— Думаю, нам лучше отвезти тебя в участок. Сначала Люку показалось, что он говорит о станции[188]. Посадить его на другой поезд, чтобы ему и его девушке не пришлось иметь дело со сбежавшим ребенком и его сумасшедшей историей. Потом он понял, что Тим имел в виду не станцию, а полицейский участок. Ой, ну и что? — Подумал Люк. Я всегда знал, что окажусь в полицейском участке. И, может быть, маленький лучше, чем большой, где им приходится иметь дело с сотней разных людей-преступников. Только они думали, что он просто параноит из-за этого Холлистера, а это было нехорошо. А пока ему оставалось только надеяться, что они правы, а Холлистер — просто никто. Наверное, они были правы. В конце концов, у Института не может быть парней везде, не так ли? — Хорошо, но сначала я должен тебе кое-что сказать и показать. — Давай, — сказал Тим. Он наклонился вперед, пристально вглядываясь в лицо Люка. Может быть, он просто потешался над сумасшедшим ребенком, но, по крайней мере, он слушал, и Люк предположил, что это лучшее, на что сейчас он мог рассчитывать. — Если они узнают, что я здесь, они придут за мной. Наверняка, с оружием. Потому что они до смерти боятся, что кто-нибудь мне поверит. — Правильно подмечено, — сказал Тим, — но у нас тут неплохая полиция, Люк. Я думаю, ты будешь в безопасности. Ты понятия не имеешь, с чем можешь столкнуться, — подумал Люк, но сейчас он уже не пытаться убедить этого парня. Он был слишком измотан. Венди вернулась и кивнула Тиму. Люк был слишком измотан, чтобы об этом беспокоиться. — Женщина, которая помогла мне бежать из Института, дала мне две вещи. Одной из них был нож, которым я отрезал часть своего уха, в котором был жучок. Другая — вот. — Он вытащил из кармана флешку. — Я не знаю, что на ней, но думаю, что ты должен заглянуть туда, прежде чем делать что-то еще. Он протянул флешку Тиму. 12 Обитателям Задней Половины — то есть Передней Половины Задней Половины; восемнадцать человек, находившихся в настоящее время в Парке Горького, оставались за запертой дверью, жужжа себе под нос, — дали двадцать минут свободного времени до начала фильма. Джимми Каллум с раскалывающейся головой зомби-походкой прошел в свою комнату; Хэл, Донна и Лен сидели в кафешке, двое мальчишек смотрели на недоеденный десерт (сегодня вечером это был шоколадный пудинг), Донна невидящим взглядом смотрела на тлеющую сигарету, которую, казалось, разучилась курить. Калиша, Ник, Джордж, Эйвери и Хелен пошли в комнату отдыха с уродливой, словно из комиссионного магазина, мебелью и старым плоским телевизором, по которому показывали только доисторические ситкомы, типа Моя жена меня приворожила[189] и Счастливых дней[190]. Там находилась Кэти Гивенс. Она даже не взглянула на них, продолжив пялиться на темный экран телевизора. К удивлению Калиши, к ним присоединилась Айрис, которая выглядела лучше, чем в последние дни. Более ярко. Калиша напряженно думала, и она могла это себе позволить, потому что чувствовала себя лучше, чем за последние дни. То, что они сделали с головной болью Хелен — в основном Эйвери, но они все помогали — помогло и ей самой. То же самое касалось Ники и Джорджа. Она это видела. Захватить это место. Смелая и восхитительная идея, но тут же возникли вопросы. Самым очевидным был: как они смогут это сделать, когда на дежурстве было, по меньшей мере, двенадцать надзирателей — в дни показа фильмов их всегда было больше. И еще один: почему они раньше об этом не подумали. Так и сделаем, — ответил ей Ники… стал ли его мысленный голос сильнее? Она думала, что да, и она думала, что Эйвери, возможно, сыграл в этом значительную роль. Потому что теперь и он стал сильнее. Я думал об этом, когда они только привели меня сюда. Это было все, что Ники смог мысленно сказать ей в ответ, поэтому он приложил свой рот к ее уху и прошептал остальное. — Я всегда был тем, кто сражается, помнишь? Это была правда. Ники с синяками под глазами. Ники с разбитым в кровь лицом. — Мы недостаточно сильны, — пробормотал он. — Даже здесь, даже после точек, у нас мало сил. Эйвери тем временем смотрел на Калишу с отчаянной надеждой. Он отправлял в её голову посыл за посылом, но вряд ли в этом была необходимость. Его глаза сами за все говорили. Вот детали, Ша. Я почти уверен, что все они на месте. Помоги мне собрать их воедино. Помоги мне построить замок, где мы сможем быть в безопасности, хотя бы некоторое время. Ша вспомнила старую выцветшую наклейку с Хиллари Клинтон на заднем бампере маминой Субару. Надпись на ней гласила: вместе мы сильнее, и, конечно же, так это работало и здесь, в Задней Половине. Вот почему они вместе смотрели фильмы. Вот почему они могли дотянуться через тысячи миль, иногда даже через полмира, до людей, которых показывали в фильмах. Если пятеро из них (их будет шестеро, если они смогут справиться с головной болью Айрис так же, как они справились с головной болью Хелен) смогут создать единую ментальную силу, своего рода вулканическое слияние разумов, разве этого не будет достаточно, чтобы поднять восстание и захватить Заднюю Половину? — Это отличная идея, но я думаю, что у нас не получится — сказал Джордж. Он взял ее за руку и слегка её пожал. — Мы могли бы немного потрепать их головы, может быть, напугать до чертиков, но у них есть эти шокеры, и как только они тряхнут током одного или двух из нас, игра закончится. Калиша не хотела этого признавать, но ответила ему, что он, вероятно, прав. Эйвери: Шаг за шагом. В беседу вступила Айрис: — Я не слышу, о чем вы, ребята, думаете. Я знаю, что вы о чем-то думаете, но моя голова еще очень сильно болит. Эйвери: Давайте посмотрим, что мы можем для нее сделать. Все вместе. Калиша посмотрела на Ника, и тот кивнул. На Джорджа, который пожал плечами и тоже кивнул. Эйвери повел их в голову Айрис Стэнхоуп, как исследователь, ведущий свой отряд в пещеру. Губка в ее сознании была очень большой. Эйвери видел её кроваво-красной, поэтому все они видели её такой. Они выстроились вокруг губки и начали толкать. Она немного поддалась… и еще немного… но потом остановилась, сопротивляясь их усилиям. Джордж отступил первым, за ним Хелен (которая, впрочем, не слишком-то и помогала), потом Ник и Калиша. Эйвери вышел из игры последним, одарив головную губку-боль раздражительным ментальным пинком, прежде чем уйти. — Тебе лучше, Айрис? — Без особой надежды спросил Калиша. — Что лучше? — Это была Кэти Гивенс. Она на мгновение отвлеклась от экрана и присоединилась к беседе. — Моя головная боль, — сказала Айрис. — Да. Во всяком случае, немного. — Она улыбнулась Кэти, и на мгновение в комнате появилась девушка, победившая в Абилинском конкурсе по произношению слов[191]. Кэти снова переключила свое внимание на телевизор. — А где Ричи Каннингем и Фонц? — Спросила она и начала тереть виски. — Я бы хотела, чтобы моя тоже ушла, голова болит, словно в ней кони скачут. Видите проблему? — Мысленно спросил Джордж, обращаясь к остальным. Калиша видела. Вместе они были сильнее, да, но недостаточно сильны. Не больше, чем Хиллари Клинтон, когда она баллотировалась на пост президента несколько лет назад. Потому что парень, выступающий против нее, и его сторонники имели политический эквивалент шокеров надзирателей. — Но мне это помогло, — сказала Хелен. — Моя головная боль почти прошла. Это похоже на чудо. — Не питай иллюзий, — сказал Ники. Услышав его упаднический голос, Калиша испугалась. — Она вернется. В комнату вошла Корин, надзирательница, любительница раздавать пощечины. Она держала одну руку на кобуре, как будто что-то чувствовала. Наверное, так и было, подумала Калиша, но она не знает точно, что здесь было. — Пора в кино, — сказала она. — Давайте, детки, шевелите задницами. 13 Два надзирателя, Джейк и Фил (известные соответственно как Змея и Пилюля), стояли перед открытыми дверями просмотрового зала, каждый держал корзину. Когда дети вошли, те, у кого были сигареты и спички (зажигалки в Задней Половине были табу), положили их в корзины. Они могли их себе вернуть, когда шоу закончится… если только о них не забывали. Хэл, Донна и Лен сидели в заднем ряду, рассеянно глядя на пустой экран. Кэти Гивенс сидела в среднем ряду рядом с Джимми Каллумом, который вяло ковырялся в носу. Калиша, Ник, Джордж, Хелен, Айрис и Эйвери сели впереди. — Добро пожаловать на очередной нескучный вечер, — громким голосом диктора произнес Ники. — Сейчас вы увидите фильм, лауреат премии Оскар в категории Самый дерьмовый документальный фильм… Фил Пилюля шлепнул его по затылку. — Заткнись, придурок, и наслаждайся представлением. Он отступил. Свет погас, и на экране появился доктор Хендрикс. От одного вида незажженного бенгальского огня в его руке у Калиши пересохло во рту. Чего-то не доставало. Какой-то жизненно важной детали замка Эйвери. Но она не была потеряна, Ша просто её не видела. Вместе мы сильнее, но силенок недостаточно. Даже если бы с нами были эти бедные уже-почти-полные-горки, — Джимми, Хэл и Донна, — сил бы не хватило. Но мы ведь можем быть силой. По вечерам, когда зажигается бенгальский огонь, мы — сила. Когда зажигается бенгальский огонь, мы — разрушители, так чего же нам не хватает? — Добро пожаловать, мальчики и девочки, — говорил доктор Хендрикс, — и спасибо за помощь! Начнем с чего-нибудь веселого, не так ли? И увидимся позже. — Он помахал незажженным бенгальским огнем и даже подмигнул. От этого Калишу едва не стошнило. Если мы можем добраться до другого конца света, то почему мы не можем… На мгновение ей почти удалось все понять, но потом Кэти громко вскрикнула, но не от боли или горя, а от радости. Дорожный бегун[192]! Он лучший! — Она начала петь полузадушенным фальцетом, который сверлил мозг Калиши. — Дорожный бегун, Дорожный бегун, койот гонится за тобой! Дорожный бегун, Дорожный бегун, если он поймает тебя, тебе конец! — Заткнись, Кейтс, — беззлобно сказал Джордж, и когда Дорожный бегун, мимикая, понесся по пустынному шоссе, а Вайл И. Койот посмотрел на него и увидел обед в честь Дня Благодарения, Калиша почувствовала, как то, что уже практически было у нее в руках, уплыло прочь. Когда мультфильм закончился, и хитрый койот снова был побежден, на экране появился парень в костюме. В руке у него был микрофон. Калиша думала, что он бизнесмен, и, возможно, так оно и было, но это не было его главной претензией на славу. На самом деле он был проповедником, потому что, когда камера отъезжала назад, за ним виднелся большой старый крест, очерченный красным неоновым светом, а когда камера отъезжала, можно было разглядеть арену или, может быть, спортивный стадион, заполненный тысячами людей. Они поднялись на ноги, некоторые размахивали руками в воздухе, некоторые размахивали Библиями. Сначала он читал обычную проповедь, цитируя главы и стихи из Библии, но потом начал рассказывать о том, что страна разваливалась из-за опи-И-оидов и пре-ЛЮЮ-бо-деев. За ними последовали политиканы и судьи, и рассказ о том, как Америка была сияющим городом на холме, который безбожники захотели запачкать грязью. Он начал было рассказывать о том, как колдуны околдовали народ Самарии (какое отношение это имело к Америке, Калише было непонятно), но тут появились цветные точки, вспыхивающие и гаснущие. Гул нарастал и опускался. Калиша ощущала его даже в носу, вибрирующим крошечные волоски внутри. Когда точки погасли, они увидели проповедника, садящегося в самолет с женщиной, которая, вероятно, была Миссис Проповедник. Точки вернулись. Гул нарастал и опускался. Калиша услышала в голове Эйвери, что-то, что звучало как: они видят это. Кто видит это? Эйвери не ответил, вероятно, потому, что был полностью погружен в фильм. Это был результат работы Огней Штази; они втягивали вас во все это по-крупному. Проповедник снова разглагольствовал, не жалея легких, на этот раз из открытого кузова грузовика, используя мегафон. Он говорил, что Хьюстон вас любит, и Бог дал Ною знак радуги и Иоанна 3:16. Потом снова точки. И гул. Несколько пустых кресел кинотеатра сами по себе начали хлопать сиденьями вверх и вниз, как незакрепленные ставни на сильном ветру. Двери просмотрового зала распахнулись. Джейк-змея и Фил-пилюля снова их захлопнули, подставив плечи. Теперь проповедник находился в каком-то приюте для бездомных, одетый в поварской фартук и помешивающий в огромном чане соус для спагетти. Его жена была рядом с ним, они оба улыбались, и на этот раз в ее голове возник Ник: Улыбнись на камеру! Калиша смутно сознавала, что ее волосы встали дыбом, словно в каком-то электрическом эксперименте. Точки. Гул. Затем проповедник был на телевизионном шоу с некоторыми другими людьми. Один из тех людей обвинил проповедника в том, что он был… кем-то… громкие слова, колледжский жаргон, которые, она была уверена, понял бы Люк… а проповедник смеялся так, словно это была самая смешная шутка в мире. У него был отличный смех. Он пробуждал в вас желание смеяться вместе с ним. Если ты не сходил с ума, то так и было. Точки. Гул.