Они прошли по короткому полутемному коридору, спустились по лестнице, Стэкхаус притормаживал тележку впереди, а Миссис Сигсби управляла ею сзади, и подошли к еще одной закрытой двери. Хекл воспользовался своим ключом-картой, и они вошли в круглую комнату, в которой было очень жарко. Мебели не было, но на одной стене висела табличка в рамке: помните об этих героях. Стекло рамки было чрезвычайно грязным и остро нуждалось в Виндексе[158]. В дальнем конце комнаты, на полпути вверх по грубой цементной стене, находился стальной люк, словно в каком-то промышленном мясном складе. Слева от него был маленький экран с индикацией, в данный момент пустой. Справа была пара кнопок, одна красная, другая зеленая. Здесь обрывки мыслей и обрывки воспоминаний, тревожившие Миссис Сигсби, прекратились, а мимолетная головная боль, до сих пор колотившая в висках, немного утихла. Это было хорошо, но она не могла дождаться, когда выберется отсюда. Она редко посещала Заднюю Половину, потому что ее присутствие было излишним; командующему армией редко приходится бывать на передовой, пока идет война. И хотя она чувствовала себя лучше, находиться в этой пустой комнате было ужасно. Халласу, казалось, тоже стало лучше — уже не Хекл, а человек, который двадцать пять лет проработал военным врачом и заслужил Бронзовую звезду[159]. Он выпрямился и перестал прикасаться пальцем к уголку рта. Его глаза были ясными, а вопросы лаконичными. — Она носила драгоценности? — Нет, — ответила Миссис Сигсби, вспомнив о пропавшем обручальном кольце Элворсон. — Могу предположить, что она одета? — Конечно. — Миссис Сигсби почувствовала себя оскорбленной этим вопросом. — Вы проверили ее карманы? Она посмотрела на Стэкхауса. Он покачал головой. — Хочешь проверить? Пока еще есть такая возможность. Миссис Сигсби обдумала эту мысль и отбросила ее. Женщина оставила предсмертную записку на стене ванной, а ее сумочка должна была находиться в шкафчике. Вот что нужно было проверить, хотя бы для очистки совести, но она не собиралась разворачивать тело горничной и снова смотреть на этот высунутый наглый язык только для того, чтобы обнаружить гигиеническую помаду, упаковку тампонов и несколько скомканных салфеток. — Только не я. А как насчет тебя, Тревор? Стэкхаус снова покачал головой. С его лица никогда не сходил загар, но сегодня он выглядел бледным даже под ним. Путешествие по Задней Половине сказывалось и на нем. Может, нам стоит делать это почаще, подумала она. Оставаться на связи с процессом. Потом она вспомнила, как доктор Халлас объявил себя Водолеем, а Стэкхаус сказал, что в Бинтауне полно бобов. Она решила, что оставаться на связи с процессом было плохой идеей. И кстати, действительно ли 9 сентября делало Халласа Весами? Кажется, это было не так. Разве не Девой? — Давайте уже сделаем это, — сказала она. — Вот и ладненько, — сказал доктор Халлас и сверкнул улыбкой от уха до уха, что и делало его Хеклом. Он дернул ручку двери из нержавеющей стали и распахнул ее. Внутри была темнота, запах жареного мяса и закопченная конвейерная лента, уходящая вдаль. Эту табличку надо убрать, подумала Миссис Сигсби. А конвейерную ленту нужно почистить, пока он сам не засорился и не сломался. Еще одна беспечность. — Надеюсь, тебе не понадобится помощь, чтобы поднять ее, — сказал Хекл, все еще улыбаясь, как ведущий шоу. — Боюсь, я чувствую себя слишком слабым. Ведь сегодня утром я не ел свою пшеницу. Стэкхаус поднял завернутое тело и положил его на ленту. Нижняя складка полотна распахнулась, обнажив ботинок. Миссис Сигсби почувствовала желание отвернуться от этой потертой подошвы и подавила его. — Какие-нибудь последние слова? — Спросил Халлас. — Прости-прощай? Дженни мы плохо тебя знали? — Прекрати идиотничать, — сказала Миссис Сигсби. Доктор Халлас закрыл дверцу и нажал зеленую кнопку. Миссис Сигсби услышала треск и скрип, когда грязная конвейерная лента пришла в движение. Когда движение прекратилось, Халлас нажал красную кнопку. Индикатор ожил, быстро перескочив с 200 на 400, потом на 800, на 1600 и, наконец, на 3200. — Намного жарче, чем в обычном крематории, — сказал Халлас. — Все произойдет очень быстро, но все равно займет какое-то время. Вы можете остаться здесь, я могу провести для вас полную экскурсию. — Все еще улыбаясь широкой улыбкой. — Не сегодня, — ответила Миссис Сигсби. — Слишком занята. — Так я и думал. Может быть, в другой раз. Мы так редко вас видим, и мы всегда открыты для предложений. 10 Когда Морин Элворсон начала свое последнее путешествие, Стиви Уиппл ел макароны с сыром в кафешке Передней Половины. Эйвери Диксон схватил его за мясистую веснушчатую руку. — Пойдем со мной на игровую площадку. — Я еще не закончил есть, Эйвери. — Забей. — Он понизил голос. — Это очень важно. Стиви откусил последний огромный кусок, вытер рот тыльной стороной ладони и последовал за Эйвери. Площадка была пуста, если не считать Фриды Браун, которая сидела на асфальте рядом с баскетбольным щитом и рисовала мелом мультяшные фигуры. Довольно похоже. Все улыбались. Она не подняла глаз, когда мальчишки проходили мимо. Когда они подошли к забору из металлической сетки, Эйвери указал на траншею в грязи и гравии. Стиви уставился на неё большими глазами. — Что это было? Сурок или просто обвал? — Он огляделся, как будто ожидал увидеть сурка — возможно, бешеного — прячущегося под батутом или застывшего под столом для пикника. — Точно не сурок, — сказал Эйвери. — Держу пари, Эйвес, ты мог бы туда пролезть. И уйти в пабек. Ты думаешь, это не приходило мне в голову, — подумал Эйвери, — но я бы заблудился в лесу. Даже если бы не заблудился, лодки-то уже нет. — Неважно. Ты должен помочь мне её засыпать. — Почему? — По кочану. И не говори пабек, звучит невежественно. По, Стиви и не к, а г. Побег. Именно это и сделал его друг, да благословит его Господь. Где же он сейчас? Эйвери понятия не имел. Он потерял связь. — Побег, — сказал Стиви. — Все правильно? — Просто потрясающе. А теперь помоги мне. Ребята опустились на колени и стали засыпать углубление под забором, гребя руками и поднимая облако пыли. Это была горячая работенка, и вскоре они оба вспотели. Лицо Стиви было ярко-красным. — Что вы делаете, ребята? Они огляделись по сторонам. Это была Глэдис, ее обычной широкой улыбки не было видно. — Ничего, — ответил Эйвери. — Ничего, — согласился Стиви. — Просто возимся в грязи. Ну, знаете, старой доброй грязи. — Дайте мне посмотреть. В сторону. — И когда ни один из них этого не сделал, она пнула Эйвери в бок. — Ой! — Воскликнул он и свернулся калачиком. — Ой, как больно! Стиви сказал: — Ты что делаешь, менстряк замучи… — и тут же получил свой удар, высоко по плечу. Глэдис посмотрела на траншею, заполненную лишь частично, потом на Фриду, все еще погруженную в свои художественные занятия. — Это ты сделала? Фрида покачала головой, не поднимая глаз. Глэдис вытащила рацию из кармана белых брюк и нажала на кнопку. — Мистер Стэкхаус? Глэдис вызывает Мистера Стэкхауса. Последовала пауза, затем: — Это Стэкхаус, говори. — Я думаю, вам нужно как можно быстрее прийти на игровую площадку. Вам нужно кое-что увидеть. Может, это и пустяки, но мне это не нравится. 11 Уведомив начальника Службы безопасности, Глэдис вызвала Вайнону, и приказала отвести мальчиков в их комнаты. Они должны были оставаться там до дальнейших распоряжений. — Я ничего не знаю об этой дыре, — угрюмо сказала Стиви. — Я думал, это сделал сурок. Вайнона велела ему заткнуться и загнала мальчиков обратно в здание. Стэкхаус пришел вместе с Миссис Сигсби. Она наклонилась, и он присел на корточки, осмотрев сначала провал под забором, потом сам забор. — Никто не мог туда проползти, — сказала Миссис Сигсби. — Ну, может быть, Диксон, он ненамного больше тех Близняшек Уилкокс, но больше никто. Стэкхаус сгреб рыхлую смесь камней и грязи, которую двое мальчишек забросали обратно, углубляя провал до траншеи. — Вы в этом уверены? Миссис Сигсби поняла, что может ошибаться, и сказала себе стоп. Это просто смешно, — подумала она. У нас есть камеры, у нас есть микрофоны, у нас есть надзиратели и уборщики, у нас есть охрана. И все для того, чтобы заботиться о кучке детей, которые так напуганы, что не скажут «бу» даже гусю.