Тим нахмурился. — Это Норберт Холлистер. Он владелец местного мотеля. Если он и чей-то дядя, то я об этом ничего не знаю. — Тим поднял один палец. — Следи за ним. Дай мне посмотреть, как двигаются твои зрачки. Глаза Ники следили за его пальцем влево и вправо, затем вверх и вниз. — Я думаю, с тобой все не так уж плохо, — сказал Тим. — Во всяком случае, надежда на выздоровление есть. От кого ты бежишь, Ник? Парень выглядел встревоженным и попытался встать со стула. — Кто тебе об этом сказал? Тим мягко толкнул его назад. — Никто. Просто всякий раз, когда я вижу, как ребенок в грязной разорванной одежде и с оторванным ухом прыгает с поезда, я делаю дикое предположение, что он сбежал. А теперь от кого… — Что за крики? Я слышала… Господи-ж-Боже-ж-мой, что случилось с этим мальчиком? Тим обернулся и увидел Сиротку Энни Леду. Должно быть, она была в своей палатке за депо. Она часто приходила туда вздремнуть в середине дня. Хотя в десять утра термометр на улице показывал восемьдесят пять градусов[178], Энни была одета в то, что Тим называл ее Полным мексиканским прикидом: серапе, сомбреро, мусорные браслеты и ковбойские сапоги, треснувшие по швам. — Это Ник Уилхольм, — сказал Тим. — Он приехал в нашу прекрасную деревушку Бог знает откуда. Спрыгнул с 56-го и на полном ходу врезался в семафорный столб. Ник, это Энни Леду. — Очень рад познакомиться, — сказал Люк. — Спасибо, сынок, та же ерунда. Это семафорный столб оторвал ему половину уха, Тим? — Я так не думаю, — ответил Тим. — Я надеялся услышать эту историю. — Так это вы ждали, когда придет поезд? — Спросил ее мальчик. Казалось, он на этом зациклен. Может, потому, что сильно саданулся головой, а может, и по какой-то другой причине. — Я ничего не жду, кроме возвращения Господа нашего Иисуса Христа, — сказала Энни. Она огляделась по сторонам. — У мистера Джексона на стене висят неприличные картинки. Не могу сказать, что я удивлена. — Не могу прозвучало как не м'гу. В этот момент в комнату вошел человек с оливковой кожей, одетый в комбинезон поверх белой рубашки с темным галстуком. На голове у него красовалась полосатая кепка машиниста тепловоза. — Привет, Гектор, — сказал Тим. — Привет и тебе, — сказал Гектор. Он взглянул на окровавленного мальчишку, сидевшего в кресле Крейга Джексона, не выказывая особого интереса, а затем снова обратил свой взгляд на Тима. — Помощник говорит, что у меня есть для вас пара генераторов, куча газонокосилок и тому подобной ерунды, около тонны консервов и еще тонна свежих продуктов. Я опаздываю, Тимми, мой мальчик, и если ты меня сейчас не разгрузишь, то будешь вынужден высылать целую флотилию грузовиков в Брансуик, чтобы этот город наконец-то получил все свои товары. Тим встал. — Энни, ты не могла бы составить компанию этому молодому человеку, пока не приедет доктор? Мне нужно немного поработать на погрузчике. — С этим я справлюсь. Если он закатит истерику, я засуну ему что-нибудь в рот. — Я не собираюсь устраивать истерику, — сказал мальчик. — Они все так говорят, — довольно туманно возразила Энни. — Сынок, — сказал Гектор, — ты что, забрался в мой поезд? — Да, сэр. Извините. — Ну, раз уж ты из него выбрался, сделаем вид, что мне все равно. Думаю, копы с тобой разберутся. Тим, я вижу, у тебя тут проблемы, но груз ждать не будет, так что поспеши, будь любезен. Где твоя чертова команда? Я видел только одного парня, и он на стации, разговаривает по телефону. — Это Холлистер, хозяин местного мотеля, и я никогда не видел, чтобы он что-нибудь разгружал. За исключением, может быть, своего кишечника, — первое дело с утра. — Отвратительно, — сказала Сиротка Энни, хотя, возможно, она имела в виду постеры, которые все еще изучала. — Ребята Бимана должны быть здесь, а еще двое, похоже, опаздывают. Вроде тебя. — Ах, Господи. — Гектор снял фуражку и провел рукой по густым черным волосам. — Ненавижу все эти а-у-вас-молоко-убежало хлопоты. Разгрузка в Уилмингтоне тоже шла медленно. Проклятый Лексус застрял на одном из переездов. Ну, давай пойдем, посмотрим, что мы можем сделать. Тим последовал было за Гектором к двери, потом развернулся. — Тебя ведь зовут не Ник, верно? Мальчик задумался, потом сказал: — Пока и этого достаточно. — Не позволяй ему ходить, — сказал Тим Энни. — Если он попытается, крикни мне. — И окровавленному мальчику, который выглядел очень маленьким и сильно потрепанным: — Мы все обсудим, когда я вернусь. Согласен? Малыш задумался, потом устало кивнул. — Наверное. Разве у меня есть выбор? 2 Когда мужчины ушли, Сиротка Энни нашла в корзине под раковиной пару чистых тряпок. Смочив их холодной водой, она туго отжала одну, а другую просто стряхнула. Она протянула ему отжатую. — Приложи к уху. Люк так и сделал. Это было больно. Другой тряпкой она смыла кровь с его лица, работая с такой нежностью, что он подумал о своей матери. Энни прекратила свое колдовство и с такой же нежностью спросила его, почему он плачет. — Я скучаю по маме. — Держу пари, она тоже по тебе скучает. — Нет, если только душа каким-то образом не сохраняется после смерти. Мне бы хотелось в это верить, но эмпирические данные показывают, что это не так. — Сохраняется? О, это уж точно. — Энни подошла к раковине и начала смывать кровь с тряпки, которой пользовалась. — Некоторые говорят, что ушедшие души проявляют интерес к земной сфере не больше, чем мы заботимся о муравьях в муравейниках, но я не принадлежу к их числу. Я считаю, что они обращают на нас внимание. Мне жаль, что она умерла, сынок. — Как ты думаешь, они продолжают любить? — Идея была глупой, он знал, но это была хорошая глупость. — Конечно. Любовь не умирает вместе с земным телом, сынок. Это совершенно нелепая идея. Сколько времени прошло с тех пор, как она умерла? — Может, месяц, может, шесть недель. Я потерял счет времени. Их убили, а меня похитили. Я знаю, что в это трудно поверить… Энни занялась оставшейся кровью. — Нетрудно, если ты в теме. — Она постучала себя по виску под краем сомбреро. — Они приехали на черных машинах? — Не знаю, — ответил Люк, — но я бы не удивился. — И они проводили над тобой эксперименты? У Люка отвисла челюсть. — Откуда ты знаешь? — Джордж Оллман, — сказала она. — Он работает на Дабл-Ю-Эм-Ди-Кей с полуночи до четырех утра. Его шоу — о пришельцах, НЛО и экстрасенсорных способностях. — Экстрасенсорных способностях? Правда? — Да, и о заговорах тоже. Ты знаешь о заговорах, сынок? — Кое-что, — ответил Люк. — Шоу Джорджа Оллмана называется Чужаки. Люди звонят, но в основном говорит только он. Он не говорит, что все это происки инопланетян, или правительства, или правительства, в связке с инопланетянами, он осторожен, потому что не хочет исчезнуть или получить пулю, как Джек и Бобби[179], но он все время говорит о черных машинах и экспериментах. Штуках, которые могут сделать твои волосы седыми. Ты знал, что Сын Сэма[180] был ходячим? Нет? Ну вот, а он был. Затем дьявол, который был внутри него, вышел наружу, оставив только оболочку. Подними голову, сынок, у тебя вся шея в крови, и если она засохнет до того, как я ее смою, мне придется ее соскабливать. 3 Ребята Бимана, — пара огромных неуклюжих подростков, проживающих в трейлерном парке к югу от города, — появились в четверть первого, Тим как раз прервался на перекус. К тому времени большая часть вещей для Отдела продаж и обслуживания малых локомотивов Фромми уже стояла на потрескавшемся бетоне станции. Если бы это зависело от Тима, он бы немедленно уволил Биманов, но они были связаны с мистером Джексоном какими-то крепкими южными узами, так что это был не вариант. Кроме того, он нуждался в их помощи. К половине первого Дэл Биман подогнал большой грузовик с надставленными бортами к дверям товарного вагона Каролина Продакшн, и они начали грузить в него ящики с салатом, помидорами, огурцами и кабачками. Гектор и его помощник, заинтересованные не в свежести овощей, а только в том, чтобы поскорей убраться к чертовой матери из Южной Каролины, вступили в игру. Норб Холлистер стоял в тени навеса депо, внимательно наблюдая за происходящим, и больше ничего. Тим находил его присутствие несколько странным — раньше он не проявлял никакого интереса к прибытию и отправлению поездов, — но был слишком занят, чтобы об этом думать. Старый фургон марки Форд въехал на небольшую стоянку станции без десяти час, как раз когда Тим погрузил последние ящики с продуктами в кузов грузовика, который должен был доставить их в бакалейную лавку Дюпре… если предположить, что Фил Биман сделает все как надо. До неё было меньше мили, но сегодня утром Фил говорил медленно, а его глаза были красными, как у маленького зверька, смотрящего на костер. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что он баловался каким-то запретным табачком. Он и его брат, оба. Док Роупер вышел из своего фургона. Тим помахал ему рукой и указал на склад, где мистер Джексон организовал свой офис/берлогу. Роупер помахал в ответ и направился в ту сторону. Он был доктором старой школы, почти до карикатурности; из тех врачей, которые пока еще практикуют в тысяче бедных сельских районов, где ближайшая больница находится в сорока или пятидесяти милях, Обамакер[181] рассматривается как либерастское богохульство, а поездка в Уолмарт считается праздником. Он был полноват, старше шестидесяти лет, — упертый баптист, не расстающийся с Библией, а также стетоскопом в черном мешке, который передавался от отца к сыну в течение трех поколений.