Она пошла с ним по дорожке между административным зданием и западным крылом основного здания. Она еще дважды спрашивала Кларка, в чем именно проблема, но он только качал головой и повторял, что она должна увидеть все своими глазами. Раздражение Миссис Сигсби оттого, что ее прервали, сменилось чувством тревоги. Что-то с детьми? Опыты пошли как-то не так, как с тем мальчиком с крестом? Конечно же, нет. Если бы с одним из них была проблема, то надзиратель, лаборант или один из врачей предупредили бы ее быстрей, чем уборщик. На полпути по пустынному коридору западного крыла мальчик с большим животом, выпячивающим небрежно расстегнутую рубашку, разглядывал листок бумаги, свисавший с ручки закрытой двери. Он увидел приближающуюся Миссис Сигсби и тут же встрепенулся. Именно так все и должно было быть, по мнению Миссис Сигсби. — Уиппл, не так ли? — Да. — Что ты должен сказать? Стиви прикусил нижнюю губу, обдумывая вопрос. — Да, Миссис Сигсби. — Теперь лучше. А теперь убирайся отсюда. Если ты сегодня свободен от процедур, найди себе занятие. — О'кей. То есть да, Миссис Сигсби. Стиви направился прочь, бросив взгляд через плечо. Миссис Сигсби этого не видела. Она смотрела на листок бумаги, который был накинут на дверную ручку. На нем, вероятно, ручкой, прикрепленной к одному из карманов рубашки Кларка, было написано: Не входить. — Я бы ее запер, если бы у меня был ключ, — сказал Фред. У уборщиков были ключи от различных кладовок Уровня А, а также от торговых автоматов, чтобы они могли пополнять их запасы, но не от лабораторных кабинетов или жилых комнат. Как бы там ни было, последние редко запирались, за исключением тех случаев, когда какой-нибудь плохой актер затевал какую-нибудь глупость, и в наказание ему приходилось ограничивать перемещение на день-другой. У уборщиков не было ключей и от лифта. Если им нужно было спуститься на один из нижних уровней, они должны были найти надзирателя или лаборанта и спуститься вместе с ними. — Если бы этот толстяк туда вошел, — сказал Кларк, — он испытал бы самое большое потрясение всей своей юной жизни. Миссис Сигсби, ничего не ответив, открыла дверь и увидела пустую комнату — ни картин, ни плакатов на стене, на кровати ничего, кроме голого матраса. Она ничем не отличалась от любой из комнат в этом общежитии за последние десять лет, когда некогда сильный поток детей с высоким уровнем НФГМ сократился до тонкой струйки. Это была теория доктора Хендрикса, что высокий НФГМ был выведен из человеческого генома, как и некоторые другие человеческие характеристики, такие как острое зрение и слух. Или, по его словам, способность шевелить ушами. Что могло быть, а могло и не быть шуткой. С Донки Конгом никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Она повернулась и посмотрела на Фреда. — Это в ванной комнате. Я на всякий случай закрыл дверь. Миссис Сигсби открыла ее и на несколько секунд потеряла дар речи. Она многое повидала за время своего пребывания на посту главы Института, включая самоубийство одного из подопечных и попытку самоубийства двух других, но никогда не видела самоубийства сотрудника. Горничная (ошибиться она не могла, беря во внимание коричневую униформу) повесилась на насадке для душа, которая наверняка сломалась бы под тяжестью кого-нибудь потяжелее — например, того парня, Уиппла, которого она только что прогнала. Мертвое лицо, смотревшее на Миссис Сигсби, почернело и распухло. Язык высунулся между губ, как будто она посылала им последний ротовой пук. На кафельной стене беспорядочными буквами было написано последнее послание. — Это Морин, — тихо сказал Фред. Он достал из заднего кармана рабочих брюк носовой платок и вытер им губы. — Морин Элворсон. Она… Миссис Сигсби пробила лед шока и оглянулась через плечо. Дверь в коридор была распахнута настежь. — Закрой её. — Она… — Закрой дверь! Уборщик сделал, как ему было сказано. Миссис Сигсби пошарила в правом кармане пиджака, но он оказался пустым. Черт, подумала она. Черт, черт, черт. По беспечности она забыла взять с собой рацию, но кто знал, что ее ожидает нечто подобное? — Сходи в мой кабинет. Скажи Розалинде, чтобы она передала тебе мою рацию. Принеси её сюда. — Вы… — Заткнись. — Она повернулась к нему. Ее рот превратился в щель, а выпученные глаза на узком лице заставили Фреда отступить на шаг. Она выглядела сумасшедшей. — Сделай это, сделай быстро, и никому ни слова. — Ладно, как скажите. Он вышел, закрыв за собой дверь. Миссис Сигсби села на голый матрас и посмотрела на женщину, свисавшую с душевой насадки. И на сообщение, которое она написала губной помадой, Миссис Сигсби теперь заметила тюбик, лежащий перед унитазом. АД ЖДЕТ. МЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ТАМ ВСТРЕТИМСЯ. 3 Стэкхаус находился в Институтской деревушке, и когда он ответил на ее звонок, его голос звучал сонно. Она предположила, что он прошлой ночью отрывался в Аутлоу Кантри, возможно, в своем лучшем коричневом костюме, но не стала об этом спрашивать. Она просто сказала ему, чтобы он немедленно выдвигался в западное крыло. Он сразу узнает, в какую комнату; за дверью будет стоять уборщик. Хендрикс и Эванс были на Уровне В, проводили опыты. Миссис Сигсби велела им бросить все дела и отослать своих подопечных по комнатам в общежитии. Оба врача были нужны ей в западном крыле. Хендрикс, который был чрезвычайно раздражительным даже в лучшие времена, хотел знать, почему. Миссис Сигсби велела ему заткнуться и выдвигаться. Стэкхаус пришел первым. Врачи появились сразу за ним. — Джим, — обратился Стэкхаус к Эвансу, когда оценил ситуацию. — Подними ее. Дай мне возможность немного ослабить веревку. Эванс обнял мертвую женщину за талию — на мгновение показалось, что они танцуют, — и приподнял. Стэкхаус принялся теребить узел у нее под подбородком. — Поторопись, — сказал Эванс. — У нее груз в трусах. — Я уверен, что от тебя пахло и похуже, — сказал Стэкхаус. — Почти получилось… подожди… вот так. Он растянул узел и поднял петлю над головой мертвой женщины (тихо выругавшись, когда одна из ее рук по-дружески опустилась ему на затылок) и отнес труп на матрас. Петля оставила на ее шее черно-пурпурную борозду. Все четверо принялись осматривать Морин в абсолютном молчании. Со своими шестью футами и тремя дюймами Тревор Стэкхаус был высок, но Хендрикс превосходил его, по меньшей мере, на четыре дюйма. Стоя между ними, Миссис Сигсби выглядела как какой-нибудь эльф. Стэкхаус посмотрел на Миссис Сигсби, подняв брови. Она молча огляделась. На столике рядом с кроватью стоял коричневый пузырек с таблетками. Доктор Хендрикс поднял его и потряс. — Окси. Сорок миллиграммов. Не самая большая доза, но достаточно большая, скажу я вам. Пузырек рассчитан на девяносто таблеток, а осталось всего три. Я предполагаю, мы не будем делать вскрытие… Ты все правильно понял, — подумал Стэкхаус. — … но если бы мы его провели, я думаю, мы бы обнаружили, что она выпила большинство из них, прежде чем надеть на шею веревку. — Этого было бы достаточно, чтобы ее убить, — сказал Эванс. — Эта женщина весила не больше ста фунтов. Очевидно, что радикулит не был ее основной проблемой, что бы она там ни говорила. Она не смогла бы долго выполнять свои обязанности, несмотря ни на что, и поэтому просто… — Просто решила со всем этим покончить, — закончил Хендрикс. Стэкхаус смотрел на сообщение на стене. — Ад ждет, — задумчиво произнес он. — Учитывая то, что мы здесь делаем, некоторые могут назвать это разумным предположением. Обычно не склонная к вульгарностям, Миссис Сигсби проговорила: — Дерьмо собачье. Стэкхаус пожал плечами. Его лысая голова поблескивала под лампой, словно натертая воском Черепаха. — Я имел в виду для потусторонних, людей, которые не знают расклада. Забей. То, что мы видим здесь, достаточно примитивно и просто. Женщина с неизлечимой болезнью решила вытащить вилку из розетки. — Он указал на стену. — После того, как признала свою вину в происходящем. Да и нашу тоже. Сказанное имело смысл, но Миссис Сигсби это не понравилось. Последнее обращение Элворсон к миру, возможно, и выражало чувство вины, но было в нем и что-то торжественное. — Не так давно у нее была неделя отпуска, — вмешался Фред-уборщик. Миссис Сигсби даже не заметила, что он все еще находится в комнате. Кто-то должен был его спровадить. Ей следовало его спровадить. — Она ездила домой, в Вермонт. Наверное, там она и достала эти таблетки. — Спасибо, — сказал Стэкхаус. — Это шерлокхолмсовский вывод. А разве тебе не надо протирать полы? — И помой плафоны на камерах, — отрезала Миссис Сигсби. — Я просила, чтобы это было сделано на прошлой неделе. И больше повторять не буду. — Да, мэм. — И никому ни слова о происшедшем, мистер Кларк. — Нет, мэм. Конечно же, нет. — Кремируем? — Спросил Стэкхаус, когда уборщик вышел. — Да. Пока постояльцы обедают, мы попросим пару надзирателей перенести ее к лифту. А это будет, — Миссис Сигсби взглянула на часы, — меньше чем через час. — Какие-то еще проблемы? — Спросил Стэкхаус. — Я имею в виду, кроме того, чтобы скрыть происшедшее от постояльцев? Я спрашиваю, потому что ты выглядишь так, будто у тебя проблемы. Миссис Сигсби перевела взгляд со слов, напечатанных на плитках ванной, на черное лицо мертвой женщины с высунутым языком. Она отвернулась от этого последнего пука и посмотрела на двух докторов. — Я бы хотела, чтобы вы оба вышли. Мне нужно поговорить с мистером Стэкхаус наедине. Хендрикс и Эванс обменялись взглядами и вышли.