы у меня были неприятности. Если кто-то спросит, о чем мы говорили… — Уговаривали тебя помочь по хозяйству, чтобы получить побольше жетонов, — сказал Эйвери. — Пойдет? — Хорошо. — Она взглянула на камеру, пошла прочь, потом повернулась обратно. — Скоро вы выйдете отсюда и вернетесь домой. А до тех пор будьте умнее. Не нужно раскачивать лодку. Она схватила тряпку, быстро протерла лоток автомата для продажи спиртного, затем взяла свою корзину и вышла. Люк и Эйвери помедлили минуту-другую, потом тоже пошли своей дорогой. Миссис Сигсби выключила видео. — Голодовка, — сказал Стэкхаус, улыбаясь. — Это что-то новенькое. — Да, — согласилась Миссис Сигсби. — Сама мысль об этом наполняет меня ужасом. — Его улыбка превратилась в смешок. Сиггерс, возможно, и не одобряла этого, но он ничего не мог с собой поделать. К его удивлению, она тоже рассмеялась. Когда он в последний раз слышал, как она это делает? Правильный ответ может быть никогда. — В этом есть своя забавная сторона. Растущие дети, конечно же, самые ярые голодающие в мире. Они ведь просто машины по пожиранию пищи. Но ты прав, это что-то новенькое. Как ты думаешь, кто из новеньких запустил эту муть? — Да ладно тебе. Ни один из них. У нас есть только один ребенок, достаточно умный, чтобы знать, что такое голодовка, и он здесь уже почти месяц. — Да, — согласилась она. — И я буду рада, когда он покинет Переднюю Половину. Уилхольм вызывал раздражение, но, по крайней мере, он не скрывал своих бунтарских намерений. А вот Эллис… он подленький. Я не люблю подлых детей. — Как скоро он будет переведен? — В воскресенье или в понедельник, если Халлас и Джеймс в Задней Половине дадут согласие. Что они и сделают. Хендрикс с ним почти закончил. — Прекрасно. Будешь ли ты рассматривать идею голодовки, или пустишь на самотек? Я бы предложил пустить на самотек. Она умрет естественной смертью, если вообще распространится. — Думаю, мне нужно этим заняться. Как ты и говорил, в настоящее время у нас много жителей, и было бы неплохо поговорить с ними хотя бы раз в массовом порядке. — Если ты это сделаешь, Эллис, он, скорее всего, поймет, что Элворсон — крыса. — Учитывая Ай-Кью ребенка, это было вполне вероятно. — Это не имеет значения. Он переедет через несколько дней, а его маленький друг, щиплющий нос, вскоре последует за ним. Теперь о камерах наблюдения… — Я напишу докладную записку Энди Феллоузу, прежде чем уеду, сегодня вечером, и мы сделаем это приоритетом, как только я вернусь. — Он наклонился вперед, сцепив руки, его карие глаза не отрывались от ее серо-стальных. — А пока расслабься. А то у тебя будет язва. Напоминай себе хотя бы раз на день, что мы имеем дело с детьми, а не с закоренелыми преступниками. Миссис Сигсби ничего не ответила, Потому что знала, что он прав. Даже Люк Эллис, каким бы умным он ни был, был всего лишь ребенком, а после того, как он проведет некоторое время в Задней Половине, он останется ребенком, но вот умным уже не будет. 16 Когда в тот вечер Миссис Сигсби вошла в кафешку, высокая и стройная, в малиновом костюме, серой блузке и с ниточкой жемчуга на шее, ей не нужно было стучать ложкой по стакану, чтобы привлечь к себе внимание. Все разговоры разом прекратились. Лаборанты и надзиратели вплыли в дверной проем, выводящий в западную комнату отдыха. Даже кухонный персонал вышел, собравшись за стойкой с салатами. — Как известно большинству из вас, — произнесла Миссис Сигсби приятным, звучным голосом, — два дня назад здесь, в кафетерии, произошел неприятный инцидент. Ходили слухи и сплетни, что в этом инциденте погибли двое детей. Это абсолютная ложь. Здесь, в Институте, мы не убиваем детей. Она оглядела их. Они оглянулись, широко раскрыв глаза, забыв о еде. — На случай, если кто-то из вас сосредоточился на своем фруктовом коктейле и пропустил, позвольте мне повторить мое последнее утверждение: мы не убиваем детей. — Она сделала паузу, чтобы сказанное до них дошло. — Вы не просили нас привозить вас сюда. Мы это понимаем, но никаких извинений не будет. Вы здесь для того, чтобы служить не только своей стране, но и всему миру. Когда ваша служба будет закончена, вам не дадут медалей. Парадов в вашу честь тоже не будет. Вы не будете знать о нашей искренней благодарности, потому что перед вашим отъездом ваши воспоминания об Институте будут стерты. Стерты, еще раз для тех из вас, кто этого не знал. — Ее глаза на мгновение встретились с глазами Люка, и они говорили: Но, конечно же, ты знаешь. — Пожалуйста, поймите, что мы вам очень благодарны. Во время вашего пребывания здесь вы будете подвергнуты испытаниям, и некоторые из них будут суровыми, но все вы выживете и вернетесь к своим семьям. Мы никогда не теряли детей. Она снова замолчала, ожидая, что кто-нибудь что-то спросит или возразит. Уилхольм мог бы, но Уилхольм исчез. Эллис молчал, потому что прямая конфронтация была не в его стиле. Как шахматист, он предпочитал подлые гамбиты прямому нападению. Много ли пользы ему это принесет. — У Гарольда Кросса случился небольшой припадок после проверки поля и остроты зрения, которую некоторые из вас, те, у кого она была, называют «точки?» или «огни?». — Он нечаянно ударил Грету Уилкокс, которая пыталась — я уверена, что мы все это прекрасно понимаем — его утешить. Она перенесла сильное растяжение шеи, но восстанавливается. С ней ее сестра. Близняшки Уилкокс и Гарольд отправятся домой на следующей неделе, и я уверена, что мы пошлем им наши добрые пожелания. Ее глаза снова обратились к Люку, сидящему за столом у дальней стены. С ним был его маленький друг. Диксон разинул рот, но, по крайней мере, на время оставил свой нос в покое. — Если кто-нибудь станет ставить под сомнение то, что я вам только что сказала, вы можете быть уверены, что этот человек лжет, и о его лжи следует немедленно сообщить одному из надзирателей или лаборантов. Это понятно? Тишина, даже без единого нервного покашливания. — Если это понятно, я бы хотела, чтобы вы сказали: Да, Миссис Сигсби. — Да, Миссис Сигсби, — ответили дети.