Сделают ли нам большие уколы перед фильмом? Не думаю, что сегодня вечером, он пока еще новый, мы видели его только один раз. Джордж смотрел на них мудрыми глазами. Он все слышал. Когда-то, в первом тайме, Джордж Айлс был всего лишь ТК, но теперь он стал чем-то большим. Они все стали. Задняя Половина усиливала все, что у вас было, но благодаря погружному баку, Эйвери не был похож ни на кого. Он знал больше всех. О тестах в Передней Половине, например. Многие из них были побочными проектами доктора Хендрикса, но уколы делали только в практических целях. Большинство из них действовали, как ограничители, а Эйвери как раз их и не делали. Он направился прямо в погружной бак, где его доставили к вратам смерти или, может быть, провели прямо через них, и в результате он мог вызывать Огни Штази почти в любое время, когда хотел. Ему не нужны были фильмы, и уж тем более, у него не было необходимости становиться частью группового разума. Создание такового, как он думал, было главным смыслом функционирования Института. Но ему было всего десять лет. И это было проблемой. Приступив к еде, он поискал глазами Хелен и с радостью обнаружил, что она все еще тут. Хелен ему нравилась. Она не была похожа на эту сучку Фриду. Ему не нужно было читать мысли Фриды, чтобы понять, что она обманом заставила его рассказать ей все, а потом настучала на него. Хелен? Нет. Не разговаривай со мной, Эйвери. Мне нужно… Остальное исчезло, но Эйвери показалось, что он все понял. Ей нужно было спрятаться. В ее голове была губка, наполненная болью, и она пряталась от нее, как могла. Прятаться от боли было разумным ответом, насколько это было возможно. Проблема была в том, что губка продолжала набухать. Это продолжалось бы до тех пор, пока не стало бы места, куда можно спрятаться, а затем раздавило бы мозг о затылок, как муху о стену. Тогда с ней будет покончено. Как с Хелен. Эйвери проник в ее сознание. Это было проще, чем пытаться открыть замок на двери его комнаты, потому что он был сильным ТП с самого начала, и ТК было для него чем-то новым. Он был неуклюж и должен был быть осторожен. Он не мог все исправить, но думал, что сможет облегчить ее страдания. Хоть немного ее защитить. Для нее и это было бы хорошо, а это, в свою очередь, было бы хорошо для них… потому что им пригодится вся помощь, до которой они смогут дотянуться. Он нашел губку с головной болью глубоко в голове Хелен. Он приказал ей прекратить рост. Он велел ей убираться. Она не хотела этого делать. Он подтолкнул. Цветные огоньки начали появляться перед ним, медленно закручиваясь, как сливки в кофе. Он толкнул сильнее. Губка была рыхлой, но упругой. Калиша. Помоги мне. В чем? Что ты делаешь? Он ей сказал. Она вошла, сначала нерешительно. Они прижались друг к другу. Головная губка-боль немного поддалась. Джордж, послал Эйвери. Ники. Помогите нам. Ники смог, немного. Джордж сначала выглядел озадаченным, потом присоединился, но через мгновение отступил. — Я не могу, — прошептал он. — Здесь темно. Не обращай внимания на темноту! Теперь это была Ша. Я думаю, мы сможем помочь! Джордж вернулся. Он сопротивлялся, и от него было мало толку, но, по крайней мере, он был с ними. Это всего лишь губка, сказал им Эйвери. Он больше не видел своей миски с тушеным мясом. Его сменило сердцебиение водоворота Огней Штази. Это не причинит тебе вреда. Надавим на нее! Все вместе! Они предприняли еще одну попытку, и что-то случилось. Взгляд Хелен перебрался с потолка на Эйвери. — Смотрите, кто здесь, — сказала она хриплым голосом. — Моя головная боль немного прошла. Слава Богу. — Она начала есть самостоятельно. — Срань господня, — сказал Джордж. — Мы это сделали. Ник ухмыльнулся и поднял руку. — Дай пять, Эйвери. Эйвери дал ему пять, но хорошее самочувствие уйдет, вместе с точками. Головная боль Хелен вернется, и она будет усиливаться каждый раз, когда Хелен будет смотреть фильмы. И у Хелен, и у Ша, и у Ники. Да и у него тоже. В конце концов, все они присоединятся к гулу, доносящемуся из Парка Горького. Но может быть… если бы они были все вместе, в своем групповом разуме… и если бы был способ сделать щит… Ша. Она посмотрела на него. Она прислушалась. Ники и Джордж тоже слушали, по крайней мере, как могли. Как будто они были частично глухими. Но Ша слышала все. Она съела немного тушеного мяса, потом положила ложку и покачала головой. Мы не можем сбежать, Эйвери. Если это то, о чем ты думаешь, забудь об этом. Я знаю, что не можем, но мы должны что-то сделать. Мы должны помочь Люку, и мы должны помочь себе. Я вижу детали конструктора, но не знаю, как их сложить. Я не… — Ты не знаешь, как построить замок, — произнес Ники тихим, задумчивым голосом. Хелен снова перестала есть и снова принялась рассматривать потолок. Головная губка-боль снова росла, набухая по мере того, как поглощала ее разум. Ники помог ей откусить еще кусочек. — Сигареты! — Закричал один из надзирателей. И поднял коробку. Похоже, здесь курят на халяву. Администрация это даже поощряет. — Кто хочет покурить перед шоу? Мы не можем сбежать, послал Эйвери, так что помоги мне построить замок. Стену. Щит. Наш замок. Нашу стену. Наш щит. Он переводил взгляд с Ша на Ники, потом на Джорджа и снова на Ша, умоляя ее понять. Ее глаза заблестели. Она все понимает, — подумал Эйвери. Слава Богу, она понимает. Она хотела что-то сказать, но закрыла рот, когда надзиратель — его звали Клинт — прошел мимо них, крича: — Сигареты! Кто хочет одну перед шоу? Когда он ушел, она сказала: — Если мы не можем убежать, мы должны захватить это место. 10 Первоначальное холодное отношение помощника шерифа Венди Гулликсон к Тиму заметно потеплело с момента их первого свидания в мексиканском ресторане в Хардивилле. Теперь они были парой, и когда она вошла в берлогу Мистера Джексона с большим бумажным пакетом, то поцеловала его сначала в щеку, а потом быстро в губы. — Это помощник шерифа Гулликсон, — сказал Тим, — но ты можешь называть ее Венди, если она не против. — Не против, — сказала Венди. — Как тебя зовут? Люк посмотрел на Тима, который слегка ему кивнул. — Люк Эллис. — Рада познакомиться, Люк. У тебя довольно большой синяк. — Да, мэм. Наткнулся кое на что. — Да, Венди. А повязка на ухе? Ты порезался? Это заставило его слегка улыбнуться, потому что это была сермяжная правда. — Что-то вроде того. — Тим сказал, что ты, наверное, проголодался, и я захватила немного еды на вынос из ресторана на Мэйн-стрит. У меня есть Ко'-Кола, курица, гамбургеры и картошка фри. Что ты хочешь? — Все, — сказал Люк, и это заставило Венди и Тима рассмеяться. Они смотрели, как он съел две голени, потом гамбургер и большую часть картошки фри, а потом большую чашку рисового пудинга. Тим, который пропустил свой обед, съел остатки цыпленка и выпил Колу. — Теперь ты в порядке? — Спросил Тим, когда еда закончилась. Вместо того чтобы заговорить, Люк разрыдался. Венди обняла его и погладила по волосам, распутывая их пальцами. Когда рыдания Люка, наконец, стихли, Тим присел рядом с ним на корточки. — Простите, — сказал Люк. — Простите, простите, простите. — Ничего страшного. Тебе можно. — Это потому, что я снова чувствую себя живым. Я не знаю, почему это заставило меня плакать, но это так. — По-моему, это называется облегчение, — сказала Венди. — Люк утверждает, что его родителей убили, а его самого похитили, — сказал Люк. Глаза Венди расширились. — Это не утверждение! — Сказал Люк, подавшись вперед в кресле Мистера Джексона. — Это правда! — Возможно, неудачно подобрал слово. Давай расскажи свою историю, Люк. Люк обдумал это, затем сказал: — Может быть, ты сначала сделаешь для меня кое-что? — Если смогу, — ответил Тим. — Выгляни наружу. Посмотри, там ли еще тот парень.